Оля смотрела на него с улыбкой, и Федор заметил, что глаза у нее не голубые, а зеленые!
– Я нечасто бываю в ресторанах… Знаете, давайте я лучше приготовлю стубицу и приглашу вас в гости!
– Стубицу? Никогда не слышал! Это… что?
– Мясо с черносливом, тушенное в вине. Его подают с клецками, но я могу сделать с картошкой. Хотите?
– Хочу! Мой аппетит просыпается к ночи… По-моему я уже упоминал. Мясо с черносливом… интересно! Умеете вы убеждать.
Оля обрадовалась:
– Тогда завтра? Часов в семь?
– Прекрасно! Завтра в семь. Диктуйте адрес. Утром позвоню и напомню.
Глава 37. Друг в беде
У него вагон достоинств,
Недостатков нет почти…
Астахов, не здороваясь, рявкнул:
– Ну? Давай по-быстрому. А то меня тут… имеют в хвост и гриву! Начальство собирало, мозги чистило… э-э-э… – Тут капитан выразился сильно и от души.
– Что ты собираешься делать с Бродским? – спросил Федор.
– С Бродским? Ну да, конечно, Бродский! Расстрелять к чертовой матери и всех делов!
– Я серьезно.
– Я тоже. Ты… ты… ты же опером был! Диплом юриста… пока не ударился об науку! Что ему предъявлять, по-твоему? Подумай своей умной головой, философ! Грабитель видел убийство, но это не точно. Жертва оставила наследство Бродскому, значит, убийца – он, но это не точно. Сапожники выдали заключение, что сердечный приступ, но это не точно. Вор откинулся и стал его шантажировать, но это, опять-таки, не точно. Он его замочил, но это снова не точно. На пару с Савелием сочиняли?
– Ты же понимаешь, что подобные совпадения…
– Не понимаю! Не вижу никаких на хрен совпадений! Дай мне факты, а не… фигню!
– Не будешь?
– Угадал. Еще вопросы?
– Кто составил завещание? – Федор слишком хорошо знал своего друга.
– Даниил Драга, кореш твоего Бродского, – после паузы сказал Астахов.
– Сам проверил? – не удержался он.
– Курсант. Иди к черту! – Капитан всех стажеров называл курсантами.
На том они расстались, и Федор пошел… не к черту, разумеется, а в нотариальную контору Даниила Драги, что на улице Пятницкой. В приемной он спросил господина Драгу. Строгая девочка в очках уточнила, по какому вопросу и есть ли предварительная запись. Федор улыбнулся и сказал, что по личному. Поколебавшись, девочка сняла трубку внутреннего телефона.
Федор знал юриста визуально, по «кино», и ему было интересно, насколько созданный им образ отличается от оригинала. Игорек Нгелу-Икеара сказал: мальчишка мальчишкой, но юрист дельный. Регина его любит, так как он развлекает ее городскими сплетнями и анекдотами. Школьный друг Бродского. Удивительно, что они сошлись – педант и сухарь Бродский и зубоскал Драга. Общие интересы? Завещание, например. Да и бизнесу не помешает дельный юрист…
За столом сидел мальчишка в строгом темном костюме и дорогом галстуке, как сразу отметил Федор, питающий слабость к красивой одежде. Его рыжие волосы были тщательно приглажены, бледно-голубые глаза смотрели выжидающе, кончики крупного рта чуть приподняты – казалось, он улыбается. Что-то шутовское почудилось Федору в лице Драги и располагающее одновременно. На манжетах его дорогой рубахи Федор заметил скромные овальные запонки белого металла. Платина?
Налицо попытка смикшировать несерьезную физиономию строгим и внушительным антуражем. Даже две картины – одна над головой хозяина кабинета: богиня Фемида с завязанными глазами, с весами в одной руке и мечом, пронзающим преступника, в другой, и радостный зеленый пейзаж напротив письменного стола – говорили о некой двойственности. Внушительный письменный стол темного дерева, массивные стулья, пышные кремовые драпри на окнах усиливали ощущение. Этому мальчику больше подошла бы суперсовременная светлая простая мебель и жалюзи на окнах. Контраст с обстановкой в кабинете Бродского – холодной и безликой – был разителен.
– Прошу вас, присядьте, – Драга жестом указал на стул. – Я вас слушаю.
Федор представился; на лице юриста промелькнуло удивление.
– Консультант-философ? – переспросил он. – Вы занимаетесь убийством Снежаны Рубович? Неужели все так безнадежно?
Федор улыбнулся:
– Я не занимаюсь убийством, я, скорее, психолог…
– Профайлер! – воскликнул Драга. – Знаю! Видел в кино. Что же вас интересует?
– Меня интересует все. Вы были на дефиле, многих знаете. В силу вашей профессии вы наблюдательны. У меня просьба: не могли бы вы дать общую картину того вечера? Возможно, что-то бросилось в глаза, показалось неуместным, необычным… Меня интересует все.
– Понял, – кивнул Драга. – Я сам все время спрашиваю себя, кто из них… Понимаете? Убийца был среди нас. Ходил по залу, пил шампанское, рассматривал гостей и выжидал. Мы пожимали ему руку. Это… абсурд! Я многих знаю. Там были чужие, верно, но… Понимаете, ничего злодейского я не заметил! Никто не прятался по углам, не подслушивал, не терся рядом… Все, как всегда. Правда, я ушел раньше. Снежана была великолепна! По сути, это ее триумф, на подиуме и в зале. Мне потом рассказали, что их поздравляли, кричали «горько!», я видел фотографии… И такой финал!
– Вы ушли раньше? – спросил Федор.
– У меня была встреча. Собственно, программа закончилась, народ потихоньку расходился. Последнее, что я помню, – это Руслан! Счастливый, гордый… Он интроверт, боится выражать чувства, не умеет прощать. Я его не узнавал. Мы учились вместе, сто лет знакомы. Он очень замкнут, высокомерен, раним. Максималист! Ему никто не нужен, он держит дистанцию. Я был при нем рыбой-прилипалой, – Драга рассмеялся. – Он первый математик класса, а я полный ноль, цеплялся за него как за соломинку. Так и подружились. Даже сейчас я пытаюсь растормошить его, сделать… человечнее, что ли. Однажды он сказал, что чувствует себя не таким, как все, потому что его бросила мать, все смотрят на него и считают его прокаженным. И это при том, что у половины класса были неполные семьи! Очень высокая планка, не умеет прогибаться, не понимает тех, кто прогибается. Взять хотя бы бизнес… – Драга махнул рукой.
– Мне показалось, у него успешный бизнес, он сумел встать на ноги, – заметил Федор.
– Он мог быть успешнее, если бы не его дурацкая принципиальность. Руслан просто отпугивает клиентов. А на ноги встал, потому что получил наследство, повезло.
– Дядя-миллионер из Америки?
– Скорее, тетя. Причем даже не родственница, а подруга матери. Любила его, жалела. Своих детей у нее не было.
– Вы ее знали?
– Виделись два раза. Я помог ей продать дачу и оформил завещание. Яркая, интересная женщина. Умерла от сердечного приступа…
– Понятно. Такой вопрос… Сейчас, когда прошло какое-то время, как вы оцениваете то, что произошло? Что это было, по-вашему? Случайность, заданность…
Драга задумался.
– Черт его знает, – сказал после паузы. – Поверите, у меня с самого начала было чувство, что это все понарошку, ненастоящее… этот их роман, любовь. Снежана – яркая, жадная до жизни тусовщица… Львица! А Руслан… Конь и трепетная лань. Для меня загадка, почему она согласилась выйти за него. Его я понимал, ее – нет.
– Вы не пытались поговорить с ним?
– Пытался! Он и слушать не хотел. Я не знаю, кто или что вмешалось, чтобы не допустить… понимаете? Не судьба. А мотив… скорее всего, колье. Она до сих пор стоит у меня перед глазами – ослепительно красивая, в белом атласном платье, на шее синие камни. Синие лучики на коже… Живая, радостная… Обидно.
– Вы думаете, у них не было будущего?
Драга снова задумался.
– Я видел ее с мужчиной, – сказал он наконец. – Они вели себя как любовники… Понимаете, о чем я? Это был ее мужчина – прекрасно одетый, самоуверенный, из тех, кто везде свой. Я никогда не видел ее такой оживленной, им было хорошо вместе. Я навел кое-какие справки… профессия такая: совать нос во все дыры. Не буду вдаваться в подробности, но результат подтвердил мои опасения.
– Вы сказали об этом Бродскому?
– Нет, разумеется. Да он бы и не поверил.
– Если я правильно понял, вы расцениваете убийство как некую закономерность? Или… кару?
– Философский вопрос! – Драга снова рассмеялся. – Я маленький и ничтожный человечек, что я знаю о промыслах и карах? – Он поднял взгляд на потолок. – Закономерность? Принимая во внимание ее образ жизни… Да, возможно, в этом была… некая закономерность. Чтобы расставить все точки и исключить возможный мотив, заявляю: Руслан ничего не знал! А я… Я жалею, что ушел раньше, возможно, сумел бы заметить что-нибудь. Ну да что уж теперь.
– Бродский был женат, кажется…
– Был. Юлия – блестящая пианистка, а он требовал, чтобы она бросила работу и рожала детей. Кончилось тем, что она его бросила. Он даже не понял почему. Для него существует некий придуманный им порядок, и всякий, кто переступит черту, – враг, которого нужно уничтожить. Фигурально, разумеется. Уничтожить или отодвинуть. Клиенты его побаиваются…
…Вечером Федору позвонил остывший капитан Астахов и сообщил, что Шеремет сдался полиции. Сам явился, спросил, кто занимается убийством гражданки Рубович.
– Он что, признался?
– Признался? Ни разу. Пришел поговорить. Сообщил, что это не он. Дома его не было, жил на даче у друга. Бухали и поминали. Вернулся, а соседи сказали, что приходила полиция, спрашивала про него. И он решил сдаться добровольно.
– И что?
– Ничего, придержим пока у себя. А ты как? Кашляешь?
– Уже нет. Ничего мне не скажешь?
– По убийству вдовы? Когда нароешь по делу, обсудим. Спокойной ночи, философ! Кстати, пригласила его на показ Сандра Сахно!
Глава 38. Погружение. Криминальные хроники
Врут все, но это не имеет значения, потому что никто не слушает.
Золотое перо отечественной журналистики и гордость «Вечерней лошади» Леша Добродеев, он же Лео Глюк, фигура культовая, вхожая в кулуары, любимая читателями и вездесущая. Что бы ни случилось в городе – прилет инопланетян, клад, обнаруженный в Ильинских пещерах, драка в «Белой сове», приезд знаменитости или убийство, – Леша в первых рядах и тут же опрокидывает на голову обывателя гору домыслов, сплетен, версий из самых достоверных источников. Разброс его интересов впечатляет, человек он суперобщительный, любопытный, с богатым воображением и всеядный. «