Безответными эти упреки оставаться не могут, ибо они могут оставить гибельные для ОГПУ следы. Моя нервная реакция на заседании может усугубить эти последствия. Необходимо собрать исчерпывающий материал, чтобы я мог отразить все эти упреки в письменном докладе на имя ЦК. Необходимо кроме того посмотреть самим нам, нельзя ли что-нибудь сжать, сэкономить еще дабы быть в порядке перед самими собой и перед партией и революцией.
Прошу Вас наметить план подбора всего материала и доложить мне.
Прошу прислать мне Ваши ведомости с разбивкой секретной сметы и пoручить всем отделам подобрать материалы для личного доклада мне в ближайшие дни с тем, чтобы я мог с их материалов составить по этому вопросу доклад в ЦК.
Прошу Вас дать данные, указав на их источники расходов царского правит[ельства] на аналогичные расходы.
Прошу дать данные расходов на милицию сейчас и полицию до войны и штаты этих учреждений. То же об армии.
Для сравнения положения наших сотруд. с другими необходимо данные о фактич. раб. дне и жаловании у нас и у других. И о нашем личном составе — сколько рабочих, сколько канцелярских, сколько уполномоч[енных]. следователей и руководителей.
К какому времени дадите мне этот материал?
Указание Сокольникова на построение нашей сметы на резерв и постоян. расх. правильно. Только резерв надо относить не только к Вам (фонд зампреда), но и к каждому отделу и ПП» {766}
Дзержинский выступил против решения наркома путей сообщения Я.Э. Рудзутака в связи с тем, что в смете НКПС на 1923/24 финансовый год на обмундирование несущих службу на транспорте агентов ТО ОГПУ НКПС отказался от дальнейшего выделения средств. Рудзутак просил обеспечить эти расхода из общесоюзных источников. 2 июня 1924 г. он писал: «Такой отказ считаю ошибкой с точки зрения интересов самого НКПС. ТО ОГПУ, благодаря своей деятельности, сохраняет НКПСу многие миллионы. Ухудшение его положения очень чувствительное для него при ничтожном расходе НКПС (0,2 %) не в интересах НКПС. Конечно, настаивать не могу. Вам виднее»{767}.
Через многие документы председателя ВЧК-ОГПУ проходит требование об экономии государственных средств. Всем хорошо известно, что одним из узких мест в работе чекистов было недофинансирование, у государства (как и сегодня — правда, по другой причине, не хватало денег даже на обеспечение своей безопасности). К тому же некоторые руководители не очень-то берегли народную копейку.
В целях экономии 31 декабря 1920 г. Дзержинский распорядился убрать из всех служебных помещений ВЧК излишнюю мебель и предметы обстановки{768}, а 31 марта 1921 г. приказал «изъять у ВЧК все диваны (кроме обслуживающих ночных дежурных) и передать в общий котел для рабочих домов»{769}.
Председатель ВЧК-ОГПУ потребовал установить жесткий контроль за расходованием средств на агентурную работу.
Из отчетов о расходовании этих средств видно, что они зачастую тратились неэкономно и не по назначению. На содержании находилась масса секретных сотрудников, которые далеко не соответствуют своему назначению и состояли в ГПУ только потому, что полагалось по штату. Сплошь и рядом утверждались счета на нецелесообразные, иногда даже фиктивные расходы на наем секретных квартир и др.
15 августа 1922 г. Дзержинский отметил, что «такое бесконтрольное отношение к делу имеет два недопустимых для органов ГПУ явления: во-первых, преступное разбазаривание народных денег; во-вторых, разлагает секретных сотрудников и тех, кто им отпускает таким порядком народные средства. Поэтому он приказал: во-первых, немедленно проверить всех секретных сотрудников, для чего образовать специальные комиссии в составе зам. начальника губотдела и начальника секретной части; оставить только тех, которые действительно дают серьезные сведения и пригодны к работе, остальных немедленно уволить; во-вторых, осторожно отнестись к расходам на угощения, посещение трактиров и тому под., каждый раз, серьезно проверяя, какие были последствия этих расходов. Сотрудников, у которых выявится тенденция к постоянным посещениям трактиров, кафе и к угощениям, взять под серьезное наблюдение и в случаях их испорченности немедленно уволить; в-третьих, начальникам лично установить строгий контроль над выдачей секретных сумм и ограничить израсходование таковых до минимума; в-четвертых, после проверки секретных сотрудников новых принимать после серьезной проверки их на работе, предварительно зачислив их временно или оплачивая по отдельным заданиям; в-пятых, всяческие вознаграждения выдавать в минимальной сумме. За исполнение данного приказа вся ответственность была возложена персонально на начальников губотделов и секретных отделений»{770}.
