{622}. 14 марта 1919 г. Ф.Э. Дзержинский подписал приказ: «В последнее время замечается сильное понижение деятельности чрезвычайных комиссий. На местах многие ответственные работники ЧК вследствие реорганизации и до некоторой степени похода против существования ЧК забыли стоящие перед ними задачи и свели ЧК на нет. Между тем положение страны таково, что только при напряжении и усилении деятельности всех абсолютно советских органов мы выйдем из тяжелого положения…»{623}
И в последующие годы в центре и на местах издавались приказы: «Нас ждут тяжелые времена», «каждый чекист должен забыть об отдыхе, работать, не покладая рук»{624}.
22 августа 1924 г. до чекистов было доведено постановление ЦИК и СНК СССР «О нераспространении законов о труде на сотрудников ОГПУ и его местных органов». И это в те годы, когда возрастали льготы для государственных служащих и рабочее время для них сокращалось. Например, с 1 мая по 30 сентября 1925 г. занятия в государственных учреждениях на всей территории СССР были установлены с 9 до 15 часов.
8 марта 1925 г. Ф.Э. Дзержинский с горечью писал Г.Е. Зиновьеву: «…Для ОГПУ пришла очень тяжелая полоса. Работники смертельно устали, некоторые до истерии. А в верхушках партии известная часть начинает сомневаться в необходимости ОГПУ. (Бухарин, Сокольников, Калинин, весь НКИД)».{625}
В октябре 1924 г. Ф.Э.Дзержинский проанализировал работу сотрудников наружного наблюдения и пришел к таким выводам: «Физическая тяжесть работы Работа разведчиков производится только на улице, под открытым небом, идет ли дождь, слякоть, снег, под 30° мороз — разведчик никоим образом не может ни на одну минуту оставить свой пост или слежку. Работа его в этих тяжелейших условиях продолжается минимум 8 час. в сутки, но чаще всего она продолжается 10–12 час. и больше, и нередки случаи, когда смена не пришла и работа его продолжается до 20 час. в сутки.
Процент выбытия из строя. Естественно, что при таких неимоверно тяжелых условиях работы не всякий человек долго выдержит такую работу. Самые крепкие люди быстро изнашиваются, теряют, к этой работе способность, а многие превращаются в инвалидов (не считая немалое количество убитых, раненых во время исполнения своих обязанностей). В Опероде, например, за 11 месяцев текущего года всего пребывало 617 разведчиков, но из них выбыло из строя (больные туберкулезом, нервным расстройством и др. тяжелыми заболеваниями) 161 чел., т. е. 30 %. Эти цифры говорят сами за себя и не нуждаются ни в каких комментариях.
Сколько разведчик получает за свой труд За свой воистину каторжный труд разведчик получает: в провинции — 50 руб. в месяц, а в Центре — 70–75 руб. Чаще всего это семейные люди, которым еле хватает на скудное пропитание, и, конечно, нечего им думать об одежде для членов семьи. Но их обстоятельства усугубляются еще тем, что разведчик, находясь целый день или ночь на непрерывной работе и не имея возможности сбегать домой поесть, вынужден кое-что купить на улице, закусить и, следовательно, урывал значительную часть своего бюджета.
Социальное страхование. Разведчик, находясь на нелегальном положении, во всех отношениях невыгодно для себя отличается от рядовых советских служащих. Кроме тяжелых условий его работы, он, во-первых, был морально подавлен тем, что не может принимать участия в общественной и партийной работе, а, во-вторых, при сильной заболеваемости и выбывании из строя не имеет возможности лечиться, поехать в санаторий или на курорт, и часто приходилось товарища, ставшего инвалидом на боевой работе, уволить на милость социального обеспечения, ибо отпускаемые 8-10 % на социальное страхование, конечно, мизерны при таком большом проценте заболеваемости.
Многие чекисты не выдерживали такого большого напряжения, предпочитая работе в ОГПУ даже крайнюю меру — уход из жизни. По данным ПП ОГПУ Юго-Востока России, с 1 января 1923 по сентябрь 1925 гг. число сотрудников, покончивших жизнь самоубийством, было больше, чем погибших в борьбе с бандитизмом.{626}
Ф.Э.Дзержинским были разработаны документы, регламентирующие прием, похождение службы и увольнение сотрудников. Он стремился «подтянуть наши органы до уровня чисто партийных»{627}.
Правила прохождения службы вырабатывались годами и получали закрепление в нормативных документах. Так. 20 марта 1918 г. на заседании ВЧК при обсуждении вопроса о «милитаризация комиссии» Дзержинского отметил, что «в то время, как во всех учреждениях замечается развал, нашей организации необходимо сохранить всю свою твердость и сплоченность; всякий вступающий в нее должен отречься от своей воли и подчиняться лишь долгу. Безусловное беспрекословное исполнение всех приказов».
