Мы штаты уменьшили уже процентов на 75. Что же еще сокращать? Имеем ли мы право делать это?…есть один выход, чтобы государственная власть поняла, наконец, что такие учреждения, как чека, необходимо удовлетворять полностью, чтобы даны были совершенно удовлетворительные кредиты». И Манцев просил поставить перед высшими органами власти вопрос так: «Если чека не нужна, то об этом нужно сказать прямо и твердо. И мы соответствующим образом будем тогда поступать»{755}.
На следующий день после ознакомления с письмом Манцева Дзержинский направил всем членам Политбюро и Оргбюро ЦК РКП (б) следующую записку: «Вчера 5/УП на заседании Оргбюро секретарь Донецкого губкома докладывал о невозможно тяжелом положении сотрудников губ. отд. ГПУ, о бегстве коммунистов из ГПУ, о выходе даже из партии и т. д. Оргбюро не раз слышало такие доклады беспристрастных товарищей. Киевский отдел ГПУ, например, существовал на отпускаемое ему за время от февраля до мая включительно 1,4 миллиарда ежемесячно. При сем записка тов. Манцева, рисующая положение на Украине, где не хуже, чем в РСФСР. Необходимо на это обратить серьезное внимание. Органы ГПУ еще необходимы для безопасности государства.
У меня сейчас просьба одна — дать указания Наркомфину, Наркомпроду и Наркомвоену, чтобы отпущенное нам по смете госснабжение, как продовольственно-вещевое, так и денежное, не было фикцией, а было передано нам полностью. Только при этих условиях мы сможем бороться железной рукой с разложением, уменьшить штаты до максимальных пределов, подобрав лучших и выполнить свое задание…».{756}.
4 августа 1922 г. Дзержинский обратил внимание В.А. Балицкого на материальные условия работы ОРТЧК, у которой не было «ни средств передвижения, ни канц. принадлежностей, ни мебели и т. д»{757}.
И снова письмо, на этот раз в СТО о безвыходном положении ГПУ и просьбы: отпустить ГПУ средства в фонд заработной платы на квартал октябрь-декабрь для гласных сотрудников из расчета 53 600 сотрудников по 5000 (знак. 22 г.) на каждого в месяц в среднем, т. е. вместо отпущенных ВТС на квартал; отпустить сверх этого на обмундирование вместо отпущенных Бюджетным советом при НКФ; разрешить ГПУ в пределах отпущенного ему фонда установить для своих сотрудников собственные разряды; перевести ГПУ и его органы в пределах опущенных им денежных и продовольственных средств на коллективное снабжение с максимальным сокращением штатов с тем, чтобы с февраля исходя из достигнутого сокращения установить новые ставки, обеспечивающие прожиточный минимум сотрудников»{758}.
25 сентября 1922 г. Оргбюро ЦК РКП (б) обсудило доклад секретаря Николаевского губкома Kиселева и постановило «предложить т. Киселеву довести до сведения тов. Дзержинского о положении органа ГПУ, поручив тов. Дзержинскому в недельный срок представить в Оргбюро ЦК PKП практические предложения об улучшении положения работников и об увеличении отпускаемых кредитов»{759}.
На следующий день Дзержинский писал Ягоде: «Вчера, 25/ 1Х секретарь Николаевского губкома т. Киселев на докладе в Оргбюро указывал на тяжелое материальное положение служащих ГПУ, на то, что среди них самый большой выход из партии и что, если не будут приняты меры, губПО будет потерян. Оргбюро обязало меня в следующем заседании Орг. бюро (2/Х) сделать доклад с практическими предложениями об улучшении положения работников всех органов ГПУ и об увеличении отпускаемых кредитов.
Прошу такой доклад подготовить. Кроме того примите т. Киселева»{760}.
28 сентября 1922 г. Дзержинский направил письмо в ЦК РКП (б) на имя Молотова: «Состояние органов ГПУ внушает опасение. Нет наплыва свежих ответственных товарищей, старые болеют, другие бегут. О матер. обеспечении я вношу предложения в Орг. бюро согласно заданию. Здесь просьба рассмотреть в Секретариате возможность присутствия на докладах секретарей губкомов о положении губерний в ЦК нашего (ГПУ) начальника Админорга для того, чтобы он был ближе привлечен к положению губерний и ближе знакомился с состоянием наших органов. Начальником Админорга у нас т. Воронцов»{761}.
11 октября 1922 г. материальное положение сотрудников снова обсуждается в ЦК. На этот раз в Бюро секретариата. С докладами выступили Г.Г. Ягода, Ф.Э. Дзержинский и М.В. Фрунзе. Было отмечено, что «тяжелое материальное положение работников ГПУ, разлагающе действующее на работу органов ГПУ». Бюро решило «направить представленный ГПУ материал в советском порядке, поручив зам. пред. СТО т. Каменеву (или Рыкову) в срочном порядке принять меры к созданию условий для надежного функционирования органов ГПУ»{762}.
