Но резкого улучшения здоровья не было. 29 марта 1925 г. Дзержинский писал Кушнеру: «Я все кашляю, особенно по ночам, мокрота густая, желтая. Просьба дать мне лекарство для дезинфекции легких и для отхода мокроты. Осматривать меня не нужно. Не могу смотреть на врачей и на осмотр не соглашусь. (Курсив мой. — Авт.). Прошу и не возбуждать этого вопроса»{2245}.
В 1925 г. Дзержинский получал различные рекомендации врачей, в том числе и по «пищевому режиму»: «Можно: чай (не крепкий и не горячий), кофе (не крепкий и не горячий с молоком или со сливками), хлеб (лучше черный, если белый, то не очень свежий, лучше вчерашний, следует избегать сдобного хлеба, пирогов, кулебяк), суп (лучше вегетарианский, мясные супы не чаще 2-х раз в неделю, суп д. б. не очень горячий), мясо — вареное, раз в день (лучше курица, рыба, цыпленок, телятина); зелень — всякая, фрукты — всякие, вино немного, лучше столовое (красное, белое), если можно, лучше совсем не пить. Но избегать: копченых закусок, мясных супов, жирных сортов мяса, сдобного теста, блинов, пирожных и крепленых вин (ликер, шампанское, коньяк)»{2246}.
Улучшение наступало лишь во время отпусков. В августе 1925 г. из Кисловодска Дзержинский писал: «Я поправляюсь. Принял 12 ванн, но стала болеть правая нога в бедренном суставе{2247}. 24 апреля 1926 г. из Мухалатки сообщил: «Здесь погода чудесная. Только понедельник был дождливый. Я успел уже так обжечь нос, что не могу показываться вовсе на солнце. Весь горит, вспух и выскочил волдырь. На солнце 25 и больше градусов. Утром в тени ок. 15»{2248}. Но после возвращения в Москву 16 июня 1926 г. записал в дневнике: «После обеда разболелась голова, взял порошок, поясница — небольшая боль», 17 июня 1926 г. «боль в правом ухе — уколы»{2249}.
В середине 1926 г. врачи дали следующий прогноз Дзержинскому: «Если пациент сам себя не будет беречь и его не будут беречь, то припадки [сердечные] вновь возобновятся.
Умерить страстность в работе, много спать, отдыхать не менее 8 часов, после обеда отдыхать 1 час, не засыпая, 2 раза в год отпуск не менее 4 недель, каждый с пребыванием на Кавказе, который оказал уже благодетельное влияние»{2250}.
Но и этот прогноз не умерил страстности Дзержинского, во время выступления на Июльском пленуме ЦК ВКП(б) при полемике с оппозицией с ним случился очередной сердечный приступ. Прав Ст. Иванович, который усматривает главную причину смерти Феликса Эдмундовича в перенапряжении работой: «Дзержинский был гениальным чекистом… его сердце не выдержало»{2251}.
Обратимся к протоколу вскрытия тела Дзержинского от 21 июля 1926 г., подписанного профессором А. И. Абрикосовым, производившим вскрытие и присутствовавшими при этом профессорами В. Щуровским, Д. Российским и М. Дитрихом, а также В. Розановым, А. Канелем, А. Зеленским и Обросовым:
«21 июля 1926 г. с 0.30 до 1.30 протокол вскрытия тела Ф. Э. Дзержинского, скончавшегося 20 июля в 16.40.
Анатомический диагноз: резкий общий артериосклероз с преимущественным поражением веночной артерии сердца. Артериосклероз аорты. Гипертрофия левого желудочка сердца. Острое застойное полнокровие внутренних органов.
Заключение: Основой болезни т. Дзержинского является общий артериосклероз, особенно резко выраженный в венечной артерии сердца.
Смерть последовала от паралича сердца, развившегося вследствие спазматического закрытия просвета резко измененных и суженных венечных артерий»{2252}.
20 июля ЦК и ЦКК выступили с обращением к населению Советского Союза в связи со смертью Дзержинского. В нем Дзержинский был назван грозой буржуазии, верным рыцарем пролетариата, благороднейшим борцом коммунистической революции, неутомимым строителем промышленности, вечным тружеником и бесстрашным солдатом великих боев. «Наша партия в лице товарища Дзержинского теряет одного из самых выдающихся и самых героических своих вождей. В застенках царской России, в сибирской ссылке, в нескончаемо долгие годы каторжной тюрьмы, в кандалах и на свободе, в подполье и на государственном посту, в ЧК и на строительной работе — всегда, везде, всюду Феликс Дзержинский был на передовой линии огня… Дзержинский вскоре стал на самый тяжелый и мучительно трудный пост. Под его руководством ЧК отражала натиски врагов. В самые тяжелые времена, … проявлял нечеловеческую энергию, дни и ночи, ночи и дни без сна, без еды, без малейшего отдыха работал на своем сторожевом посту. Ненавидимый врагами рабочих, он пользовался громадным уважением даже среди них. Его рыцарская фигура, его личная отвага, его глубочайшая принципиальность, его прямота, его исключительное благородство создали ему громадный авторитет. Его заслуги громадны. Переоценить их нельзя…
Но вот кончилось время гражданских боев. И Дзержинский посылается на новую передовую позицию. Он собирается в поход против разрухи, с нечеловеческой энергией борется за наш транспорт, а потом за нашу промышленность. «Мирная полоса», которая для других стала временем отдыха, для Дзержинского этого отдыха не дала. И теперь он работал и днем и ночью. И теперь он не знал «праздников». И теперь он все силы своей личности, своего огромного темперамента, своего ума и своей воли отдавал делу, за которое сражался всю жизнь»{2253}.
