Преступление было совершено в прибрежном городке Сансет-Бич, в округе Брансуик, Северная Каролина. Через девять лет округ оцифровал свою документацию. К тому моменту у Бэнника уже было в распоряжении первое поколение его шпионских приспособлений. Он обновлял их не реже, чем это делали все управления полиции, подстерегая каждое новшество, мгновенно осваивая последние хакерские уловки.
История с Эйлин заглохла через два года. Время от времени со стороны писак, репортеров, родных, других полицейских управлений к делу вновь проявлялся интерес. Однако ни одного серьезного подозреваемого так и не появилось.
Ближе к вечеру пятницы Бэнник впервые за много месяцев спустил Рейфа с поводка. Судя по датам, к делу Эйлин не прикасались уже три года; последним его поднимал какой-то репортер или кто-то, выдававший себя за такового.
Глава 23
Он думал вздремнуть, но был слишком взбудоражен, а тут еще изжога от апельсина появилась.
Он забрал спортивную сумку и свернул за угол, чтобы два часа подряд плавать, грести, поднимать тяжести и потеть на беговом тренажере. Полностью вымотавшись, он заглянул в сауну, убедился, что будет там один, разделся и растянулся на полотенце.
Звонок Норрису Озменту был ошибкой, но у него не было выбора. Теперь Озмент мог напрямую связать его с Верно, как это сделал Тейбор. Но власти Миссисипи вряд ли когда-нибудь выйдут на Озмента и еще менее вероятно, что он сам к ним обратится. Зачем ему это?
Судья тер себе виски и старался дышать медленно, наполняя паром легкие. Человек, обратившийся с жалобой в КПДС, действовал анонимно, поставив условие, чтобы ничего не появлялось в Сети. Все должно было оставаться офлайн. Человек, нанявший Ролли Тейбора, чтобы тот, выдавая себя за Джеффа Данлэпа, разнюхивал обстоятельства старого судебного дела, тоже потребовал, чтобы Тейбор ничего не хранил в Интернете. Отправитель двух анонимных писем постарался не оставить следов.
Этот человек знал об Эйлин Никлберри.
Все это делал один и тот же человек, никакого другого объяснения не было. Слишком много совпадений. Теперь главное – отыскать этого человека.
А отыскав, как с ним поступить? Убить его ничего не стоит, но не будет ли слишком поздно? Вдруг у этой Штольц и у ее КПДС уже достаточно доказательств, чтобы обратиться в полицию? Он сказал себе, что нет, недостаточно, и сразу в это поверил. Одно дело – предъявить ему обвинение, это нетрудно, и совсем другое – признать виновным. Это невозможно. Он председательствовал на процессах над убийцами, изучал результаты криминалистических экспертиз и разбирался в этом лучше экспертов, а главное, знал, сколько доказательств требуется для обвинительного приговора. Очень-очень много! Столько, что имелись все основания усомниться, что они будут собраны. Столько, сколько никогда не собрать низкооплачиваемым копам, натирающим себе мозоли на ночных дежурствах.
Его список содержал примерно дюжину имен. Десять человек из него уже были на том свете, двоих ждала та же участь. Двоих или троих. Данвуди не в счет, потому что никогда не фигурировал в списке. Он просто подвернулся под руку, став единственной жертвой, всерьез беспокоившей судью. В отличие от остальных, он не заслуживал смерти. Но судья уже ничем не мог помочь бедняге.
К тому же теперь у него были гораздо более серьезные причины беспокоиться.
Убийца волей-неволей вынужден озираться. Он годами боялся, что с ним захотят свести счеты. Он так долго об этом размышлял, что успел продумать несколько вариантов действий. Например, попросту исчезнуть, испариться, не дожидаясь унижения разоблачением, арестом и судом. Денег у него хватало, а мир необъятен. Он много путешествовал, побывал в самых разных местах, где можно было бы скрыться без следа. Предпочтение он отдавал странам, не заключавшим с США договор об экстрадиции.
Или можно использовать другую стратегию: остаться и вступить в бой. Настаивать на своей невиновности, утверждать, что он жертва несправедливого преследования, раскрутить крупный процесс. Он точно знал, кого привлечь себе в защитники. Ни одно жюри присяжных не приговорит его при отсутствии у полиции веских доказательств. Он также не сомневался: ни один прокурор по той же самой причине ни за что не предъявит ему обвинений. Никогда еще действующий судья не привлекался в Америке к ответственности за убийство, это вызвало бы в массмедиа переполох колоссального масштаба. Даже самый амбициозный обвинитель не стал бы встревать в разборки из страха опростоволоситься на глазах у миллионов.
Какие его убийства было бы проще всего доказать в суде? Это был важнейший вопрос, ответ на который он искал чуть ли не ежедневно. Он был так хитер, умен и изворотлив, что самонадеянно воображал, будто ни одно из них не пройдет дальше этапа обвинительного заключения. Поэтому вариант остаться и вступить в борьбу выглядел самым привлекательным.
К тому же, оставшись, он смог бы дойти до конца своего списка.
Последняя, третья стратегия была простейшей: самому завершить игру и забрать свои преступления с собой в могилу.
