он ужинает со мной и разговаривает. И мне придется бросить тебя и уйти к нему.
— Постой, почему это у тебя появляется любовник? Вот ты какая, изменщица!
— Сядь за стол, дорогой, и не придется волноваться в будущем о моей добродетели.
Фрэнк достал пиво из холодильника, и тут же звякнула микроволновка. Он вытащил контейнер, присел к столу и принялся радостно поедать курицу с рисом, одновременно открывая веб-сайт с сегодняшними ставками.
Только он устроился, как зажужжал мобильный телефон. Звонила Амира из отдела криминалистики. Судя по окружающему шуму, она разговаривала с ним, стоя на улице у паба.
— Тебе патологоанатом еще не звонил? — спросила она.
Она говорила медленно, язык заплетался, поди, приняла три джин-тоника, а то и четыре.
— Пока глухо, — сказал Фрэнк.
— Я тут в баре.
— Я уже вывел это методом дедукции.
— Пьянствую с Беном из патологоанатомии.
— Вот как? — заинтересовался Фрэнк. — И что ж он говорит?
— Я так понимаю, завтра его божественность самолично отправит тебе отчет. Надеюсь, он не растерзает Бена, за слив информации.
— Надеюсь, Бен сливает только тебе, а то я сам его замочу, без участия начальства.
— Ну да, ну да. Если тебе интересно, то это был инфаркт. Спровоцированный вдыханием угарного газа. Но произошло все очень быстро. Бен говорит, яда в организме было столько же, как обычно бывает при смерти от отравления. Оказывается, у нее был недиагностированный порок сердца, поэтому оно сразу остановилось. Иначе сначала началась бы головная боль, тошнота, дурнота, и, возможно, она бы поняла, что творится неладное. Скорее всего, когда она звонила в полицию, у нее уже случился инфаркт, а утечку она так и не заметила.
— Понятно, — сказал Фрэнк. Он потер подбородок, переваривая услышанное. — Стало быть, если ей не диагностировали проблемы с сердцем, никто не мог о них знать.
— Очевидно. А что? Думаешь, кто-то поковырялся у нее в котле, но не собирался ее убивать? Надеялся, что она поймет, что происходит, и отделается легким недомоганием?
— Если кто-то, кроме самой Оливии, ковырялся в этом котле.
— Да брось ты, Фрэнк, ты все еще на что-то надеешься? Зачем ей нам звонить, если она собиралась покончить с собой?
— Может, передумала?
Амира фыркнула.
— Давай-давай. Мечтать не вредно. Ладно, сам-то чем занимаешься? Не хочешь присоединиться?
— Я работаю, — сказал Фрэнк.
— А я что делаю, по-твоему?
— Приятного вечера, дорогая. Бену привет.
Он сбросил звонок.
— Мы просто друзья, — заверил он Мону, проходя мимо фотографии по дороге в туалет. — Просто друзья.
Лили и Дэвид№2
Они уложили детей спать.
Сегодня так им ничего и не рассказали. Дэвид выдвинул странную теорию: утром, на ясном солнышке, все пройдет спокойнее и легче. Они тянули время, оба, и Лили с радостью согласилась на такой вариант. Она почти не сомневалась, что дети и так уже все знают. Но когда они им расскажут, особенно Вулфу, догадки станут реальностью, а пока можно поиграть в неопределенность.
Она стояла у плиты, рассеянно помешивая и приправляя суп, в который покрошила выращенную Дэвидом морковку. Готовила она без всякого интереса, совершенно механически.
Дэвид подошел к ней сзади и обнял за талию.
— Ты где витаешь, любимая?
Лили нахмурилась.
— Что?
— Проснись, красавица. Ты только что в суп сахара сыпанула.
— Разве? — Лили посмотрела на кастрюлю. — Неужели?
Дэвид развернул ее лицом к себе.
— Брось свою стряпню. Как мне тебя развеселить?
Лили пожала плечами. Она действительно слишком заморочена последнее время: работа, семья, соседи.
Дэвид внимательно посмотрел на нее, а потом направился к музыкальному центру с айподом. Пока она недоумевающе смотрела на него, он включил нигерийскую музыку, в плавном ритме сальсы, и задвигался в танце, направляясь к ней.
Лили не выдержала и рассмеялась.
— Неужели я так смешно кривляюсь?
Лили улыбнулась и кивнула. Муж обнял ее и увлек в танец, кружа и снова заключая в объятия.
— Давай просто танцевать, — прошептал он ей в ухо. — Мы сегодня свободны, нам никто не нужен, и не о чем волноваться и грустить.
Лили отдалась ритму танца, но на душе оставалась тяжесть.
Не о чем волноваться? Да прямо! После всего, что случилось?
Он снова закружил ее, но улыбка исчезла с лица Лили.
Чему же, ну чему так радуется Дэвид?
Крисси и Мэтт№5
Мэтт говорил и говорил не переставая. Он ходил из комнаты в комнату, рассуждая о событиях дня, о реакции соседей: кто что сказал, кто что сделал. Нескончаемая трепотня. Крисси много лет не видела его таким разговорчивым. Ей хотелось только одного: чтобы он наконец заткнулся. Голова пухнет, пусть хоть пять минут помолчит, чтобы собраться с мыслями.
Он вернулся из кухни и встал между Крисси и телевизором, и ей волей-неволей пришлось посмотреть на него.