Наиболее полное эти правила были сформулированы к концу Гражданской войны. 15 декабря 1920 г. председатель ВЧК поручил Г.Г.Ягоде урегулировать вопрос приема и увольнения сотрудников, указав, что «без согласия завед. отделами или управлен. никоим образом ни увольнять, ни навязывать им. Необходимо это точно определить, чтобы не было трений. Кроме того, необходимо урегулировать взаимоотношения между Адм. — орг. управл. и отделами (Самсоновым, Благонравовым, Артузовым). Проект положений по этим двум вопросам представьте мне»{628}.
Инструкция о порядке приема и увольнения сотрудников ВЧК была утверждена Дзержинским 19 декабря 1920 г. Основные ее положения сводились к следующему: прием на службу, увольнение, перемещения, командировки, предоставления отпусков сотрудникам ВЧК отдаются приказами по Управлению делами; новые сотрудники принимаются начальниками отделов и утверждается председателем ВЧК или управляющим делами; при несогласия на утверждение управляющего делами сотрудника вопрос переносится на решение Президиума; для приема соискателю необходимо подать рапорт о своем желании поступить на службу в ВЧК и приложить:
1) Документы с места последней службы.
2) Документы, удостоверяющие отношение к воинской повинности.
3) Партийные документы,
4) Рекомендации.
5) Заполненный анкетный лист из отделения личного состава Управления делами {629}.
После Гражданской войны были внесены уточнения в правила приема на работу в органы и на службу в войска ВЧК. В инструкции ВЧК от 21 мая 1921 г. указывалось, что для зачисления в чекистские органы необходимо подать заявление о приеме, заполнить анкеты, представить документы с последнего места работы с указанием причин увольнения или перевода, предъявить справку о состоянии здоровья и рекомендации двух членов партии, проработавших не менее одного года в ВЧК. Приему в органы безопасности не подлежали служащие Департамента полиции, жандармерии и других правоохранительных органов царского и Временного правительства.
Одним из важнейших условий успешной работы органов ВЧК Дзержинский считал их комплектовании в первую очередь кадрами из коммунистов. В выступлении на открытии 4-й конференции губернских ЧК 3 февраля 1920 г. он говорил: «Наша ЧК является самым лучшим, самым острым и самым действительным орудием и самым действительным оружием рабочей диктатуры. Нигде, ни в одном учреждении нет такого процента рабочих-коммунистов, как у нас. По тем сведениям, которые у нас имеются, процент коммунистов среди сотрудников вообще в ЧК доходит до 50, а ответственные работники почти целиком состоят из коммунистов»{630}.
Дзержинский сам давал рекомендации и поручительство для приема в ВЧК и в компартию тем из сотрудников, которых хорошо знал. Например, 22 февраля 1918 г. он рекомендовал для работы в ВЧК Бродского, как заслуживающий «полного доверия»{631}, а 24 марта 1919 г. — в партию Гeрсона Вениамина Леонардовича, так как знал «по совместной paботе в ВЧК с конца 1919 года на должности секретаря Ос. От. ВЧК и проявившего себя как работника очень хорошего…»{632}.
Историкам хорошо известно имя Е. Ф. Муравьева. Как-то в одной из бесед с Евдокимом Федоровичем автор спросил его о том, встречался ли он с Дзержинским после тамбовской операции. Он ответил утвердительно и сказал еще, что в 1924 г. просил Феликса Эдмундовича о рекомендации ему для вступления в партию, но ответа не получил. Мне же было хорошо известна точка зрения Дзержинского. Она изложена в короткой записке от 19 июля 1924 г., содержание которой почему-то не дошло до адресата:
«Т(ов) Е. Муравьеву.
Ваше желание вступить в партию я целиком поддерживаю и приветствую и уверен, что Ваша преданность делу рабочего класса и коммунизма, проявленная Вами в работе на Тамбовском фронте, настолько очевидна, что ряд наших работников даст Вам необходимую рекомендацию, за которой прошу обратиться к т. Ягоде.
Мне лично давать Вам формальную рекомендацию по формальным[3] соображениям неудобно…»{633}
Однако до января 1925 г. вопрос о приеме в партию Е.Ф. Муравьева не был решен, и 3 января Дзержинский запросил Г.Г. Ягоду:
«Генрих Григорьевич!
В чем дело? Почему Муравьеву мы не содействуем вступить в партию?
Он тысячу раз это заслужил. Разве у Вас или Дерибаса есть что против него, насколько серьезного.