Хэмиш обвел своих преследователей умоляющим взглядом.
Он был так жалок, что двое из отряда, не сдержавшись, рассмеялись. Нэйл присвистнул:
– И за этим кроликом мы гнались столько времени!
Джаспер грязно выругался. Он уже понял, какую ошибку они совершили, но не желал смириться с поражением.
– Что у вас в повозке? – грубо спросил он. – Показывайте!
– Я покажу, – торопливо закивал Роб. – Только, пожалуйста, не будите его.
Он приподнял полог, и в большой корзине, закрепленной на полу среди груды вещей, все увидели спящего мальчишку лет шести.
– Это Питер, – робко сказал Хэмиш. – Он едет с нами. Я хочу увезти его туда, где никто никогда не слышал про Нэнси. Послушайте, вас правда послала не она?
Джаспер в ответ только сплюнул и поплелся к своему коню.
Отряд уныло последовал за ним. Никто больше не проронил ни слова.
Лишь констебль на прощанье бросил Хэмишу:
– Что ж, счастливого пути! Простите за беспокойство.
Он с явным усилием взобрался на лошадь, ударил ее по бокам и ускакал вслед за остальными.
Когда стих топот копыт, Роб Хэмиш привалился к стенке повозки.
– Они уехали… – обессилено проговорил он. – Не может быть!
Он засмеялся, потом всхлипнул, словно пытался сдержать слезы, и снова засмеялся.
Но для человека, измученного погоней, Роб Хэмиш выглядел вполне естественно. А вот его спутница повела себя странно.
Для начала она сняла шляпу.
Затем сдернула светлый парик.
Вынула из-за обшлага платок и тщательно провела им по губам, стирая помаду.
И только потом сказала суховатым, хорошо поставленным голосом:
– Миссис Хэмиш, вы можете вылезать. Они действительно уехали.
Полог с другой стороны повозки зашевелился, и из-за него выбралась худощавая женщина. Короткий ежик волос на ее голове был рыжим, а глаза зеленели, как крыжовник.
Если бы кто-нибудь из соседей увидел ее в эту минуту, то не узнал бы Нэнси, толстуху с бешеным нравом. Прежняя Нэнси весила по меньшей мере сто шестьдесят фунтов, а в этой бы не набралось и ста. Полные щеки опали, кожа на скулах натянулась. Только глаза – яркие, будто горящие в темноте, выдавали ту женщину, которой когда-то побаивался весь город.
– Нэнси! – Хэмиш бросился к жене и обнял ее. – Господи, мы спасены!
Она молча с силой обняла его и долго не могла разжать рук. Наконец, почувствовав неловкость, Роб Хэмиш осторожно освободился и обернулся к миссис Норидж.
Но гувернантки уже не было возле них. Миссис Норидж отошла к лошадям – из тактичности ли, или руководствуясь лишь заботой о четвероногих помощниках – кто скажет? Муж с женой, переглянувшись, приблизились к ней.
– Спасибо вам, миссис Норидж, – прочувствованно сказал Роб Хэмиш. – Если бы не ваше вмешательство, Хорек бы уже тащил нас обратно на веревке. А ведь когда вы появились перед повозкой, я, признаться, подумал, что все кончено.
Миссис Норидж со знанием дела поправила упряжь одной из лошадей.
– Вот так-то лучше, – сказала она. – Что ж, мистер Хэмиш, надеюсь, теперь вам ничего не грозит. Вряд ли в Сетфорде отыщутся люди, которые догадаются, что вы проделали.
– Но вы-то как догадались, миссис Норидж? – спросила Нэнси. – Я думала, Роберт все предусмотрел.
Она во все глаза смотрела на гувернантку, словно надеялась разглядеть в ней что-то необычное. Но ничего странного в миссис Норидж не было, если не считать наспех накрашенного лица.
Гувернантка потерла углом платка брови, стирая краску.
– Вы оставили мне подсказки. Хотя поначалу я тоже предполагала, что вы, мистер Хэмиш, заманили к себе какую-то несчастную девушку, чтобы убить ее.
– Я бы не смог, – быстро сказал Хэмиш.
– Я не была в этом уверена. Вы ведь очень любите жену. Это ясно каждому, кто даст себе труд приглядеться к вам обоим внимательнее.
Нэнси и Роб покраснели.
– Но мне быстро стало ясно, – продолжала гувернантка, не замечая их смущения, – что человеку с вашим талантом просто не было нужды это делать.
– С талантом? Каким?
– Вы отличный актер, мистер Хэмиш.
Роберт неловко улыбнулся:
– Я все время боялся, что меня раскусят.
– О, нет! Все чувства, которых от вас ждали, были разыграны блестяще. Вы подготавливали план побега Нэнси, а сами в это время изображали из себя счастливчика, освободившегося от постылой супруги. А когда после побега она уже была рядом с вами, очень убедительно тряслись от ужаса.
– Так когда же вы догадались?
– Когда поняла, что вас с новой дамой сердца никогда не видели вместе. Хотя, конечно, больше всего мне помогло то, что ваша выдуманная подруга всегда была сильно накрашена.
– Почему? – не понял он.
– Но ведь женщине легкого поведения нет нужды излишне пользоваться косметикой, если она все дни проводит дома. Когда я сообразила это, то стало понятно, что вульгарный грим нужен для маскировки. Вы красились, мистер Хэмиш, надевали парик и принимались крутиться у окна. Пару раз вы даже совершали робкие вылазки в город – в сумерках, конечно.
Роб Хэмиш кивнул:
– Труднее всего было ходить, виляя бедрами.
Нэнси тихо рассмеялась.
