– А как же дамы?
– Они удалились в одну из комнат на верхнем этаже. Конечно, горе их очень велико, но, как я слышал, они в данном случае проявили немало самообладания.
Грайс подошел к одной из дверей, открыл ее и сделал знак, чтобы я следовал за ним. Когда мои глаза привыкли к темноте, я понял, что мы находимся в библиотеке.
– Вот где его убили, — сказал сыщик, дотронувшись рукой до письменного стола, стоявшего посреди комнаты вместе с придвинутым к нему креслом. — Вы видите, что стол находится как раз напротив двери. — Заметив это, он подошел к проему, ведущему в узкий коридор, в конце которого находилась спальня. — Так как покойник был найден сидящим в кресле, спиной к двери, то очевидно, что убийца вошел именно через нее и встал где-то здесь. — Сыщик указал место на ковре, в шаге от двери.
– Но… — начал было я.
– Здесь нет никаких «но», — прервал он меня, — я внимательно исследовал и обдумал все это. — И, не пускаясь в дальнейшие рассуждения, он развернулся и направился к уже упомянутому узкому коридорчику. — Вот здесь стоят бутылки с вином, — продолжил он, когда мы вошли в спальню Левенворта, — здесь платяной шкаф, здесь умывальник.
Мы подошли к постели, скрытой тяжелым пологом, и, когда Грайс отдернул его, нашим взорам представилось бледное спокойное лицо, так мало походившее на лицо покойника, что я не мог удержать возглас удивления.
– Смерть наступила так быстро, что не вызвала ни малейшего изменения в выражении лица, — пояснил мой спутник, приподнимая голову убитого и показывая рану на затылке. — Всего лишь маленькая дырочка, но ее достаточно, чтобы отправить человека на тот свет, прежде чем он успеет что-либо сообразить. Врач легко может доказать, что в данном случае о самоубийстве не идет и речи.
Я невольно отшатнулся, и при этом мой взгляд упал на дверь, что вела в коридор и находилась как раз напротив меня. Не считая того коридорчика, по которому мы проникли в спальню, это был единственный выход из библиотеки. «Может быть, убийца воспользовался именно этой дверью», — промелькнуло у меня в голове.
От Грайса не укрылся мой взгляд, брошенный на дверь, и, хотя в ту минуту его, казалось, занимал подсвечник, он поспешил пояснить:
– Эта дверь была заперта изнутри, так что вряд ли убийца мог пройти через нее.
– Кого вы подозреваете? — спросил я.
Он внимательно посмотрел на кольцо у меня на пальце и затем ответил:
– Всех и никого в частности. Мое дело не подозревать, а найти виновного.
С этими словами он опустил полог, и мы вышли из комнаты.
Поскольку коронер уже начал следствие, на котором я теперь непременно хотел присутствовать, то я попросил Грайса передать дамам, что я явился сюда вместо мистера Виллея и готов оказать им всяческое содействие. Затем я направился в комнату, где собрались все те, кто должен был принимать участие в дознании.
Глава IIСледствие началось
Печальные обстоятельства, заставившие нас собраться в этом месте, резко контрастировали с окружающей обстановкой. Сам дом с его роскошной мебелью скорее походил на дворец, а разбросанные повсюду безделушки свидетельствовали о том, что еще накануне комната, в которой мы находились, служила мирным местопребыванием дружной семьи.
Мое внимание привлек портрет, висевший на стене прямо напротив меня; эта прелестная картина наполняла душу каким-то непередаваемым очарованием. На ней была изображена девушка в костюме времен Директории,[2] она шла по лесной тропинке и с лукавой и милой улыбкой на лице оглядывалась назад, как будто кто-то нагонял ее. Если бы не ее костюм и прическа, я подумал бы, что это портрет одной из дам, живших в доме.
Затем взор мой невольно обратился на серьезное, сосредоточенное лицо коронера, на присяжных, на группку испуганных слуг, толпившихся в одном из углов комнаты, и, наконец, на бледного репортера, скромно сидевшего в углу и с деловитой поспешностью заносившего что-то в свою книжечку.
Коронера Хэммонда я знал и раньше: он славился тонкой наблюдательностью и необыкновенно серьезным и честным отношением к своей работе. Что касается присяжных, то они, в общем, ничем не отличались от обыкновенных смертных. Все они, по-видимому, относились к делу довольно безучастно и думали только о том, как бы поскорее исполнить свои обязанности и вернуться к оставленным делам; только один из них в полной мере интересовался следствием и старался вникнуть во все подробности дела.
Первым допрашивали врача, который был призван домашними, как только убийство открылось. Он давал показания главным образом по поводу раны, вызвавшей смерть старика Левенворта. Явившись в дом убитого, он нашел его на постели в одной из комнат второго этажа, куда его, очевидно, перенесли из соседней комнаты несколько часов спустя после смерти. Рана была нанесена только одна — в голову, других повреждений на теле покойного найдено не было.
