Дзержинский усматривал прямую связь иностранной агентуры с подготовкой антисоветских выступлений. Особую опасность для боеспособности РККА и РККФ представляла агентура противника в штабах, частях и учебных заведениях. Об этом свидетельствовали многие факты. Так, летом 1921 г. ОО ВЧК в Красной Армии была установлена заговорщицкая организация под названием Донская повстанческая армия, которая подразделялась на девять т. н. «полков», объединенных штабом ДПА во главе с командующим, скрывавшимся под именем Орленок. Он оказался слушателем Академии Генштаба, коммунистом с 1918 г., опытным боевым командиром Красной Армии и в момент ареста был начальником штаба 14-й кавалерийской дивизии армии С.М. Буденного{1794}.
Как отмечалось в одном из циркуляров ОГПУ, агентура противника ставит основной задачей по сбору сведений через широкое знакомство прежде всего с начальствующим составом, многими военнослужащими, использует «нашу болтовню, несдержанность. В целях того военные атташе устраивают банкеты для представителей штаба РККА. Наши товарищи часто на этих банкетах напиваются… Васильев Н. Г. — начальник отдела ЦУПВОСО, будучи в доме отдыха, среди отдыхающих рассказал о совершенно секретной командировке в Китай; Сунгуров С.Я. — помощник начальника штаба 8 стрелкового полка УВО рассказал о выполнении в Китае важного задания»{1795}.
Агенты Савинкова под видом бывших офицеров царской армии возвращались на родину. Они были снабжены николаевскими деньгами, документами и имели задание устраиваться на службу советские учреждения, воинские части и извещать об этом свои организации.
Контрразведывательным обеспечением армии и флота занималась советская военная контрразведка, которая была создана 19 декабря 1918 г. решением Бюро ЦК РКП (б) с участием В. И. Ленина. Основой задачей Особого отдела стало ограждение Красной Армии от происков контрреволюции. «Дело Красной Армии, — писал Ф. Э. Дзержинский, — защищать социалистическое Отечество. Наше дело — защищать армию от всего того, что может ослабить или замедлить ее удар, что может причинить ей вред и вызвать лишние жертвы»{1796}.
В целях укрепления Красной Армии по линии Особого отдела ВЧК в течение апреля-мая 1919 г. был принят ряд мер.
В соответствии с решением Совета Обороны от 7 апреля Особый отдел объявил 18 апреля учет всех бывших военных специалистов по следующим категориям: 1. Бывшие офицеры Генштаба, военные инженеры, артиллеристы, кавалеристы, саперы. Минеры, понтонеры, офицеры телеграфных и железнодорожных войск, автомобильных, броневых и радио частей.
2. Бывшие военные чиновники, служившие раньше в штабах, управлениях и учреждениях Военного ведомства.
3. Медицинские работники: врачи лекарские помощники, формацевты{1797}.
С 24 по 31 мая Особый отдел провел переосвидетельствование медицинских работников, состоявших на службе в учреждениях и лечебных заведениях: Красного креста, Центропленбежа, железных дорог и др.{1798}.
И после окончания Гражданской войны Дзержинский указывал, что особые отделы в новых исторических условиях являются «одним из самых значащих помощников как для нашего правительства, так и для нашего военного командования в деле укрепления нашей Красной Армии»{1799}. Совместная, дружная работа командования, революционных трибуналов и особых отделов должна была «предохранить армию от разложения и тлетворного влияния антисоветских элементов»{1800}, а также содействовать развитию оборонной промышленности, всего народного хозяйства страны. Работая в ВСНХ, Дзержинский в обращении к сотрудникам особых отделов писал: «Надеюсь, что именно особые отделы будут той правой моей рукой, которые в этой области могут принести мне большую помощь».
С первых дней своего существования особые отделы работали по директивам и под контролем большевистской партии, ЦК которой строго следил за выполнением ими важнейших партийных постановлений и решений СНК и СТО по борьбе с контрреволюцией, шпионажем, бандитизмом и сохранностью государственной и военной тайн.
В годы Гражданской войны под руководством Ф. Э. Дзержинского сотрудники особых отделов ликвидировали многочисленные контрреволюционные организации, помогли в подборе командного состава, вели борьбу с враждебными элементами и спецслужбами противника. Эта работа была продолжена и после Гражданской войны.