Несмотря на принимаемые меры центральной властью, вина за необеспеченность чекистов положенным довольствием ложилась на местные органы. 11 января 1923 г. Дзержинский писал Благонравову: «Сегодня, 11 января 1923 г., т. Асаткин в докладе своем в Оргбюро ЦК РКП о Донецкой губ. отметил, что агенты ДО ГПУ и морского отд. ГПУ (в Таганроге) ходят «в рубищах», не в пример как у нас, изнурены. В Таганроге их не пускают из-за этого на заграничные пароходы. Необходимо принять меры. Ведь этого не должно быть по тем средствам, которые ТО ГПУ имеет.
Очевидно чья-то тут вина — Харькова или самой дорожн. ГПУ.
Сообщите, что Вами будет сделано, и о результате»{763}.
Однако постепенно материальное положение чекистов улучшается. Прежде всего были введены «твердые оклады» сотрудников. В центральном аппарате они были несколько выше. Но любопытно, что фактически не было большого разрыва в денежном содержании чекистов. Так, оклад председателя ОГПУ составлял 225 руб. Такой же оклад получали по должности его заместители, секретарь, особоуполномоченный при председателе, начальники управлений, их помощники, начальники отделов, начальник Центрального шифровального бюро, секретарь Коллегии, помощники начальников частей, комендант, старший инспектор, старший юристконсультант, комендант Бутырской тюрьмы. Меньше на 30 руб. получали: помощник секретаря Коллегии, начальники отделений и их помощники, особоуполномоченные; самые низкие оклады были у надзирателей (по 70 руб.), вахтеров (по 50 руб.), полотеров, посудомоек, курьеров и дворников (по 45 руб.). 16 марта 1923 г. по сетке разрядов оклады сотрудников уже составили: первый разряд-110 руб., пятый — 198, десятый — 330, двенадцатый — 385, пятнадцатый — 473, семнадцатый — 550 руб.{764}.
И все же Ф.Э.Дзержинский считал необходимым упорядочить снабжение войск и органов ГПУ, сократив средства на их содержание. 15 ноября 1923 г. он поручил Ягоде подготовить по этому вопросу обстоятельную справку: по войскам: сколько войск налицо и по штатам; сколько пограничных, на какой границе сколько, протяженность границы; территориальных в распоряжении губотделов. поскольку на губотдел, в распоряжении ПП — сколько у каждого, в распоряжении ос. отделов (без погранохраны), в распоряжении ТО ГПУ, как они распределены, сколько у ОГПУ и в резерве; сколько конвойных и где; сколько всех войск по родам в Дальневосточной области, в Закавказье; сколько было соответствующих войск в царское время; сколько мы испрашиваем денег на содержание всех войск и по подразделениям и обоснование этого требования? Сколько мы должны были бы требовать по нормам Красной Армии? Сколько тратил царь?; сколько составляет жалованье, до-вещевое, вещевое довольствие, квартир и т. д. по всем войскам и по подразделениям — составить таблицу — дать общие суммы в рублях и на человека».
Дзержинский просил дать по войскам данные по подразделениям, «сколько комсостава, сколько рядовых, жалованье тех и других. Сколько «бойцов» и тыла? И сравнить с армией, отдельно указать, какая польза Республике от пограничных войск?
По ОГПУ в справке должны быть данные о штатах — гласные расходы: общие штаты и общая смета и наличие по управлениям и отделам; сколько канцелярских штатов и обслуживающих? Сколько испрашивается денег на содержание ОГПУ и обоснование по статьям расхода? Сколько по смете на каждое управление и отдел? Такие же данные по ПП и губотделам и уездным аппаратам, по ТО ГПУ. Их обоснование.
По секретным расходам ГПУ — сколько было и обосновать, сколько необходимо; как распределяются секретные суммы по центральным отделам и по местным; есть ли у нас подсчеты, сколько нам стоило из секретных сумм дело Тютюника и др., имеющие большое значение».
Помимо этого Дзержинский просил Ягоду «дать анализ жалованью в 50 руб. в месяц, т. е. в год 600 руб. Как на такую сумму можно жить? Самое лучшее приравнять к довоенным деньгам, т. е. сколько это рублей по бюджетному индексу. Это выйдет сейчас 40 руб. довоенных. Мне кажется эта сумма чрезмерной на нашу нищету. Прошу подсчитать, сколько у нас во всех органах ответств. работников и сколько обслуживающих, и Вы увидите, что мы грабим Республику таким жалованьем — 40 руб. в месяц, в среднем…». {765}
И становится не очень-то понятным его раздражение на «необоснованные упреки» со стороны некоторых руководителей. Так, 11 марта 1924 г. в письме Менжинскому и Ягоде Дзержинский отметил: «Сегодня т. Сокольников бросил нам ряд упреков: 1) привилегированное положение сотрудников. 2) бессистемность и бесхозяйственность в расходовании секретных сумм, 3) бесконтрольность (оценка слов Дерибаса), 4) увеличение нашей секретной сметы против прошлого года, 5) ОГПУ слишком дорого стоит.