По пятницам ближе к вечеру судья Бэнник позволял себе насладиться мартини в обществе одного-двух коллег-судей. В окрестностях у него было несколько любимых баров. Один располагался в клубе с видом на океан. Впрочем, в эту пятницу ему было не до общения. Зато возможность выпить мартини очень привлекала. Он смешал себе коктейль в задней комнате Логова и стал попивать, снова и снова задаваясь очевидным вопросом: «Кто этот человек?»
Он не стал бы возиться с анонимными имейлами. Зачем зря тратить время? Зачем эти игры? Главное, что копы махнули рукой на розыски. Он проник хакерским путем во все управления полиции и знал, что интересующие его уголовные дела там давно остыли. Правда, шериф Билокси Блэк и его следователь Непьер ни на день не забывали о расследовании, но это лишь потому, что потерпевших было двое, да еще убийства совершены на их территории. Через какие-то полгода они признают: все их усилия бесплодны, а значит, их ждет тот же финал, что и всех остальных.
Частный детектив обходился слишком дорого. Даже если закрыть глаза на его почасовой тариф, требовалось слишком много усилий, чтобы связать между собой убийство Эйлин в 1998 году в Северной Каролине, убийство Перри Кронка в 2012 году в Маратоне и убийство Верно и Данвуди в Билокси прошлой осенью. Неподъемная задача для кого угодно! Он хорошо знал своих жертв и их семьи. Самым состоятельным из них был Перри Кронк, но его вдова была больна и вряд ли готова потратить состояние на поиски убийцы мужа. Два его сына занимались бизнесом в Майами и звезд с неба не хватали.
Бэнник шагнул в угол и отодвинул коврик, чтобы отпереть ключом сейф в полу и достать оттуда флешку. Он вставил ее в компьютер и открыл файл «KRONKE». Он сам создал его весь, до последнего бита, и знал наизусть, но постоянное возвращение в прошлое было частью его жизни. Неусыпная бдительность не менее важна, чем скрупулезное планирование.
Завещание Кронка было апробировано в округе Монро, Флорида, через четыре месяца после убийства. Исполнителем воли покойного был назначен и подтвержден судом его старший сын Роджер. Инвентаризация состояния последовала без промедления. Имущества под залогом не оказалось, долгов тоже, не считая текущих выплат по кредитным картам. К моменту гибели Кронка они с женой совместно владели апартаментами в заведении для престарелых, оцененными в 800 тысяч долларов, двумя сдаваемыми внаем домами стоимостью 200 тысяч каждый, пакетом акций на 2,6 миллиона, депозитным счетом денежного рынка на 340 тысяч долларов и еще несколькими счетами в общей сложности на 90 тысяч. С учетом автомобилей, катера и прочего по мелочи общая оценка достигала 4,4 миллиона.
Все эти данные находились в открытом доступе. Взломать офисную переписку судьи, занимавшегося наследственными делами, было что раз плюнуть, спасибо чудо-программе «Maggotz». Рейф заодно стал шпионить за миссис Кронк и изучать финансовое положение вдовы. Видя движения на ее счетах, Бэнник знал, что она получала от системы социального страхования 2 тысячи в месяц, пенсионные отчисления от юридической фирмы 4500 в месяц и еще 3800 по пенсионному плану «401 (к)».
Вывод: средств у нее хватало, но ничто не указывало на то, что она выписывает жирные чеки частным детективам. Вдова Кронка не очень активно пользовалась электронной почтой, но переписывалась с обоими сыновьями. Она подумывала о продаже дома и о переезде в дорогую «деревню для престарелых». Из переписки между сыновьями было ясно, что те, как водится, переживают, что мать слишком много тратит и может пустить их потенциальное наследство по ветру.
О трате денег и времени на поиски убийцы никто из них ни разу не обмолвился.
Бэнник довольно быстро пришел к выводу, что тот, кто его выслеживает, действует не по поручению семейства Кронк.
Совершенно в другом финансовом положении был Ланни Верно. У этого ничего не было за душой, так что и наследства не осталось. А также ни детей, ни близкой родни. Взламывать было некого, не изучать же его сожительницу, якшавшуюся со многими мужчинами сразу. Верно был последним в списке тех, чьи близкие могли бы направить по следу Бэнника ищеек.
Судья перешел к другому файлу – «EILEEN NICKLEBERRY». Родня Эйлин тоже не представляла угрозы. Она погибла шестнадцать лет назад, не оставив ни завещания, ни почти ничего после себя. Распорядителем ее имущества суд назначил ее мать. Квартира и машина Эйлин были отданы под залог для возмещения долгов и погашения кредитов. После удовлетворения всех долговых исков ее разведенные родители, брат и сестра поделили между собой остаток, около 4 тысяч долларов.
Любопытно было другое: ее отец нанял адвоката для иска к владельцу кондоминиума, где ее убили, о неумышленном причинении смерти. Год, пока тлела эта тяжба, Рейф отслеживал имейлы. Бэнника насторожило то, что копаться в обстоятельствах убийства вздумали адвокаты, а не копы. Впрочем, те, как и полиция, с самого начала работали спустя рукава, так что расследование ничего не дало. Подозреваемых не было, кроме одного работяги без судимостей и с прочным алиби. Еще одно идеальное убийство.