– О, это вовсе не обязательно, – строго заметила миссис Норидж. – Хотя, пожалуй, для той женщины, которую вы изображали, бедра были не лишними. Потом вы подстроили побег миссис Хэмиш и привезли ее домой. Теперь настала ее очередь притворяться девицей Пенни.
– Кажется, – сказала Нэнси, – мне это далось труднее, чем Робу. Актриса из меня никудышная.
– А я в тебе ничуть не сомневался.
Миссис Норидж пожала плечами:
– Вам нечего было опасаться. Соседи и знакомые не смогли бы узнать ее с первого взгляда, потому что Нэнси Хэмиш все помнили как рыжую толстуху. Простите, миссис Хэмиш.
Нэнси слабо улыбнулась:
– Вам не за что извиняться. Так оно и было.
– Но только до вашего заключения. За пять месяцев тюрьмы вы очень исхудали, а высоким ростом никогда не отличались. Фальшивые волосы завершили преображение, краска на лице исказила ваши черты. Правда, вы не могли удержаться и иногда выходили в свой сад.
Роб Хэмиш уставился на жену:
– Нэнси! – укоризненно воскликнул он. – Я же просил тебя!
– Ее видела только я, – успокоила миссис Норидж. – Но именно тогда мне стало все окончательно ясно. Заботясь о своих деревьях, вы вели себя как хозяйка. Посторонняя женщина никогда не стала бы белить стволы. Увидев вас в саду, я окончательно поняла, что ваш побег подготовлен мужем, а все остальное лишь ловкая игра.
Нэнси вздохнула.
– Надеюсь, новый владелец позаботится о моих яблонях, – грустно сказала она. – Кто бы что ни говорил, я привыкла к этому городку и к нашему уютному домику.
Миссис Норидж строго взглянула на нее:
– Боюсь, в памяти жителей ваш дом навсегда останется как дом Нэнси-убийцы.
Ирландка вздрогнула и прижала руки к груди:
– Я пальцем не тронула ее! – горячо воскликнула она. – Клянусь вам! Я и близко не подходила к Молли!
– Конечно же нет, – согласилась миссис Норидж. – Драку разгоняли струей воды, так что во дворе было мокро. Молли поскользнулась на влажной брусчатке и упала, а при падении ударилась головой. Не ваш вид убийства, миссис Хэмиш.
– Что вы имеете в виду?
– Вы могли бы заколоть противника ножом, но не размозжить затылок беспомощному.
Миссис Норидж закончила стирать грим и убрала испачканный платок.
– Что ж, мне пора, и вам тоже.
– Подождите! – остановил ее Роб Хэмиш. – Простите меня за излишнее любопытство, но я не могу не спросить. Отчего вы помогли нам?
Гувернантка, не отвечая, направилась к открытой повозке. Супруги последовали за ней. Подойдя, миссис Норидж забралась внутрь и откинула край пледа, закрывавшего корзину.
Питер по-прежнему крепко спал, подложив руку под голову. Он спал бы даже в том случае, если бы повозка перевернулась.
Миссис Норидж долго смотрела на мальчика. В свете покачивающегося фонаря Робу Хэмишу вдруг показалось, что суровые черты гувернантки смягчились. На протяжении нескольких секунд он даже готов был поклясться, что видит нежность на ее лице.
Эта женщина второй раз ошеломила его. Первый – когда, выйдя из-за пригорка и встав перед лошадьми, сказала не терпящим возражений четким голосом: «За вами погоня, они уже близко. Слушайте меня, и останетесь живы. Нэнси, быстро дайте мне парик и вашу шляпу и прячьтесь за пологом. Мистер Хэмиш, у вас должны быть с собой помада и карандаш, чтобы навести брови. Давайте их сюда. Да не сидите же!»
И они подчинились. Когда Нэнси спряталась, а миссис Норидж забралась на козлы и уселась рядом, Роб взглянул на нее, не веря до конца в происходящее. Топот приближающихся коней убедил его, что все так, как она говорит.
«Поедем, мистер Хэмиш, – хладнокровно сказала миссис Норидж. А затем окинула его придирчивым взглядом и добавила: – И ради бога, не сутультесь так ужасно».
Вспомнив об этом, Роб Хэмиш недоверчиво тряхнул головой. Фонарь качнулся, лицо миссис Норидж скрыла тень.
– Так почему? – повторил он. – Почему вы нам помогли?
Свет лампы снова упал на ее лицо, и стало ясно, что нежность на нем только привиделась Хэмишу. Оно было замкнутым и непроницаемым, как захлопнувшаяся дверь.
– Благодаря вам у мальчика будет дом, – сдержанно сказала гувернантка. – Одним преступником на улицах города меньше.
– Но я трус, – негромко напомнил Роб Хэмиш. – Возможно, Питеру нужен другой пример для подражания.
Миссис Норидж спрыгнула с повозки, не опираясь на предложенную руку.
– Доброта важнее храбрости, мистер Хэмиш, – произнесла она. – Вы будете хорошим отцом этому ребенку. И потом, не говорите глупостей. Я знала, что вы не трус, как только мне рассказали историю вашего брака.
– Но люди… – начал Хэмиш.
– Люди охотно развешивают ярлыки, – перебила его миссис Норидж. – Вы удираете от каждого пса, боитесь шершней и никогда не полезете в драку, вот все и решили, что вы трус. Но вы женились на женщине ниже вас по положению, не убоявшись пересудов и осуждения, а в браке продолжали потакать ее буйному характеру, не обращая внимания на насмешки окружающих. Вы бросили фермерство и устроились на работу, которую все вокруг считали неподходящей для мужчины. Наконец, вы спасли свою жену от каторги. Для каждого из этих поступков требуется столько храбрости, сколько не наберется у половины жителей этого городка вместе взятых.