29 июля 1926 г. ОГПУ призвало чекистов теснее сомкнуть свои ряды. — «Единой, непоколебимой чекистской стеной мы отразим все натиски контрреволюции…»{2254}.
Через десять лет, 19 июля 1936 г. состоялось постановление Политбюро ЦК ВКП(б) «О 10-летии со дня смерти Феликса Эдмундовича Дзержинского»:
«1. 20 июля в «Правде», «Известиях», «За индустриализацию», «Комсомольской правде» и других газетах широко осветить жизнь и деятельность Феликса Дзержинского — одного из ближайших соратников Ленина, непоколебимого борца за единство ленинских рядов, организатора ВЧК — ОГПУ и первых крупных побед партии в промышленности и на транспорте.
2. Установить на площади им. Дзержинского в гор. Москве памятник Феликсу Дзержинскому.
3. Присвоить имя Феликса Дзержинского:
а) Тагильскому вагоностроительному заводу,
б) Краснопресненской Трехгорной мануфактуре,
в) Курской железной дороге,
г) Люберецкой трудовой коммуне НКВД.
4. Поручить МГК ВКП(б) и НКВД 20 июля с. г. организовать в клубе НКВД общегородское собрание партактива и работников НКВД, посвященное памяти Феликса Дзержинского»{2255}.
И сегодня имя Дзержинского носят сотни предприятий, улиц и даже городов. Ему поставлены памятники. Был еще один в центре столицы. Но его уже нет. Его снесли с Лубянской площади и переместили на задворки напротив Парка культуры и отдыха им. Горького.
Споры в нашем обществе по поводу памятника «железному Феликсу» еще не закончились. Есть диаметрально противоположные точки зрения.
Этот памятник работы скульптора Е. B. Вучетича был установлен по решению правительства в 1958 г. Полупьяная толпа в 1991 г. совершила незаконные действия на площади Дзержинского и сняла памятник с пьедестала при попустительстве мэрии, возглавляемой тогда Г. Поповым. Позже в свое оправдание он написал статью в «Московский комсомолец», высказав и разумные мысли, в том и числе и о причинах популярности в народе Дзержинского. Есть необходимость процитировать Попова обстоятельнее: «За десятилетия после Дзержинского страна увидела, какого масштаба палачей способны выдвинуть партия и госбезопасность: Ягода, Ежов. Берия. На их фоне Дзержинский стал выглядеть и более умеренным, и более честным. Конечно, он расправлялся с помещиками, с капиталистами, с православным и иным духовенством. Но до масс простого народа он в основном не дошел. Скажем, над крестьянами Тамбовщины глумились части Красной Армии, в Средней Азии целиком вырезала целые кишлаки Красная Армия, а не ЧК. Поэтому первым фактором, сказавшимся на итогах опроса по Дзержинскому — его образ на фоне его преемников.
Второй фактор — тоже фоновый. За 10 лет российских реформ наш народ видел много расхитителей, прихватизаторов, беззастенчивых и беспредельных стяжателей, коррупционеров, бессовестных деятелей, оплевывавших свои же собственным заявления и обещания. На фоне таких деятелей прошедшего десятилетия деятели советского прошлого даже при всех их преступлениях теряют ореол исключительности и выступают в новом свете.
Еще один фактор — обида.
Поэтому готовность возвратить Дзержинского — это оценка и взявшимся за реформы номенклатурщикам из КПСС, и разного рода «младореформаторам», и вообще деятелям из правых и олигархов»…{2256}.
Автор же подписывается под оценкой событий начала 1990-х гг. Виктора Смирнова: «Дело, в конце концов, не в монументах, в правде. Правда важнее бронзы и камня… Бестолковая ругань в адрес Дзержинского, одного из основателей социалистической мощнейшей державы страшнее пустого постамента, потому что подрастающие люди, которых уверяют, что их история — лишь дерьмо и кровь, и творили ее какие-то монстры-марсиане, никогда не смогут создать чего-либо прочного. Цинизм и презрение к предкам подобны гнилой арматуре внутри балки… Это наша история. Наша боль. Не осуждаю, но и не выражаю знаков любви и благодарности. Знаю твердо лишь одно: в тот памятный вечер