Маменька затараторила без остановки.
– Для привлечения внимания к проблеме завтра в полдень на берегу Москвы-реки у села Глухово, там у зятя Коки загородный дом, пройдет парад литературных героев. Лучшие люди России, одетые в соответствующие костюмы, прошагают маршем, призывая всех обратить внимание на нашу несчастную математику, – пафосно продекламировала маменька. – Ты исполняешь роль… этого… ну… как его… Вава! Напомни, ты его точно знаешь! Ужасно знаменитый автор! Обожаю его.
Интересоваться, почему на мероприятии, которое должно стать спасательным кругом для точной науки, продефилируют герои книг, не стоило.
– Вава! – злилась маменька. – Он много пил! Писатель.
Я издал тихий смешок. Покажите мне, кто из деятелей пера не любит приложиться к бутылке. Разве что несколько дам, которые строчат детективы в режиме нон-стоп, подозреваю, они вместо выпивки истребляют горы шоколада.
– Вава! Ты окончил литературный институт! Покажи свое образование! Великий! Он создал очень известный роман. Название в одно слово. Ты станешь главным героем! Это слово отлично тебя характеризует!
– Имеешь в виду роман Достоевского «Идиот»? – изо всех сил сдерживая смех, поинтересовался я.
– Да! – выпалила маменька. – Слава богу! Вспомнила. Приезжай к одиннадцати. Надо переодеться! Надеть парик! Загримироваться! Вава! За лучший проход дадут медаль! И премию. Там соберется много журналистов. Понял?
– Хорошо, – пообещал я, – непременно явлюсь.
– И возьми Масю, – потребовала Николетта.
– Имеешь в виду Мотю? – уточнил я.
– Свою невесту, – зачирикала маменька, – ах, как она мне нравится! Милейшая девочка! Генри тоже приглашен. Все. Более сегодня не звони. Вава, не очень-то вежливо с твоей стороны беспокоить меня около полуночи. Принимаю ванну, хочется покоя.
Я положил трубку на полку у зеркала.
– Скажите, Геннадий, вы завтра присутствуете на мероприятии?
Портной чуть наклонил голову.
– Безусловно. Напрокат взята масса костюмов, вдруг что-то оторвется, пуговица например.
– Сделайте одолжение, давайте тогда обойдемся без примерки, – попросил я, – час поздний, я хочу спать. Если вдруг завтра окажется, что наряд чуть не по фигуре, это ерунда. Мне же в нем всего лишь разок пройтись. Заколете на мне одежду, и делу конец.
– Желание клиента закон, – заявил портной, который, похоже, обрадовался моему решению.
Глава 31
На следующий день ровно в одиннадцать я подъехал к железным воротам имения зятя Коки и сказал охране:
– На мероприятие.
– Фамилия? – зевнул парень.
– Подушкин, – ответил я, – нас трое.
– Мы тут, – хором сказали с заднего сиденья Генри и Матрена.
– Нет вас, – отрезал охранник, – пропуск не заказан.
Сзади раздался гудок. Я взял левее и позвонил Коке.
– Да? Что надо? Не мешайте! Без вас голова крутится! Говорите живо! Ну? Скорей! Почему молчите? – в секунду выпалила подруга маменьки.
– Кока, это Иван Павлович.
– Ваняша! Примчался?
– Да, но меня не пускают.
– Почему?
– Фамилия отсутствует в списке.
– Идиоты! Кретины! Крысы! – зашумела дама. – Ненавижу дураков. Стой, не двигайся. Сейчас ликвидирую проблему.
Через минуту к моему седану вразвалочку приблизился секьюрити.
– Вы Кукушкин?
– А что? – предусмотрительно спросил я.
– Если Кукушкин, то въезжайте, если нет, то пропуск не заказан.
– Он стопроцентно Кукушкин, – нежным голоском произнесла Мотя, – самый кукушечный Кукушкин. И мать его, и отец, и дед-прадед-пращур… Даже динозавр, который вход в пещеру стерег, где семья в каменном веке жила, Кукушкин был.
– По центральной алее до парковки, далее пешком, – пояснил парень и открыл ворота.
– Динозавр Кукушкин, – рассмеялся я, медленно двигаясь в указанном направлении. – Интересно, как его звали?
– Иван Павлович, конечно, – захихикала Мотя. – Как же еще? Вон парковка, и рядом с ней шатер с табличкой «Раздевалка участников конкурса».
– Думаю, Ваня, тебе туда, – заметил Генри, – а мы пойдем искать мою матушку и занимать места на трибуне. Ваня! Ты победишь.
– Золотая медаль точно вам достанется, – приободрила меня Матрена, – интересно, какой приз дадут за первое место?
– Обои с рисунком из математических символов, – усмехнулся я.
Генри взял невесту под руку.
– Кому может понравиться такое покрытие для стен?
Я показал на большой стенд, установленный посередине круглой лужайки.
– Видите, что там написано? «Генеральный спонсор акции спасения русской математики фирма «Живи с уютом», производитель обоей на любой цвет и вкус».
– Там опечатка, – хихикнула Матрена, – не обоей, а обой!
– Нет, – возразил Генри, – слов «обоей» и «обой» нет. Есть…
Дюпре замер, я хотел подсказать ему: «Обоев», но не успел, дверь машины распахнулась.
– Ваня! Скорей, – занервничала Кока, – ты опоздал!
– Начало в полдень, – удивился я.
– Нет, через десять минут, – зашипела лучшая подруга маменьки, – давай сюда, левее, правее. Геннадий! Немедленно одевай Ивана Павловича! И пусть роль вызубрит.