21 сентября 1922 г. Дзержинский распорядился сократить расходы на содержание автотранспорта, «дорого обходящегося ГПУ вследствие отсутствия и истощения запасов технического автоимущества в Республике, благодаря чему за некоторые технические автопредметы приходится переплачивать большие средства». Он предложил в ГПУ заменить автомобильный гужевым транспортом и городским трамвайным движением, «каковое за последнее время вполне налажено». В то время в гараже ГПУ было 9 автомобилей и 3 мотоцикла, четыре из них были машинами «особого назначения и подавались только Дзержинскому, Уншлихту, Менжинскому и Ягоде; одна — для обслуживания нужд Оперативного отдела; другая — для СО ГПУ и лично для Самсонова, остальные — «в общей разгон для обслуживания всех отделов ГПУ по нарядам». По одному мотоциклу было закреплено за СО, Оперативным отделом и «в общий разгон»{771}.
16 октября 1922 г. Дзержинский поручил Ягоде подготовить циркуляр, в котором снова указать, что бюджет кладется тяжелым бременем для государства, так как мы потребляющее, но не производящее ведомство, и мы должны жить за счет труда других. Поэтому необходимо со всей энергией приступить к экономии расходов и к сокращению штатов, не допуская ни развала, ни тунеядства. Элементы разложившиеся должны быть беспощадно изгнаны, к остальным при сокращена необходимо проявить заботливость, подыскивая им работы в других ведомствах и учреждениях, дабы не выбросить их на улицу. А в месячных отчетах отмечать, сколько губотдел стоил государству и что он (губ. отдел) дал государству, т. е. результаты работы; в работе по должностным и хозяйственным преступлениям надо теснейшим образом в повседневной жизни связываться не только с хозяйственными органами, но и с прокурором, сообщая в Москву о всех неувязках{772}.
21 октября 1922 г. Дзержинский поручил Н.Н. Зимину разослать циркуляр ЦК и ЦКК РКП (б) о борьбе с излишествами, чтобы «все до единого члена партии на транспорте и в органах ГПУ прочли его и познакомились с ним. Это будет единственно правильный метод предупреждения и сокращения тех излишеств, о которых говорит циркуляр. Для того, чтобы склочные ячейки не использовали этого циркуляра для своих склочных целей, стоит этот циркуляр переслать с запиской, что разбирательство всех таких дел должно проводиться с распоряжения губкома и губКК…» {773}.
16 ноября 1923 г. Дзержинский снова возвратился к вопросу о борьбе с излишествами. Всем ПП и на ГО ОГПУ было предложено принять к руководству и «повести решительную борьбу со всякого рода излишествами, допускаемыми как отдельными работниками, так и целыми местными органами ОГПУ,…дабы в кратчайший срок наши органы стали образцом в области экономии, а работники — примером в образе жизни». В приказе ОГПУ особо было подчеркнуто то обстоятельство, что специфичность работы чекистов «находит известное отражение в глазах населения, посему борьбу с излишествами органам ГПУ надлежит вести постоянно и в самых жестких рамках, тем более что при скудной материальной оплате труда сотрудников ОГПУ широкий образ жизни того или иного сотрудника сам по себе подозрителен и требует самого внимательного и осторожного отношения к себе»{774}.
Несмотря на партийное послушание, характерное для Дзержинского, он выступал против некоторых решений парткомов. Так было после постановления МК РКП (б), предложившее коммунистам сдать все драгоценные вещи вплоть до обручальных колец и золотых часов. 23 августа 1921 г. он обратился в Оргбюро ЦК РКП (б): «Считаю такое постановление неправильным и вредным, суживающим нашу партию до секты. Есть немало рабочих и работниц, которые на свои сбережения, полученные не путем спекуляции, а тяжелого труда купили часы и кольца, серьги и другие предметы; другие получили в подарок или от родителей. С этими предметами у них связаны хорошие воспоминания. Затем эти предметы, это источник для черных дней, во время бедствия, тяжкой нужды можно обменять и получить все необходимое. Такое решение МК озлобит часть товарищей, а другую часть не возвысит. И с формальной стороны такое решение МК неправильно. Никакой парт. устав не дает права местным парткомам выносить таких решений. Если есть серьезные основания, чтобы вынести такое решение, — это должен был сделать Цека. В Москве нельзя коммунисту иметь обручального кольца, а в Питере или Тифлисе можно. Кроме того, как такое решение будет принято за границей? коммунистами и рабочими?
По-моему, это решение секты, а не рабочей партии.
Прошу Оргбюро вынести по этому вопросу свое решение»{775}