– Внушительная у тебя удочка. – Боже, это же не похоже на пошлый намек? А-а!
Лиам улыбается мне знакомой неровной улыбкой, и мой желудок совершает кульбит. После этого он взмахивает удочкой, но леска решает не разматываться, и наживка раскручивается вокруг, разбрызгивая на нас рыбьи потроха.
– Что за хрень? – вскрикивает Джонас. – Чел, ну аккуратнее, ну!
Пейшан молча смотрит на свой милый сарафан, теперь покрытый темно-красными каплями. Она без особых усилий пытается их стряхнуть, но те лишь размазываются по ткани. Лиам морщится, выглядя таким растерянным и раскаивающимся, что я не могу не хмыкнуть.
– Все нормально, – говорит Пейшан, когда он протягивает ей влажную салфетку. – Я так и думала, что мы испачкаемся на рыбалке.
– Отлично, – говорит Джонас. – А ты не такая брезгливая, как другие девчонки, а?
Да что не так с этим придурком и его вечным: «Ты не такая, как другие», а? Проглатываю ответный комментарий и смотрю на свою удочку. Так, как там…
– Давай покажу. – Я даже не успеваю понять, что происходит, как Джонас оказывается за моей спиной, обхватывает меня руками и кладет ладони на удочку поверх моих. Боже мой. Я застываю, как статуя. – Расслабься ты, – говорит он, отводя мои руки вправо и взмахивая удочкой.
Леска разматывается с мерным жужжанием, и наживка уходит под поверхность воды с красивым всплеском.
– Видишь? – говорит Джонас, и я практически слышу усмешку в его голосе. Он отходит от меня быстрее, чем успеваю его оттолкнуть, и я выдыхаю, мечтая содрать с себя кожу, чтобы быстрее забыть ощущение его тела, которое было так близко к моему.
Я так и стою на месте, сжимая удочку до побелевших костяшек пальцев, и ко мне опять подходит Лиам:
– Эй, эм, прости, что постоянно спрашиваю, но… ты в порядке?
Я коротко киваю:
– Небольшая морская болезнь, все пучком.
Лиам кивает. Судя по его лицу, он мне не поверил.
– Хорошо. Но ты скажи, если тебе что-нибудь понадобится.
– Эй, не парься, я присмотрю за своей девочкой. – Откуда ни возьмись появляется Джонас с двумя полными стаканами маргариты, которые он протягивает нам с Лиамом. – Два безалкоголика. – И ведь наверняка считает себя юмористом.
Я убираю удочку в держатель и забираю у Джонаса бокал. Интересно, смогу ли я дожить до конца дня, не столкнув его за борт. К счастью, он идет помогать Пейшан с удочкой. От меня не укрывается то, что он проворачивает с ней то же самое и обхватывает ее руками так, словно они в какой-то дурацкой рекламе сексуального гольфа. Сексуальный гольф? Это откуда такие мысли? Лиам тоже, кажется, не впечатлен, но ничего не говорит. Пейшан, судя по всему, как-то все равно, и она спокойно взмахивает удочкой.
В этот момент удочка Лиама вздрагивает в держателе, и я подпрыгиваю так резко, что проливаю часть маргариты себе под ноги.
– Клюет! – кричу я.
Лиам быстро хватает удочку и дергает ее вверх.
– Да не так! – орет Джонас. – Сломаешь же. – Отобрав удочку у Лиама, он начинает с отработанной легкостью вытягивать рыбу. Не хочу этого признавать, но Джонас, кажется, и правда знает, что делает. Вскоре на поверхности воды показывается белая пена, потом ее прорывает серебристый плавник, а потом раз – и рыба вылетает из воды целиком и бьется в воздухе в завораживающем танце, блестя на солнце чешуей. Все мы взрываемся радостными криками, когда Джонас затаскивает ее на борт и бросает в ведро. Это среднего размера рыбина с темными серебристыми полосками вдоль всего тела.
– Тунец! – говорит Лиам. – Вау. – Широко улыбаясь, он поднимает глаза: – Можно я ее приготовлю?
– Серьезно? – Джонас хмурится. – У меня тут повар есть.
– Ага, я всегда хотел попробовать разделать и приготовить еду от начала и до конца.
Джонас поднимает руки перед собой:
– Гадость какая. Но как хочешь, дерзай.
– Пойдешь со мной? – спрашивает Лиам у Пейшан, но та мотает головой.
– Если я увижу, как беднягу потрошат, есть я ее уже не смогу.
Вспоминаю, как Дрожжебой однажды говорил Чувачелу10, что он верит, что всем нам стоит хотя бы раз в жизни попробовать разделать и приготовить свою еду самостоятельно, чтобы лучше понимать, как еда, особенно мясо, попадает к нам на стол. Тогда он сказал, что обычно мы видим животных только в форме аккуратно упакованного мяса в супермаркетах и что если бы мы сами были ответственны за их ловлю или убой, то и потребляли бы их более осознанно.
И вот Джонас с Пейшан наглядно доказывают его правоту. Они не против съесть эту рыбу, но только если ее им красиво подадут, а вот сталкиваться с тем, как ее убивают и чистят, они не хотят. Честно говоря, мне тоже от этой мысли не очень хорошо, но я поднимаю руку.
– Давай я с тобой. – Встаю и иду за Лиамом внутрь яхты прежде, чем Джонас успевает что-либо сказать.
По дороге Лиам смотрит на меня через плечо и, клянусь, собирается что-то сказать, я почти чувствую, как он пытается сложить слова, но тут нас замечает бармен и спрашивает:
– Еще напиток?
Лиам качает головой:
– Мы ищем кухню.