– Роль? – насторожился я. – Мне сказали, только пройти надо.
– Женя, Катя, Лена! Кто-нибудь! – завопила Кока. – Сюда! Ужас какой-то! Платишь людям нереальные деньги, а народ куда-то прячется.
– Здесь я, – пропищала худенькая девушка в футболке с надписью «организатор», подбегая к нам.
– И кто вы? Женя, Катя или Лена? – напала на несчастную Кока.
– Таня, – представилось похожее на мышку создание.
– Отлично, – топнула ногой Кока, – перед вами Иван Павлович, займитесь им. Одеть! Отгладить! Объяснить. Выучить текст. Все. Действуйте. Да, уже бегу, несусь. Боже! Голова кругом!
Выкрикивая последние фразы в трубку, Кока унеслась, оставив после себя удушливое облако французского парфюма.
– Подушкин, Подушкин, – зачастила Татьяна, глядя в лист бумаги, – а вас нет!
– Посмотрите Кукушкин, – осенило меня.
– Здесь! – обрадовалась Таня. – Почему сначала сказали про Подушкина? Пошутили? Мне нравятся мужчины с чувством юмора. Не то что мой папа! Он жутко мрачный! Хотя чего я от него хочу, он совсем старый! Уже тридцать восемь лет, жуть как много. Он на моей маме сразу после окончания школы женился. Так вы Кукушкин или Подушкин?
– Являюсь представителем двух семей, поэтому стал Подушкин-Кукушкин, – соврал я.
Услышав от болтливой девицы про ее древнего папу, еще не справившего сорокалетие, я ощутил себя дедом библейского Ноя.
– Вот ваш костюм, – заявила Таня, подводя меня к кронштейну, где висел черный кофр, – вы Санчик Пончик! Крутая роль!
Я сразу вспомнил чудесную детскую книгу Николая Носова «Приключение Незнайки» и удивился:
– Вы уверены? Мне сказали, что я «Идиот».
– Никто из наших вам такого заявить не мог, – испугалась Татьяна, – мы уважаем и гостей, и участников, и даже журналистов.
– Имел в виду, что я должен изобразить князя Мышкина, – уточнил я.
Девушка захихикала.
– Ой, вы такой веселый. Князь Мышкин. А у него бабушка графиня Кошкина, да?
Я вздохнул. Не стану рушить образ шутника Ивана Павловича. Нет смысла рассказывать юной леди про роман Федора Михайловича Достоевского «Идиот» и его главного героя князя Мышкина.
– Какие штаны суперские, – восхитилась Таня, вынимая из кофра красные шорты, сшитые в виде шаров. По бокам одежда имела вставки из золотой парчи, из того же материала сделали и широкий пояс.
– Рубашка с жабо, – пришла в еще больший восторг девушка, – жилетка с вышитыми вилками…
Я скосил глаза на жилетку. Это не трезубцы, а геральдические лилии.
– Плащик типа кожаный, копье, сапоги и колготки белые, – перечисляла весь набор Таня. – Что вам еще положено? Смотрю список… Санчик Пончик! Вау! Прикольно!
– Имеется еще какой-то реквизит? – осведомился я.
– Вы от восторга лопнете! – забила в ладоши Танечка. – Пусть вам сюрпризнет.
– Извините, не понял? – насторожился я.
– Сюрпризнет, – повторила девушка, – в смысле, сюрприз вам случится. Пойду, его притащу сюда, а вы пока переодевайтесь и текст учите.
Я впал в минор.
– Роль большая?
Таня протянула мне листок.
– Вот. Понеслась!
Милое, но излишне болтливое существо испарилось. Я задернул штору, которая исполняла роль двери, и начал облачаться в несусветное тряпье. Через пять минут кривое и грязное зеркало, установленное в подобии примерочной, отразило меня, похожего на… Сравнения не подбирались. Видели когда-нибудь на картинах изображение пажа? Юного мальчика в белых лосинах, шарообразных шортах, рубашке в кружевах, плаще и шляпе. Так вот, я походил на пажа, которому давно пора на пенсию по глубокой старости. Если смотрели спектакль по пьесе Пьера Бомарше «Женитьба Фигаро», то можете вспомнить пажа Керубино, очаровательного проказника, переживающего первый период взросления и поэтому считающего всех женщин очаровательными и невероятно сексуальными. Но увы и ах, я уж много лет как не Керубино. Давно не ощущал себя в столь нелепом положении, как стоя сейчас перед зеркалом.
– Выучили текст? – спросила Таня, распахивая занавеску. – Вау! Крутняк. Самый суперский! Санчик Пончик, вам удобно?
– Не очень, – честно ответил я, – во времена оны колготки еще не изобрели, мужчины тогда носили чулки или лосины, полагаю, в них комфортнее, чем в том, что на мне сейчас.
– Везде давит, трет? – подмигнула Таня. – Наплюйте, через пять минут привыкнете. Текст зазубрили?
– Нет, – спохватился я, беря листок. – О!
– Учите как следует, – посоветовала девушка.
– Тут одно слово, вернее, буква «О!», – объяснил я, – роли нет. Лишь восклицание «О!». И не указано, когда его говорить!
С улицы раздался ужасный звук. Сначала кто-то громко захрипел на одной ноте: «И-и-и-и-и-и-и…» Потом он же продолжил: «А-а-а-а-а-а-а».
Таня захлопала в ладоши.
– Сюрприз!
Ничего не понимая, я вышел вслед за девочкой из раздевалки и увидел… осла, привязанного к заборчику.