– Лена Петрова, преподша рисования, приехала из Милана, – закудахтала Лариска, – привезла на продажу суперские летние рубашки. Их хватают вмиг. А я не знаю, какую Стен захочет, с птичками или с цветами? Телефон Мирка не берет. Рома, если он рядом, то спроси про сорочку. Одна есть синяя с павлинами, жутко красивенькая.
Очагов вскипел. Влюбленная кретинка решила купить подарок тому, кто ее ни в грош не ставит.
– Нет его здесь.
– Ой, ну куда он подевался, – застонала Бумагина, – сорочка прямо глаз не оторвать. В Москве такой нет. Ленка ничего оставлять не намерена, дала мне десять минут на размышления. Птицы или цветы? А? Рома! Где Мирошка? Он потом переживать будет, что без классной рубашки остался!
– С птицами, – процедил сквозь зубы Очагов.
– Вау! Ты Мирона нашел, – заликовала Лариска, – спасибки, лапуля, дай ему трубку!
– Нет его тут, – по слогам произнес Гремлин, – смылся.
– Зачем тогда про птиц вякнул? – удивилась Бумагина. – Вдруг хапну ее, а Мирончику она не по вкусу придется?
– Себе возьму, – ответил Рома, – давно такую хочу. Купи мне.
– Еще чего! – воскликнула Лариса.
– Не вредничай, – попросил Очагов, – деньги отдам.
– Тебе не по размеру, – фыркнула Бумагина.
– Мы с Мироном одинаковые, – огрызнулся Гремлин, – и у него, и у меня М.
– Ага! У Мирончика плечи широкие и «кубики», а у тебя мышц нет, пузо висит, – заржала Лариса. – Я не стану ради тебя стараться, Ленку упрашивать птичку мне отдать. С чего это я тебе одолжение делать обязана? Ты мне кто? Любимый, как Мирончик?
Кровь бросилась Очагову в голову, он до одури разозлился на Ларису, испытал колючую обиду и решил доставить дуре те же эмоции.
– Сейчас скажу, где и с кем твой обожаемый Мирончик! – заорал он. – Записывай адресок, лети туда. Сама его про дерьмо рубашонку спросишь. Заодно и с Нинкой посоветуешься. Он с ней собрался на море, малолетка тебе подскажет, в чем любовника на закате увидеть хочет!
– Вы сообщили Ларисе название села? – уточнил я.
Гремлин кивнул.
– И сказали, что дом крайний на улице? – задал свой вопрос Василий.
– Угу, – мрачно согласился Гремлин, – но я же не знал, что она его убьет. Думал, вопрется в избу, застанет Стена с Нинкой, драку затеет… Ну, рожу девке расцарапает… И предположить не мог…
– Всегда нужно рассчитывать на худшее, – сказал Борис, – если же беды не случится, порадуешься, что зря опасался.
Глава 22
Не успела за Романом захлопнуться дверь, как Василий налетел на меня с вопросом:
– Что вы думаете, Иван Павлович?
– Футболка, – ответил за меня Борис, – странно.
– Объясните, – попросил я. – Что вас удивило?
Секретарь повернул ко мне ноутбук.
– Мирон, как и говорил Очагов, носил размер М, но он никак не мог натянуть вещь Нины. Девочка слишком высокая для своего возраста, очень худая. Подобные ей подростки делают карьеру на подиуме. Размер груди нулевой, руки как тростинки. Мирон же спортивный, с развитой мускулатурой, я уверен, что он регулярно посещал тренажерный зал. К розовой майке с надписью «Ниночка» пришит ярлычок с буквой М. Мы решили, что вещь принадлежит девочке…
– Кому же еще? – перебил Василий. – Цвет, надпись и эмка, маленький размер.
– Да нет, – возразил Борис, – есть S, XS. Нине скорее подойдет последний. Та футболка, которая впору школьнице, будет мала Стену, он в нее в плечах не влезет, на груди у парня ткань треснет. Но гляньте на фото, майка ему по размеру. Она с большой долей вероятности принадлежит самому Мирону.
– После того, что Роман рассказал об отношениях друга с женщинами, у меня создалось впечатление, что Стен, мягко говоря, не испытывает трепета к прекрасному полу, – заметил я. – Очагов пришел в восторг, услышав, как Стен именует четырнадцатое февраля днем безумного Валентина Цветочника. Навряд ли парень, придумавший так назвать святого Валентина, наденет розовую футболку с именем «Ниночка». Ну все мимо. И цвет, и уменьшительно-ласкательная форма…
– Но его нашли в этой майке. И это, Иван Павлович, весьма странно, – продолжал Борис, – но майка не единственная странность. Филипп Стен.
– С ним что? – насторожился я.
Секретарь повернул ноутбук экраном к себе.
– У отца Мирона есть страницы почти во всех соцсетях, но только в одной он ведет рассказ о своей жизни. Куда, с кем ходил, какую книгу прочитал, спектакль посмотрел. На остальных интернет-площадках педагог ищет учеников, там другие фото и тексты, вот слушайте: «Стен Филипп Эдуардович, родился в Великобритании, в городке Норбери. Родители: отец – Эдуард Стен, преподаватель колледжа в Оксфорде, мать – графиня Ольга Воронцова, русская. Свободно владеет русским и английским. Учился в Кембридже, там же защитил научную степень. Преподавал в Оксфорде. В середине девяностых похоронил престарелую мать, переехал в Москву по приглашению фирмы «Норд», его позвали обучать топ-менеджеров мове Шекспира. В столице он женился, стал отцом. В двухтысячном супруга скончалась от лейкемии. Более в брак не вступал. Сын Мирон служит актером, активно снимается в телесериалах».