– А. Можете отдать мне пойманную рыбу, я отнесу шефу…
– Нет, мы хотим сами приготовить.
Мою грудь распирает изнутри от слова «мы», что, наверное, абсолютно жалко с моей стороны, но, эй, я не контролирую, когда ее там распирает.
– Конечно. – Оставив бар, бармен ведет нас к боковой двери. Открыв ее, он пропускает нас внутрь.
Кухня маленькая и совсем не такая впечатляющая, как остальная яхта. Вместо отполированного дерева и теплого желтого света здесь все заточено под эффективность. Яркие галогеновые лампы, стальные поверхности, керамическая плитка на полу. На кухне сидит человек, предположительно тот самый шеф. Когда мы входим, он тут же подскакивает.
– Они хотят сами приготовить рыбу, – кричит ему бармен из-за наших спин.
– Конечно, давайте я почищу, – говорит шеф, но Лиам качает головой:
– Можно мы и почистим тоже сами?
Шеф-повар колеблется:
– Уверены? Это грязная работа.
Лиам пожимает плечами:
– Если вы не против? Не хочу доставлять вам хлопот.
– Никаких проблем! – Шеф поспешно открывает ящики и достает различные инструменты, которые раскладывает на столешнице. – Мне остаться и помочь?
На этот раз голос подаю я, причем даже не успев понять, что говорю:
– Нет.
Все смотрят на меня, и я сжимаюсь в комок. Что, перебор энтузиазма?
– Спасибо, – говорит Лиам повару, который кивает и оставляет нас на маленькой кухне одних. Лиам разворачивается ко мне:
– Готова?
– А то. Всегда готова. – Вау, вот это клише. Откуда только что берется?
– Ага. Лучше наденем… – Лиам кидает мне фартук и сам надевает такой же. К тому моменту, как он заканчивает, я все еще борюсь со своим. – Давай помогу.
Почти что отказываюсь – есть у меня привычка отказываться от любой помощи, – но мне явно нужно, чтобы кто-то завязал этот фартук, потому что мои пальцы превратились в сосиски. От нервов, вероятно. Молча кивнув, я разворачиваюсь к нему спиной. Лиам тянет за хвостики фартука, и ткань чуть давит мне на живот, когда он их затягивает. Внезапно мои дыхание и сердцебиение звучат как-то слишком уж громко в этом замкнутом пространстве. Костяшки его пальцев на долю секунды касаются моей поясницы, но этого достаточно, чтобы рассыпать волну искр по всей моей спине. Уверена, мои шея с ушами уже стали бордовыми. Я сглатываю, и в тишине это звучит подобно грому. Прикусываю губу. Знает ли он, что коснулся меня? Знает ли, какую реакцию этим вызвал? Может, он тоже краснеет? Он так близко, что я чувствую, как его дыхание, его теплый выдох щекочет мою шею. В тот момент, когда я уже готова послать все к черту, развернуться, схватить его лицо руками и подарить ему самый горячий в мире поцелуй, он говорит:
– Готово.
Мне требуется секунда, чтобы собраться с мыслями и повернуться к Лиаму лицом. Впрочем, глаз от пола я все равно не поднимаю, потому как не могу гарантировать, что не наброшусь на него, если сейчас посмотрю на его прекрасное лицо.
– Спасибо, – мямлю я. Мне кажется или Лиам задерживается рядом со мной чуть дольше обычного? Между нами всего пара сантиметров, от его близости все мое тело ноет, и мне безумно хочется это напряжение разрядить. Но тут он прокашливается и отступает, и один этот шаг снимает все наваждение.
– Итак, приступим. – Лиам потирает ладони. Покосившись на него, я одновременно рада и разочарована, что он на меня не смотрит. Присев рядом с ведром, он делает глубокий вдох и тянется за рыбой. – Ай, господи, как же странно. – Он поднимает рыбину, и мы оба взвизгиваем, когда та начинает биться у него в руках, пробужденная ото сна резкой паникой. Капли воды летят во все стороны, в руках у Лиама сверкает серебро. – Помогай!
Ринувшись к нему, я тоже протягиваю руки, но так как все мои инстинкты говорят мне убираться от дрыгающейся штуки в противоположную сторону, мне приходится осознанно заставлять себя взяться за рыбу. Как только мои пальцы касаются ее, я с писком шарахаюсь назад. Ноги едут по скользкому полу, и я не успеваю ничего сделать, вся комната переворачивается, и я падаю. Мозг еще даже не успевает ощутить боль, слишком ошарашенный падением, как раздается громкий шлепок и мокрая, трепыхающаяся масса оказывается на полу рядом с моей головой. Рыбий хвост, извиваясь, бьет меня по лбу, и я наполовину визжу, наполовину смеюсь.
– Господи! Господи, господи… – Лиам кидается на рыбу, хватает ее, она выскальзывает, шлепается в полуметре от меня, он ловит ее опять и бросает обратно в ведро. Запыхавшись, он опускается на корточки рядом со мной. – Ты цела?
Я могу только ошарашенно моргать.
– Давай помогу. – Он протягивает руку, и я хватаюсь за нее, даже в этом тумане замечая, какая большая у него ладонь и как аккуратно он держит мою. Лиам поднимает меня на ноги, но в этот момент яхту качает, и я падаю прямо ему в руки. – Уф!
– Прости! – Я уже пытаюсь отскочить, но его руки мне не позволяют. Я удивленно поднимаю глаза, и невысказанный вопрос застревает в горле, когда я понимаю, как близки наши лица. Так близки, что я вижу маленькую родинку прямо под его левым глазом. Так близки, что я чувствую, как его сердце колотится напротив моего. А может, это мое собственное сердце бьется в грудной клетке так сильно, что грозится ее сломать.