4 декабря 1920 г. в рапорте вахтера ВЧК Таланова отмечалось, что после окончания работы в комнате № 67 не было потушено электричество, комната заперта и ключ, по всей вероятности, забран с собой, потому что на доске, где вешают ключи, его не оказалось. Работали в этой комнате Бахвалов и другие, фамилий которых выясняются. Такие явления бывают часто и не соблюдается приказ по управделами BЧK от 29-го октября». Дзержинский написал резолюцию: «Дать 3 суток ареста в помещении комиссии с исполнением служеб. обяз. Провести по приказу»{847}. В.Л. Герсон доложил Дзержинскому о том, что распоряжении не выполнено, так как Бахвалов оказался невиновным.
Строго спрашивая с подчиненных, Дзержинский иногда уступал давлению со стороны руководителей партии, как это было в 1921 г. в деле Л.П. Берия.
Формальной причиной начала разбирательства стала информация о том, что Берия потребовал передачи всех дел, возникших в железнодорожных ЧК Баку, в АзЧК. Но все ЖЧК подчинялись непосредственно ТО ВЧК, и возникавшие вопросы между органами ЧК Баку и ТЧК ст. Баку решались путем согласования. Поэтому начальник ТО ВЧК Г.И. Благонравов дал указание инспекторам М.А. Гурьеву, Штейману и Васильеву выехать в Баку и во всем разобраться. Инспектора установили не только ненормальности во взаимоотношениях между ТЧК и АзЧК, но и неблаговидное поведение Берии, который освобождал преступников и арестовывал многих людей по вымышленным обвинениям, вынуждал увольняться честных сотрудников и т. д.
В 1921 г. в Баку работала комиссия по ревизии деятельности органов ВЧК Украины и Северного Кавказа во главе с М.С. Кедровым. Она также установила многие нарушения законности со стороны Берии. Кедров продиктовал своем сыну Бонифатию письмо, в котором сообщил о положении дел в АзЧК, выразив политическое недоверие Берии. Бонифатий отвез письмо и докладную М.С. Кедрова в Москву. В.А. Антонов-Овсеенко утверждает, что «Дзержинский не принял никаких мер» по докладной Кедрова. А сын Я.Д. Берзина добавил, что «докладная Кедрова осталась у Дзержинского, он не передал ее в аппарат ЧК. Что стало дальше с докладной — неизвестно»{848}.
Сделаем некоторые уточнения. Докладную М.С. Кедрова Ф.Э. Дзержинский действительно оставил у себя, но судьба ее известна. В личном фонде Дзержинского РГАСПИ есть дело, в котором осталась только опись документов 1921 г., в том числе упоминается и докладная Кедрова, а сама докладная уничтожена.
После дополнительного разбирательства и уточнения обстоятельств дела Берии в декабре 1921 г. Дзержинский вызвал Берзина и вручил ему ордер на арест Берии. При этом Дзержинский указал, что в докладной Кедрова приводятся факты провокаторской деятельности Берия. Для задержания и ареста Берии был выделен наряд из 4 человек, но старший наряда не знал, кого они должны взять под стражу. Ночью, за несколько часов до прибытия поезда из Баку, Дзержинскому позвонил Сталин и, сославшись на поручительство А.И. Микояна, попросил не применять строгих мер к Берии. Дзержинский снова вызвал Берзина и сказал, что арест Берия отменен, попросил сдать ордер и порвал его. В последующем Берзин писал, что «главным ходатаем за этого подонка выступал Микоян, который знал его с 1919 года». С полным основанием можем добавить, по крайней мере, еще одну фамилию— Г.К. Орджоникидзе. На это указали Н. Кванталиани и С. Агабеков. Последний писал: «Берия мог держаться так долго на своем посту не благодаря личным способностям, а вследствие личной близости к Орджоникидзе»{849}.
Перед Микояном и Орджоникидзе, которых поддержал Сталин, Дзержинский не устоял, и в 1922 г. дело Берии закончилось для Лаврентия Павловича благополучно. Более того, приказом Председателя ГПУ № 45 от 6 февраля 1923 г. он был награжден револьвером «Браунинг» «за энергичное и умелое проведение ликвидации закавказской организации» партии социалистов-революционеров{850}.
Одним из важнейших направлений работы Ф.Э.Дзержинского с кадрами было интернациональное воспитание. Это исходило из учета многонационального состава частей и подразделений чекистского ведомства. В 1921 г. среди сотрудников ВЧК было 77,3 % русских, 9,1 % — евреев 3,3 % — латышей 1,8 % — поляков, 0,5 % — белорусов. Таким же многонациональным был и состав войск ОГПУ. Так, в погранохране на 1 января 1925 г. насчитывалось 67,8 % русских, 20,3 — украинцев, 3 — белорусов, 2 — евреев, 1,5 — латышей и литовцев, 1 — татар и др.{851}.