31 марта 1921 г. Дзержинским был подписан приказ № 89 о перестройке работы особых отделов при переходе войсковых частей Красной Армии на казарменное положение или долгосрочную стоянку. Каждое особое отделение оставляет на месте расположения штаба дивизии минимально количество сотрудников, достаточное для его обслуживания, всех остальных — распределяет для работы в войсковых частях, создав при штабах бригад особые пункты, начальники которых обязаны руководить осведомительной и агентурной работой в учреждениях и войсках бригады. При расположении частей в разных, отдаленных друг от друга пунктах, бригадный особый пункт назначает туда секретных уполномоченных по информации. Местные ЧК и бригадные особые пункты работают в тесном контакте и взаимно информируют друг друга. Для агентурных разработок, если силы пункта недостаточны, его начальник обращается за содействием в ЧК или политбюро. Информационные и агентурные сведения в порядке текущей работы в виде сводок представляются из полков в бригадные особые пункты и из бригад в дивизионные особые отделения, которое после разработке данных сводок в виде меморандумов направляет в армейский особый отдел или в губЧК{1801}.
При руководстве работой особых отделов Ф. Э. Дзержинский опирался на богатейший опыт, накопленный им на должностях председателя ВЧК, наркома внутренних дел и начальника тыла Юго-Западного фронта. Находясь на этих постах, он координировал действия всех органов советской власти, отвечавших за борьбу с контрреволюцией и за поддержание общественного порядка. Успешному решению этих задач способствовало и хорошее знание политического положения в стране, особенно в таких районах, как Центральная Россия, Украина, Сибирь. И не случайно пленум ЦК РКП (б) 7 марта 1921 г. признал необходимым «участие тов. Дзержинского во всех совещаниях, касающихся Украины».
Как председателю ВЧК-ОГПУ, Дзержинскому давались поручения, связанные с контрразведывательным обеспечением армии и флота. Так, 11 июля 1919 г. СТО заслушал сообщение В.И. Ленина по «Проекту постановления о мерах борьбы с контрреволюционными элементами в армии» и постановил: «Поручить т. Склянскому, Смилге и Дзержинскому ознакомиться с проектом постановления о мерах борьбы с контрреволюционными элементами в армии и дать свое заключение не позже среды, 16/VII с. г. В случае единогласного одобрения его поручить т. Ленину подписать от имени Совета Обороны{1802}.
После Кронштадтских событий велась активная переписка руководства страны по поводу моряков, участвовавших в мятеже. Дзержинский рекомендовал более внимательно рассматривать вопросы расселения рядовых участников и предложил для всестороннего рассмотрения этой проблемы созвать военно-морское совещание, высказав 9 марта 1921 г. В.Р. Менжинскому сомнение в целесообразности направления моряков из Петрограда в Одессу и Мариуполь, так как эти районы находились в зоне действия банд Махно{1803}. 15 марта 1921 г. он просил Склянского прислать «справку сколько и куда и когда послано из Питера матросов и какие директивы были даны командованию на Украине…»{1804}.
Через три дня в записке по прямому проводу из Харькова В.А. Балицкий просит Дзержинского сделать через РВСР распоряжение командующему войск Украины о том, чтобы эшелоны с матросами направлялись в Мариуполь, а не в Крым, «так как в Крыму сосредоточивать такое количество матросов во всех отношениях нежелательно»{1805}.
19 апреля 1921 г. В.И. Ленин тоже высказал большое опасение по поводу расположения кронштадтских матросов в Крыму и на Кавказе, полагая, что надо бы их сосредоточить где-нибудь на севере{1806}.
Например, готовясь к совещанию, на котором должен был обсуждаться вопрос о состоянии боеготовности армии и флота, Дзержинский 11 июля 1921 г. ставит перед А.Х. Артузовым задачу в самом срочном порядке «Дать исчерпывающую оценку: 1) боеспособность нашего флота— количество и качество боевых единиц, их вооружение и оборудование, их боевая польза, личный состав…2) средства и сила, поглощаемые этим флотом — топливо, продовольствие, обмундирование, помещения, 3) возможно ли возрождение флота при наших условиях, 4) взаимоотношения с НКПС…»{1807}.
15 октября 1922 г. в письме к Дзержинскому и членам Политбюро ЦК РКП (б) Л.Д. Троцкий отметил явную ненормальность и неправильность в работе ГПУ и комиссии В.А. Антонова-Овсеенко в деле кронштадтских моряков. Они состояли в том, что предварительное расследование, сбор сведений, «наблюдение, донесение вверх и проч. происходит совершенно без участия наиболее авторитетных партийных работников» Морского ведомства: от члена РВС Балтийского флота Наумова и от Зофа. «Как раз в вопросе о Балтфлоте, — отметил Троцкий, — были уже со стороны ГПУ в прошлом крупнейшие ошибки, по поводу которых Политбюро выносило определенные постановления. Но и сейчас получается такое впечатление, как если бы работники ГПУ считали делом чести для себя преподнести «сюрприз», а не разработать вопрос совместно с теми работниками, которые ближе всего стоят к делу»