Врач извлек пулю из раны и передал ее присяжным для изучения. Пробив затылочную часть черепа, она проникла прямо в мозг и вызвала моментальную смерть. Внешний вид раны, а также повреждение черепа ясно указывали на то, что о самоубийстве здесь не идет и речи; судя по состоянию волос, окружавших рану, можно было также с уверенностью сказать, что выстрел был произведен с расстояния в три или четыре шага. Направление, которое приняла пуля, пройдя через кости черепа, говорило о том, что в момент выстрела покойный сидел за столом, наклонив голову вперед.
На вопрос о том, каково было здоровье Левенворта в день его смерти и накануне, врач сообщил, что, судя по внешнему виду, он был совершенно здоров и должен был чувствовать себя прекрасно. Револьвера, из которого был сделан выстрел, нигде не могли найти: его не было ни в той комнате, где произошло убийство, ни в соседних с ней. По предположению врача, покойный должен был знать преступника очень хорошо: старик даже не поднял головы при шуме его шагов, из чего можно было заключить, что убийца пользовался свободным доступом в его кабинет.
Когда врач закончил давать показания, коронер взял пулю, внимательно осмотрел ее еще раз, потом что-то написал на клочке бумаги, подозвал полицейского и передал ему записку, шепнув на ухо несколько слов. Тот кивнул и молча вышел из комнаты.
Глава IIIДопрос
Коронер надел пенсне и, взглянув на лежавший перед ним список, произнес громким голосом:
– Дворецкий здесь?
Толпа слуг пришла в движение, и на середину комнаты вышел пожилой ирландец. Взглянув на его серьезное лицо, на холеные бакенбарды, на его почтительные, но вместе с тем полные достоинства манеры, я тотчас решил про себя, что это, наверно, образцовый слуга, но мне подумалось также, что он может оказаться и бесценным свидетелем, от которого будет толк. И действительно, вскоре я понял, что не ошибся.
Коронер, на которого дворецкий, как, впрочем, и на всех остальных, произвел самое благоприятное впечатление, спросил:
– Вас зовут Томас Догерти?
– Да, меня так зовут.
– Давно ли вы служите дворецким в этом доме?
– Почти два года.
– Вы первый узнали, что ваш господин убит?
– Да, мы с мистером Харвеллом.
– Кто это — мистер Харвелл?
– Это личный секретарь нашего покойного господина.
– В котором часу это было?
– В восемь часов утра.
– Где вы нашли покойного?
– В библиотеке, которая находится рядом со спальней. Мы удивились, что хозяин не вышел к завтраку, как обычно, и взломали дверь.
– Значит, она была заперта?
– Да.
– Изнутри?
– Не могу вам сказать, поскольку ключа в замке не было.
– Где лежал мистер Левенворт, когда вы его обнаружили?
– Он не лежал, а сидел за столом, что стоит посередине комнаты, — спиной к спальне, наклонившись вперед и опустив голову на руки.
– Как он был одет?
– На нем была та же одежда, в которой он ужинал накануне.
– Не заметили ли вы в комнате чего-нибудь, что могло бы навести на мысль о происходившей там борьбе?
– Нет, ничего.
– Имеете ли вы основания подозревать, что убийство совершено с целью ограбления?
– Нет, часы хозяина и его портмоне остались не тронуты.
На вопрос, кто находился в доме в то время, когда было обнаружено преступление, дворецкий ответил:
– Обе барышни — мисс Мэри и мисс Элеонора Левенворт; мистер Харвелл; из прислуги — Кэт, кухарка, Молли, горничная, и я.
– Это вся прислуга в доме?
– Да.
– Кто обязан был по вечерам закрывать двери?
– Я.
– И вчера вечером вы их заперли?
– Да, как всегда.
– А кто сегодня утром их открывал?
– Я сам.
– В каком виде вы их нашли?
– В таком же, как оставил вчера вечером.
– И вы нигде не обнаружили открытой двери или открытого окна? Хорошенько подумайте, прежде чем отвечать.
– Все было заперто.
В эту минуту в комнате воцарилась гробовая тишина. Тот факт, что убийца провел всю ночь в доме и если и покинул его, то не раньше чем утром, подействовал на всех удручающе. И хотя я об этом уже знал, подтверждение этого обстоятельства свидетельскими показаниями произвело на меня сильное впечатление. Я начал еще пристальнее всматриваться в лицо дворецкого, чтобы понять, не утаил ли он истину из боязни быть наказанным за небрежное отношение к своим обязанностям. Но Догерти был совершенно спокоен — он открыто и честно смотрел всем в глаза.
На вопрос, когда он в последний раз видел мистера Левенворта живым, Догерти ответил:
– Вчера вечером, за ужином.
– Видел ли его еще кто-нибудь вечером после ужина?
– Да, мистер Харвелл говорил, что в половине одиннадцатого он еще был в комнате хозяина.
– Где в этом доме находится ваша комната?
– Внизу, в подвальном этаже.
– А где помещаются остальные обитатели дома?
– По большей части на третьем этаже: барышни занимают задние комнаты, мистер Харвелл живет в маленькой комнатке, выходящей окнами на улицу; вся женская прислуга спит тоже наверху.