В приказах Ф.Э. Дзержинского указывалось на необходимость учета того, что в сознании народа, в его памяти были воспоминания о крепостничестве, великодержавных гонениях, резне в Закавказье. Встречавшиеся факты грубого обращения с населением строго осуждались в чекистской среде. Он требовал от своих сотрудников ведения борьбы с великодержавными тенденциями, чуткого отношения ко всем народам, уважения национальных обычаев и традиций. Встречавшиеся факты грубого обращения с местным населением им строго осуждались, а к сотрудникам, нарушавшим принципы национальной политики, принимались меры административного воздействия.
Интернациональное воспитание было частью нравственного воспитания. Следует иметь в виду, что в Советской России главным критерием морали и высшей ценностью культуры была поддержка и укрепление власти большевиков. Гуманизм и общечеловеческие ценности были отнесены к области мелкобуржуазной культуры. Это своеобразное «оголение» человека, освобождающее его от моральных ограничений, привычка к аргументации подавления и насилия было следствием эпохи войн и революций. Участие в арестах, реквизициях, конфискациях, арестах не могло не оказывать психологического воздействия, не вызывать у них изменений в сознании. И в органах безопасности понимание морали и норм нравственности было несколько деформировано господствующей идеологией.
Кстати, эти понятия в то время не были основными требованиями ни одной политической партии, а не только РКП б). Все это в немалой степени предопределило утверждение психологии, атмосферы, методов и политической риторики времен Гражданской войны в обществе и стало живительным источником сталинизма.
Впоследствии в советской историографии сформировалось представление о чекистах, как о рыцарях революции, ее беззаветных и бесстрашных защитниках, а сам термин причислен к наиболее популярным в советской политической лексике. Но в действительности в рассматриваемый период все было далеко не так однозначно. В чекистской среде сложно переплетались готовность к самопожертвованию, честность и честолюбие, вседозволенность и самодовольство, суждение о себе как о передовой части партии и как о «чернорабочих революции» и пр. Поэтому отношение к чекистам в обществе было сложным и чаще всего негативным (как и прежде ко всем работникам спецслужб Российской империи). Чувство неприязни не столько к сотрудникам, сколько к методам работы ВЧК-ОГПУ, было широко распространенно и среди значительной части коммунистов, особенно с дореволюционным стажем. Безусловно, часть критических замечаний в адрес чекистов даже со стороны членов правительства не соответствовала действительности. Например, утверждение Г.Я. Сокольникова о «привилегированном положении» чекистов{852}.
Это заявление было сомнительным в части материального положения, но бесспорно в другом, в привилегированных отношениях с властью, точнее к осуществлению ими властных функций в пределах предоставленных прав. Имея власть, они боролись с внешними и внутренними противниками. Но их число не уменьшалось не потому, что их столько было, а по другой причине: в органах ВЧК-ОГПУ годами культивировался образ врага. Даже в день 5-ой годовщины органов ГПУ Ф.Э. Дзержинский говорил, что ГПУ «имеет миллион врагов,…они живы и питают надежды на интервенцию и взрыв изнутри». Верно подметил В.П. Макаренко, что «специфика большевизма состоит в использовании принципа: научный социализм есть истина в последней инстанции, и она должна быть навязана народным массам, которые не способны понять свои интересы из-за систематического оглупления…»{853}.
В вопросах нравственного воспитания сотрудников основные усилия Дзержинского были направлены на то, чтобы обеспечить влияние членов партии на беспартийных личным примером, постоянной заботой о своих подчиненных. В процессе воспитания многое зависело от личных качеств руководителей. Среди них большинство было преданных идее, боровшихся за ее осуществление, не жалея себя и своей жизни. Но встречались и другие, число которых возрастало по мере бюрократизации госаппарата, ослабления общественного контроля за работой чиновников от ведомства безопасности, все более проявлявшейся двойной морали.
С каждым годом менялся микроклимат в чекистских коллективах, особенно негативно влияла начавшаяся борьба с оппозицией и политические процессы, поиск все новых противников власти.
В период, когда органами безопасности руководил Дзержинский, предметом особой заботы было утверждение нравственного климата в чекистских коллективах, создание в их атмосферы сотрудничества. Он писал: «Я ужасно дорожу миром у нас, а это может его обеспечить и дать возможность многое увидеть и знать по внутренней жизни. — писал Ф. Э. Дзержинский. Дружность, по-моему, необходимое условие успеха и силы нашей»{854}.
Нравственность была залогом успеха в повседневной работе чекистов. В июльской 1918 г. «Памятке сотрудникам ЧК», которую утвердил председатель ВЧК, говорилось о том, что должен помнить каждый комиссар, следователь и разведчик, работая по розыску должен: