С тех пор я начала внимательнее относиться ко всему своему лексикону. Если слово казалось чересчур необычным, то не решалась употреблять его на людях. Я боялась, как бы кто-нибудь не обнаружил, что я не владею родным языком.
Спустя неделю соседка снизу протянула мне толстый конверт, в котором была та самая книга. «Свое место» Анни Эрно. На первой странице – дарственная надпись, выведенная рукой Максима. Тогда я едва пробежала ее глазами.
«Я изучал эту книгу на уроках литературы. И думал тогда о тебе. О месте, которое ты занимаешь и которое тебе хотелось бы занимать. О месте, что есть у нас двоих. Знаю, ты уже знаешь, что все возможно. Но если вдруг ты об этом забудешь, перечитай эту книгу. И вспомни, что, куда бы ты ни бежала, для тебя всегда будет место рядом со мной».
Я смотрю на дату в правом верхнем углу и не понимаю, как такое может быть. Апрель 2007 года.
Пятый час, я в последний раз перечитываю слова Максима и возвращаюсь в постель к Бенжамену. Меня вдруг одолевают сомнения. Мне страшно, что я, возможно, не на своем месте.
Клара, главный редактор, решила ввести новый формат для новостей и вызывает меня к себе в кабинет, чтобы об этом поговорить. У нее никогда нет времени, это первое, что она бросает всем, кого принимает. «Быстрее, у меня нет времени» – и все принимаются говорить с бешеной скоростью, как при посекундной тарификации телефонных звонков. И выходят из кабинета с пульсом намного выше среднего. Серж даже практикует медитацию в туалете после каждого разговора с ней. Клара помнит массу вещей, впрочем, забывает не меньше. По ее низкому голосу можно предположить, что она курит пачки три в день, но достаточно заглянуть в ее мусорную корзину, и вы увидите там кучу оберток от никотиновой жвачки.
– Ни у кого больше нет времени читать. Да я и не уверена, что люди все еще умеют это делать. В эти выходные мой четырехлетний племянник пытался кликнуть на что-то в книге.
Она встает и направляется к окну.
– Нет, нам надо идти вперед. Обновляться, – говорит она, глядя вдаль.
Потом поворачивается и несколько секунд пристально смотрит на меня.
– У вас красивый голос, Билли. Думаю, вы хорошо поете. Ведь часто одно с другим связано, не так ли?
Я не отвечаю, только улыбаюсь. Это был не совсем вопрос.
– Я хочу запустить подкаст и чтобы вы были нашим голосом. Вы к тому же молодая, это очень хорошо, люди терпеть не могут стариков.
Закинув в рот жвачку, она продолжает:
– Идея – писать статьи, как вы уже делаете, но, разумеется, длиннее и на более резонансные темы. Это могут быть и журналистские расследования, и интервью. По правде сказать, вам дается более или менее карт-бланш. Можно, кстати, так и назвать это: «Карт-бланш». Как вы думаете? «Карт-бланш» Билли Летелье, хорошо звучит, не правда ли? Нам дадут все необходимое оборудование для записи, будет и звукооператор, чтобы монтировать ваши выпуски, мы не оставим вас одну, создадим настоящую команду.
Клара смотрит на часы и снова поднимает глаза на меня. Я догадываюсь, что она не может уделить мне больше времени.
– Это прекрасная возможность, знаете ли. Не спешите, подумайте, но на вашем месте я бы ее не упускала.
Глава 162020
Мне 29 лет. Теперь я знаю этот квартал так, будто жила здесь всегда. От повседневных реплик, улыбок лавочников и предупредительности официантов веет вечностью. «Кофе и стакан воды, как обычно?» Некоторые вопросы уже давно не требуют ответов.
Почти можно подумать, что так было всегда. Но всем известно, что «всегда» – это слово, которым легко злоупотреблять.
Дни копятся в изножье нашей кровати. Привычка проникает всюду. И в совместную жизнь пары она тоже просачивается. Каждое утро повторяется один и тот же спектакль, с самого нашего пробуждения. Бенжамен вскакивает по звонку будильника на своем телефоне, который ставит на 7:11. Приняв душ, он одевается и идет в кухню, где включает радио, настроенное на волну France Inter. Диктор сообщает, что сейчас семь часов тридцать минут, и Бенжамен включает кофеварку, которая несколько секунд вибрирует. Он кладет два ломтика хлеба в тостер и ждет, просматривая почту на телефоне. Пьет кофе и от первого глотка всегда морщится. Слишком горячий. Слишком крепкий. Он снова ждет. И пользуется моментом, чтобы полить растение, калатею, которую подарил мне на день рождения, или сложить валяющиеся в гостиной журналы. Когда идет дождь, он всегда пьет кофе у окна. В восемь он надевает куртку, берет ключи и подходит ко мне, чтобы поцеловать в лоб. «До вечера», – говорит он с какой-то двойственной интонацией: это нечто среднее между утверждением и вопросом я всегда находила трогательным. Он хлопает дверью и уходит. Тогда я беру два оставшихся в тостере ломтика и сажусь завтракать.
Это утро не отличалось от других, все шло обычным порядком. Начинающийся день тоже обещал быть неотличимым от предыдущих. Но иногда достаточно мелочи, чтобы перевернуть с ног на голову идеально обкатанный быт. А может, даже всю жизнь. В нашем случае этой мелочью стала вчерашняя акция в отделе сыров. Всплывшее воспоминание из детства, когда Бенжамен вернулся из магазина с коробкой «Веселой буренки», извлек из нее магнитик и поспешил прилепить его к дверце холодильника. А ведь это так мало на него похоже. Бенжамен всегда по возможности избегает беспорядка. Он любит белое, бежевое, гладкое. Любит скандинавский стиль и выдвижные ящики, в которых может исчезнуть все. Так что красно-синий магнитик с нарисованной коровой имел довольно мало шансов задержаться у него. Но детству подвластно все. Даже невероятное и невозможное.
Намазывая масло на ломтики хлеба и не сводя глаз с коровы, которая как будто смеется надо мной, я вспоминаю обещание, данное самой себе в тринадцать лет. Обещание никогда не испытывать недостатка в смелости. И думаю: ничего удивительного, что эта корова по-прежнему издевается надо мной даже столько лет спустя.
Я поднимаюсь, ставлю чашку в раковину, не споласкиваю ее. Эта небрежность будет стоить мне упрека, но мне плевать. Вернее, просто лень. Я беру сумку, обматываю шею шарфом и снимаю с вешалки пальто. Я уже готова захлопнуть за собой дверь, как вдруг на журнальном столике загорается экран телефона. Я проверяю – мой в кармане. Это телефон Бенжамена.
Я медлю несколько секунд, но все же делаю два шага, отделяющих меня от мобильника. Высчитываю, сколько времени понадобится, чтобы занести его Бенжамену на работу, и тут экран загорается снова. Я бросаю взгляд на имя отправителя: Этьен. Мне это имя ни о чем не говорит. Пробегаю глазами строчки ниже, и меня вдруг немного удивляет, что Этьен «была рада» увидеться с Бенжаменом. Но вот что меня сильно удивляет – очень-очень, – так это то, что Этьен подписал свое сообщение «Эльза».
Уже полгода рейтинги подкаста растут с поразительной скоростью. А начиналось все очень сдержанно. Хорошие отзывы, но прослушиваний мало. Даже Клара усомнилась бы в своей идее, будь она вообще на это способна. Но Клара никогда не сомневается. Вместо этого она велела мне не сдаваться. Сказала, что просто планеты должны выстроиться в нужном порядке и они вот-вот это сделают. Вопрос времени. «Талант у тебя есть. Работу ты делаешь. Остальное придет. Остальное всегда приходит рано или поздно», – сказала она мне и, тут же приняв звонок, исчезла, хлопнув дверью. Так все и вышло. Однажды февральским воскресным вечером в восьмичасовом телевизионном выпуске новостей вышел репортаж. Ведущий собрал свои бумаги и обратился к камере, подняв бровь, с инквизиторским видом:
«Есть ли у подкастов будущее в журналистике? В транспорте, в очередях и даже во время воскресной пробежки вы наверняка замечаете все больше людей с наушниками в ушах. Этот феномен – подкасты, передачи на темы столь же широкие, сколь и разнообразные, которые цветут пышным цветом на аудиоплатформах. У таких передач есть, разумеется, слушатели, возможно, среди них и вы, но есть и создатели. Сегодня каждый может взять наушники и микрофон и стать «подкастером». Но в таком случае можно ли доверять тому, что в подкастах рассказывают? На этот вопрос попробует ответить наша журналистка Ингрид Дебар».
На смену ведущему приходит голос Ингрид. Она увлекает нас с собой на улицу, где спрашивает людей, слушают ли они подкасты. Мужчины и женщины разных возрастов отвечают на ее вопрос. При утвердительном ответе она просит перечислить названия подкастов. И тут одна девушка называет «Карт-бланш» Билли Летелье.
Репортаж продолжается в каком-то офисе. Журналистка показывает свое уличное видео мужчине лет сорока, сидящему у книжных полок. Титры внизу экрана сообщают нам, что это Патрис Лебеф – эксперт в области подкастов. Невольно напрашивается вопрос, не является ли Патрис временно исполняющим обязанности такого эксперта и не прокомментирует ли он через несколько дней перед камерой гавайскую пиццу или жизнь Людовика XVI. Патрис находит все очень интересным и отмечает детали, касающиеся современного общества, однако предостерегает об опасности фейковых новостей. И тут он добавляет фразу, которая изменит мою жизнь.
«Тем не менее в некоторых подкастах мы находим очень хорошее содержание. Такое содержание может потягаться с продуктом крупнейших медиагрупп. Вот, кстати, одна девушка говорила о “Карт-бланше” Билли Летелье. Это, по моему мнению, один из лучших подкастов современности».
С тех пор, кроме звукооператора, который монтирует выпуски, со мной работают еще четыре человека. Три еженедельных выпуска переросли в ежедневные со специальным форматом по выходным. «Карт-бланш» прочно занял место в радиомире и регулярно пробирается на верхние строчки рейтингов среди самых популярных передач.
У Клары по-прежнему ни для кого нет времени, но для меня оно теперь у нее есть всегда. Сегодня утром, заглянув ко мне кабинет, она выпаливает:
– Вы же говорите по-английски, так ведь?