Борис посмотрел на меня.
– Дальше идет рассказ о том, какой он прекрасный педагог, приведен список его учеников, которые легко поступили в лучшие университеты мира.
– Приврал чутка, – хмыкнул Василий, – Мирон ни одной роли не исполнил.
– Если б только это, – вздохнул Борис, – все ложь.
– Так, – протянул я. – И кто у нас папа Мирона?
– Федор Эдуардович Стентин, – сказал мой помощник, – хитрый жук. Странно только, что он не понимает: если кто-то захочет проверить его биографию и пошарит в интернете, то любая выдумка мигом откроется.
Борис встал, открыл жестяную банку и начал осторожно насыпать заварку в чайник.
– Мать Федора отнюдь не графиня, Мария Григорьевна Стентина уборщица в музее. Отца нет. Москвич Эдуард Стентин никогда не существовал. Отчество сыну Мария дала, так сказать, от фонаря. Ей показалось, что Эдик звучит очень красиво, намного лучше, чем Петя, Сережа, Саша. Учился Федя в школе на отлично, поступил в институт, преподавал в разных учебных заведениях английский язык и литературу. Решил найти побольше учеников, назначить высокую цену за урок и прикинулся англичанином.
Я взял из рук Бориса чашку, над которой поднимался ароматный пар.
– Стентин стал называть себя Стен. Как это случилось?
– Точно не отвечу, – смутился Боря, – в соцсетях он сообщает, что прибыл в Москву в середине девяностых по приглашению фирмы «Норд». С тех пор живет в России. Точка. Никто из родителей детей, если только они не фээсбэшники или эмвэдэшники, глубоко копать не станут. Люди вообще склонны верить тому, что в интернете написано. Господин Стентин ни разу на брехне не попался, наверное, он на самом деле неплохой преподаватель. Федор Стентин – Филипп Стен указан в метрике отцом Мирона. А в графе «мать» ничего не стоит. И сведений о браке Стентина я не нашел. Ребенок от любовницы, которая не изъявила желания воспитывать малыша.
– Отлично. Филипп врун, – подвел итог беседе Василий, – не один год обманывает родителей учеников, выдает себя за этнического англичанина. До сих пор не попался, потому что реально хороший учитель. Ну и как эта информация поможет найти, где спряталась Нина? Мы ищем девчонку или хотим разоблачить мелкого лгуна?
– Занимаемся поисками девочки, – ответил я, – но поскольку Нина была в связи с Мироном, а парня убили, информация о том, что его отец пользуется чужой биографией, весьма полезна. Возможно, кто-то хотел наказать педагога за вранье, напал на Мирона и увез его. Нам надо поговорить с Ларисой и со Стентиным. Борис, добудьте мне их адреса и телефоны.
– Уже сделано, – ответил секретарь и положил передо мной лист бумаги.
Глава 23
– Василий, позвоните, пожалуйста, Филиппу-Федору, сообщите ему… – начал я.
– Нет, нет, нет, – испугался Бурмакин, – я не могу принести такую новость отцу. Иван Павлович, пожалуйста, сделайте это сами.
– Вася, тебе в дальнейшем не раз придется общаться с родственниками жертв, – вздохнул Борис, – надо научиться разговаривать с людьми в тяжелой ситуации.
– Не готов я сейчас к этому, – запаниковал следователь. – Ваня, будь человеком!
Я взял трубку домашнего телефона и позвонил.
– Алло, – ответил тихий женский голос.
Я откашлялся.
– Позовите, пожалуйста, господина Стена.
– Кто его спрашивает? – перешла на шепот незнакомка.
– Василий Федорович Бурмакин, – солгал я.
– Филипп не сможет подойти, – медленно ответила дама.
– Когда лучше позвонить? – продолжил я.
– Никогда, – всхлипнули в телефоне, – мой муж умер.
Я растерялся.
– Умер? Когда?
– Сегодня утром, – еле слышно уточнили на том конце провода, – инфаркт. Ночью ему стало плохо, «Скорая» супруга увезла, но врачи оказались бессильны. Вы, наверное, отец кого-то из учеников Фила?
– Нет. Следователь, – снова соврал я. – Простите, как вас зовут?
– Майя Капралова.
– А по отчеству?
– Не надо. Я не старая. Мне двадцать два года.
– Прошу прощения, но в документах господина Стена нет упоминаний о жене, – продолжал я.
– У нас гражданский брак.
– Учитывая ваш возраст, не вы мать Мирона, – произнес я.
– Нет! Стойте. Следователь! Что-то случилось? С Мироном?
– В морге сейчас находится тело молодого человека, – осторожно завел я, – у нас есть подозрение, что погибший – Мирон Стен. К сожалению, состояние трупа не позволяет провести его визуальное опознание, мы надеялись, что Филипп Эдуардович…
– Вау! Его переехал поезд? Или он попал в камнедробилку? – воскликнула Майя.
В голосе ее звучала такая неприкрытая радость, что я опять на секунду потерял самообладание.
– Надеюсь, подонку было очень больно, – продолжала собеседница, – замечательная новость.
Василий начал чесать нос, Борис опустил взгляд.
– Могу сообщить адрес квартиры, куда мерзавец жить переехал, едва деньги зарабатывать начал, – вещала тем временем любовница Стена, – наверное, там найдется его зубная щетка, расческа с волосами, сделаете анализ ДНК. Очень надеюсь, что вы не ошибаетесь и он на самом деле сдох!