— «Британия ищет таланты» идет, — сказала она, не поднимая голову с подушки. Телевизор работал без звука, но он, похоже, не замечал. — Последний полуфинал. Ты мне загораживаешь.
— Ты что, серьезно? Я же с тобой разговариваю.
— Это не разговор. Это твой монолог.
— Что с тобой происходит? Как полиция ушла, так и лежишь на диване.
— Это шок, — сказала Крисси.
Мэтт сказал им, чтобы они поговорили с Роном. И что у Рона с Оливией — Рон и Оливия! — была интрижка.
Можно ли назвать это интрижкой? Если оба одинокие? Ведь это у нее с ним интрижка, разве нет?
Не ей судить Рона, это она понимала. Ведь это она замужем. И все равно, ее будто ударили под дых.
Первый раз у них с Роном все произошло прямо здесь, на этом диване.
Мэтт уехал на выходные, а Кэм спал наверху. В тот вечер задул шквальный ветер, и Рон зашел узнать, не пропал ли у нее спутниковый сигнал на телевизоре. Он действительно пропал. Она зажгла свечи и открыла бутылку вина, просто чтобы убить время. Она редко выпивала в одиночку, да и не любила это, но в те выходные настроение было поганое по очевидным причинам.
Она пригласила его войти, в итоге они стали пить вино и разболтались. У них нашлось так много общего. И он казался таким симпатичным. Он слушал ее, смеялся ее шуткам. Такой обаяшка, но не пошлый. Довольно умный на самом деле. И чуткий.
Рон рассказал, что у него есть младший брат, полный инвалид, который живет в специальном интернате. Несмотря на показное молодечество — якобы ему все равно, — Крисси увидела, что он по-настоящему переживает за брата. Рон потратил кучу денег, перестраивая дом, чтобы брат мог жить с ним, но этого так и не произошло. Родители и администрация интерната решили, что брату нужен постоянный уход; Рон предлагал оплачивать медсестру на дому, но этого оказалось недостаточно.
Рона никто не видел с этой стороны. До этого Крисси знала его по всегдашней роли дамского угодника, но теперь чувствовала, что ему самому нравилось демонстрировать ей свое уязвимое место, эту мягкость.
Когда Рон наклонился и попытался ее поцеловать, это оказалось полной неожиданностью. Он вел себя как настоящий джентльмен, дескать, она сразу же понравилась ему, еще с первой встречи, но ведь она замужем. Этот его взгляд, молящий о поцелуе, решил дело. Когда Мэтт смотрел на нее так последний раз? Она поставила свой бокал и привлекла его к себе. Он спросил, уверена ли она, а она ответила, что увереннее не бывает. Он мягко опустил ее на диван и начал раздевать, повторяя, какая она красивая, как он ее хочет. Она немного поплакала.
В своей глупой детской наивности она воображала, что между ними все по-особенному. А все это время…
Зато теперь ясно, почему Оливия так злобно тогда на нее набросилась.
— Алло? Крисси, прием!
Мэтт размахивал руками у нее перед лицом, как уличный регулировщик.
— Я говорю, какой еще шок? Ты даже не видела тела.
— Полиции ты пел другие песни, — сказала Крисси.
— При чем тут они, мы же не с ними сейчас разговариваем. По-моему, тебе пора уже забыть об этом. Брось, можно подумать, что вы дружили.
— Ты все еще загораживаешь телевизор, — холодно произнесла Крисси.
Мэтт сжал губы.
— Знаешь что, Крисси? — сказал он. — Пошло оно к черту. Давай поговорим про Оливию. И о том, почему ты можешь порадоваться ее смерти.
У Крисси екнуло сердце.
— Что ты сказал?
— Я сказал, что ты, скорее всего, радуешься, что ее больше нет.
Крисси приподнялась на диване.
— Ты это о чем?
— Я знаю, что она тебе угрожала.
— Я… я… Откуда ты знаешь?
Крисси побледнела и почувствовала, как у нее немеют лицо и тело, как будто перекрыли кран. У нее словно наступил внезапный паралич.
— Я все знаю, — сказал Мэтт, и от его взгляда у нее побежали мурашки по спине.
Дверь гостиной открылась, и на пороге появился Кэм.
— Вы что, ругаетесь? — поинтересовался он.
На нем была пижама с рисунком из «Звездных войн», брюки чуть ниже колен. Они купили ее, когда Кэму исполнилось девять, но и в одиннадцать, поношенная, линялая и уже слишком короткая, она оставалась у него любимой.
— Ты почему не спишь? — спросила Крисси.
Мэтт посмотрел на них обоих, покачал головой и вышел из комнаты.
Крисси почувствовала, как тело облегченно расслабилось. Молодец, Кэм, вовремя.
— Мне не заснуть, — сказал Кэм, присаживаясь к ней на диван.
Крисси вгляделась в лицо сына.
Она уже привыкла, что общение с сыном не обходилось без крика, визга, уговоров и выпрашиваний. Кэм стал явлением природы, с которым приходилось как-то жить. Иногда от одной мысли о нем ей становилось дурно.
Последнее время Крисси очень редко смотрела на него. Она смотрела за ним. Она смотрела сквозь него. Но не на него самого.
Сейчас она обратила на него внимание. Да, он злится, он встал без разрешения, но она не видела непослушания или наглости. Перед ней был расстроенный и испуган