Глава 34
Поговорив со Стекловой, я сел в машину, вынул из кармана телефон и увидел двенадцать вызовов от Василия. Сердце екнуло: что случилось с Бурмакиным?
– Ваня, – заорал Василий, – где ты шляешься? Почему не отвечаешь?
Я выдохнул. Вопить таким образом может лишь здоровый человек.
– Беседовал с Фаиной Григорьевной, отключил звук, чтобы звонок разговору не мешал.
– Я встретился с Бумагиной! – громче некуда вопил Вася.
– Молодец! – обрадовался я. – Что интересного узнал?
– Тебе надо сюда приехать, – зачастил Бурмакин.
– Куда? – уточнил я.
– Домой к Ларисе, – объяснил Бурмакин, – она к телефону не подходит, дверь никому не открывает. Боится.
– Чего? – не понял я.
– Мы тебя ждем, – заявил Василий, – адрес скинул эсэмэской.
Я запихнул трубку в держатель, а она опять зазвонила. На сей раз я услышал незнакомый баритон:
– Добрый день. Вы господин Бурмакин, следователь?
– Здравствуйте, он самый, – соврал я.
– Юрий Петрович Золотов вас беспокоит.
– Рад слышать ваш голос, – сказал я, пытаясь понять, что происходит.
– Вы были у нас, просили сообщить, когда Майя Капралова придет в себя. Оставим этот юмор. Я врач из отделения реанимации.
Вот оно что! Василию следовало съездить к Капраловой, Бурмакин выполнил задание, но поговорить с Майей не смог, та была без сознания. И зачем он дал эскулапу мой номер?
– Девушка очнулась?
– Сейчас Майе Владимировне делают манипуляцию под седацией. Это не наркоз, но сознание все равно спутанное. Если дела пойдут по плану, через три-четыре дня Капралова будет в состоянии недолго побеседовать с вами.
Я поблагодарил доктора и помчался к Бумагиной.
Первый, кого я увидел у подъезда, оказался Василий, он сразу задудел:
– Решил тебя встретить. Девушка конкретно перепугана, хотела куда-то убежать, но у нее денег совсем нет, и куда драпать, она не знает, поэтому просто заныкалась в квартире. У стационарного телефона провод из стены вырвала, мобильный отключила, занавески на окнах опустила, на улицу не выползала, в холодильнике пусто. Как я ее упрашивал меня впустить! Просто песня. Нет, я молодец! Догадался, что Лариса дома окопалась, и приперся сюда халу нагилу у ее двери на губной гармошке играть.
– Хава, – поправил я, – хава нагила – очень красивый еврейский танец. А хала – плетенка из теста, чаще всего она сверху посыпана маком.
Василий распахнул дверь подъезда, мне в нос ударил отвратительный запах отходов жизнедеятельности человека и кошек.
– Нам сюда, – бубнил парень, – сразу направо, квартира номер один.
Бурмакин застучал в дверь.
– Лара! Открой! Ну же! Василий вернулся.
Дверь беззвучно приотворилась.
– Входи, Иван Павлович, – радушно попросил следователь.
Я втиснулся в прихожую и ощутил себя человеком, который натянул пальто размера на три меньше нужного. Стены давили на плечи, потолок на голову.
– Вы один? – дрожащим голосом поинтересовалась хозяйка, крупная девушка в красном спортивном костюме.
– Один, – кивнул я.
– Совсем? – затряслась Бумагина.
– Совершенно один, – подтвердил я.
– Не дрожи, – начал успокаивать Ларису Василий, – лучше давай кофейку глотнем, я бутеров нарежу.
– У меня продуктов нет, – жалобно призналась Бумагина.
– Так я сбегаю в супермаркет, – сказал Вася.
– Ой, нет, – задрожала хозяйка. – Ты меня с ним оставишь?
– Иван Павлович беззлобен, как старая гусеница, – нашел правильное сравнение Бурмакин, – тихий, как улитка. Абсолютно равнодушен к женщинам. Около него может мисс мира голой ходить, у Подушкина ничто не дрогнет, он ей по доброте душевной на плечи халат набросит, чтобы не замерзла.
Лариса захихикала.
– Гей? Да?
– Никогда! – заверил Вася. – Половой монстр по бабам. Просто хорошо воспитан. Так я побежал за хавчиком.
Дверь хлопнула, мы с Ларисой остались вдвоем, Бумагина обняла себя за плечи.
– Лариса, – сказал я, – я не ем девушек на завтрак и на ужин. Мне доктор запретил мясное. Не накидываюсь на незнакомок, не являюсь насильником, владею частным детективным агентством. Я не полицейский, не имею права вас задерживать, допрашивать. Могу лишь попросить ответить на ряд вопросов. Если не пожелаете, я уйду. Я здесь не для того, чтобы причинить вам зло, посадить за решетку. Совсем наоборот. Возможно, смогу вам помочь, похоже, вы попали в трудную ситуацию.
Хозяйка прижала кулачки к груди.
– В ужасную!
Я приободрился, Лариса пошла на контакт.
– Нельзя всю жизнь прятаться в квартире.
– Нет, – всхлипнула натурщица.
– И, простите за откровенность, ваше жилье не курорт «Зеленый шиповник», где находится подземный бункер, в котором в случае ядерной войны спрячется конгресс США, – продолжал я, – дверь в квартиру хлипкая, ее с одного удара котенок выбьет.
– Ой! Ой! Ой! – запаниковала Бумагина.
– Просто расскажите, что случилось. Вместе подумаем, как исправить ситуацию, – закончил я.
– Можно сесть в комнате, – прошептала Лариса.
Мы переместились в единственную спальню.
– Зря Мирон все затеял, – еле слышно сказала Лариса, – теперь его в живых нет. И Стена убили.
– Вы знали Филиппа? – уточнил я.
– Он отец Мирона. Мой будущий свекор, – всхлипнула девушка, – мы хотели пожениться, и тут…
Лариса замолчала, когда пауза затянулась, я сделал провокационное замечание:
– Появилась Нина. Неприятно, когда твоего любимого человека уводит пятнадцатилетняя школьница.
Лариса заморгала.
– Да вы что?! Нинка сестра Мирона.
Я удивился, что Бумагина владеет этой информацией, и уточнил:
– Вы уверены?
– Конечно, – кивнула Бумагина, встала, вынула из шкафа коробку из-под конфет, вытащила из нее фотографию и показала мне.
– Вот.
Снимок запечатлел группу молодых, весело смеющихся людей. Похоже, его сделали на Воробьевых горах, компания стояла спиной к ограждению, за их спинами открывалась панорама огромного города. Я показал на парня в клетчатой рубашке:
– Гремлин.
– Да, Рома, вы его знаете? – встрепенулась Лариса.
– Встречались, – кивнул я, – вы слева, далее Нина, а рядом с ней Мирон.
– Видите, Мирка и Нинок прямо близнецы? – спросила Лариса. – Одно лицо просто.
Я молча рассматривал снимок. Молодые люди принадлежат к астеническому типу: тонкокостные, худые, бледные, с узкими лицами. Но ведь подобных им много. Да, сын Стена и дочь Игоря похожи, но со мной в институте учился Николаша Пенкин, нас с ним часто путали, мы выглядели копией друг друга, но родной крови у нас не было ни капли.
– Ну? Как? – продолжала Бумагина. – Мирон едва Нину увидел, сразу понял: Настя не врет.
– Определенное внешнее сходство присутствует, – признал я, – но это не стопроцентное свидетельство того, что они брат и сестра. Кто такая Настя?
– Мать Мирона и Нины, – объяснила Лариса, – из-за нее раскардаш вспыхнул.
Я отложил снимок.
– Галина Михайловна говорила, что Анастасия Сиротина бросила дочь вскоре после рождения и исчезла в неизвестном направлении. Свекровь считает невестку умершей.
Лариса поежилась.
– Нет, она жива. Все беды из-за Насти начались, когда она к Мирке подошла…
Раздался звонок в дверь. Бумагина сжалась в комок.
– Ой!
Я встал.
– Не волнуйтесь. Скорее всего, это вернулся Василий. Сейчас он вам поесть приготовит.
Глава 35
Лариса враз уничтожила большой омлет, вдохновенно созданный Бурмакиным, выпила литровую кружку кофе со сливками, и ее щеки потеряли землисто-серый оттенок.
– Вы мне поможете? – с надеждой осведомилась натурщица.
– Попробую, но для этого надо понять, что случилось, – предусмотрительно заметил я.
– Долго говорить придется, – предупредила хозяйка.
– Мы никуда не торопимся, – заверил Василий.
– Ладно, – кивнула Лариса и начала рассказ.
От мамы ей досталась крохотная квартирка на первом этаже. Бабушка Бумагиной приехала в Москву из деревни в середине пятидесятых годов, устроилась на фабрику. Трудолюбивой женщине, всегда перевыполнявшей план, за ударную работу дали бесплатно квартиру от предприятия. В ней семья Бумагиных прожила не один год, Лара до сих пор здесь обитает.
Рано оставшись без матушки и какой-либо родни, Лариса устроилась на курсы маникюра и через полгода стала работать в салоне. Заведение не пользовалось особой популярностью, платили там мастерам сдельно, в кармане Бумагиной деньги чаще звенели, чем шуршали. Ларочка могла бегать к людям на дом, трудиться день и ночь. Но ей не везло, частными клиентами она никак не могла обзавестись. Когда Лара очутилась в полной финансовой яме, добрый Господь протянул ей руку помощи. Одна из посетительниц салона предложила:
– Не хотите попробовать себя в роли натурщицы? Нам нужна девушка сдобной комплекции, а вам не помешает дополнительный заработок.
Последние слова так обрадовали нищую Ларочку, что она, не спросив, чем придется заниматься, мигом воскликнула:
– Куда ехать? Я согласна.
Через неделю после начала работы к Бумагиной подошел щуплый парень и, не представившись, поинтересовался:
– Любишь музыку? Приключения? Готова всю ночь не спать?
Лариса засмеялась.
– А что? Хочешь меня на концерт пригласить? Или в клуб.
– Нет, – возразил парень. – Меня зовут Мирон Стен. Есть непыльная работка. Ты тут голой стоишь, значит, бабло нужно. Поэтому я и спрашиваю.
Вот так Бумагина начала обслуживать вечеринки, которые устраивал парень, и вскоре они с Мироном стали парой. Мира, как его звали приятели, не мог считаться красавцем. Тощий, маленького роста, с длинным носом, он комично выглядел около крупной пышной Лары, но Бумагина никогда бы не променяла своего парня даже на наикрасивейшего голливудского актера. Мирон оказался ее второй половинкой, понимал Лару, как никто другой. Он вырос без матери, а отец мало заботился о сыне. Нет, Филипп не бил, не унижал сына, не морил его голодом. Он кормил, одевал ребенка, отдал в школу. Когда Мира сказал, что хочет поступать в театральное училище, папаша выделил денег на репетитора, чтобы подготовить абитуриента к экзаменам. Вроде заботливый отец. Вот только Мирон не мог вспомнить ни одного дня, который он и Филипп провели вместе. Отец не посещал с сыном театр-цирк-кино-зоопарк, не читал книг, не укладывал спать. Все делала нанятая им няня. Мирон рано понял: отец порядочный человек, но он не любит его, заботится о нем из чувства долга.