т.
– Вон они где, – говорит Джонас, кивая на один из диванов.
Проследив за его взглядом, я вижу его братанов. Отлично. Даже не пытаюсь улыбаться, пока Джонас подводит меня к своим друзьям. Они, конечно же, все сидят, раскинув ноги как можно шире, пока их девушки скромно ютятся на самом краешке дивана. Выглядят все прекрасно. Я замечаю дорогие сверкающие часы, которые, наверное, стоят больше, чем год обучения в колледже, такие же сверкающие клатчи, украшения с настолько огромными камнями, что хочется надеяться, что они ненастоящие. Но, зная эту тусовку, я готова деньги ставить на то, что все это натуральные бриллианты, сапфиры и жемчуга.
– Привет, бро!
– Бро-о!
– Бра-а!
Ничто так не раздражает, как парни, которые кличут друг друга «бро». Хотя, возможно, дело только в том, что это Джонас и его туповатые друзья – те самые люди, кто два с половиной месяца звал меня Чумной Кики. Посмотрев на меня, они обмениваются усмешками.
Один из них, все так же лыбясь, тыкает Джонаса локтем:
– Так ты серьезно пришел с Чумной Кики?
Жар вспыхивает по всему затылку.
– Так, чувак, нет, – говорит Джонас. – Сказано же вам, она не чумная, она очень даже классная.
Элон дергает в мою сторону подбородком, видимо, так здороваясь:
– Йо, Кики. Все-таки не устояла перед Джонасом, а?
Джонас улыбается так, словно мне отвесили огромный комплимент:
– Ага, говорил же, это вопрос времени.
Господи, так вот почему он хотел со мной встречаться. Чтобы доказать своим лакеям, что, как и все, я не чета его очарованию. Так и хочется накинуться на них и сбить эти чертовы улыбки с их рож, но я почти дошла до конца. Заставляю себя глубоко вздохнуть и проигнорировать их.
Ищу хоть какое-то пустое место на диване, чтобы присесть, и вот, казалось бы, все должны спокойно умещаться, но парни так растопырили колени, что практически сидят на шпагате. Ну, видимо, я постою. Пытаюсь поймать взгляд кого-то из девушек, надеясь хотя бы на вежливый разговор, но они болтают друг с другом и не обращают на меня никакого внимания. Как бы Джонас ни верил, что, встречаясь с ним, я улучшаю свою репутацию, на самом деле он ни капли мне не помог в том, что касается людей. Я вечно буду «чумной» чужачкой, которая не знает своего места.
Джонас оказывается окружен друзьями, и я остаюсь стоять, забытая, в сторонке. С одной стороны, ура, не надо будет его терпеть! С другой стороны, уф, как же это неловко. Сжав сумочку в одной руке, второй я потираю локоть, пытаясь выглядеть как можно непринужденнее и разглядывая помещение.
– Кики! Иди сюда!
Повертев головой, я вижу Триссиллу, машущую мне рукой у буфета. Рядом с ней Зои. Смотрю на Джонаса, но тот, опустив голову, полностью поглощен разговором с друзьями, словно бы и забыл о моем существовании.
– Я на минуту, – бормочу я. Никто даже не реагирует, так что я приподнимаю подол платья и маленькими шажками семеню к буфету.
– Ура, ты пришла! – приобнимает меня одной рукой Триссилла, когда я добираюсь до них. Во второй руке она каким-то образом удерживает покосившуюся башню из мини-бургеров и креветочный коктейль. – Хватай тарелку, пока толпа все не пожрала.
– Там в мини-сэндвичах есть бургеры с вагю и фуа-гра, – с набитым ртом говорит Зои.
– Ух ты. – Я и правда впечатлена и очень, очень рада оказаться с Трисс и Зои вместо Джонаса и его друганов. Молюсь, чтобы он еще как минимум минут пятнадцать не замечал моего отсутствия.
Трисс протягивает мне тарелку, и я разглядываю раскинувшийся передо мной шведский стол. Чтоб это платье-рыбку, из-за него в меня влезет всего пара кусочков, так что нужно выбирать с умом.
– Эй, дамы, чего тут есть вкусного?
Подняв глаза, я вижу с другого конца стола Пейшан. Она шикарно выглядит в изумрудном платье, которое мы нашли пару дней назад, ее волосы убраны набок в вычурную косу, а губы безупречно накрашены темно-красной помадой. У меня встает ком в горле. Лиам не сможет от нее глаз отвести.
– Мини-сэндвичи, – хором говорят Трисс и Зои.
Пейшан кивает, берет тарелку и передает ее кому-то за своей спиной. Это парень, который вроде как играет в школьном оркестре на тромбоне. Или на флейте? Не помню.
– Держи, – говорит она ему.
– Спасибо, – смущенно улыбается он, а я озадаченно смотрю на них, потому что между ними искрит очевидная химия, и я чего-то не понимаю в этой жизни.
– Привет, Томми, как дела? – спрашивает Зои.
Томми кивает ей:
– Отлично. С кем пришла?
– С Клодией. – Вытянув шею, Зои пробегает глазами зал. – Она в туалет отошла… о, вон она. – Она машет в толпу рукой, и, повернув головы, мы все видим Клодию в серебряном комбинезоне, а рядом с ней…
О боже. Это он. Лиам. И выглядит он, за неимением других слов, смертельно красиво. Я не шучу – моя душа рассыпается в пыль при виде него, потому что он невероятно хорош, и это просто жестоко. Не хочу смотреть, как он будет здороваться с Пейшан, так что я бочком отхожу от буфета, остановившись только, чтобы схватить сэндвич с фуа-гра. Спрятавшись за искусственным деревцем с серебряными и белыми листьями, я печально грызу свою добычу. Моя первая пафосная дискотека в пафосной школе, а я несчастная – вау, а сэндвич-то вкусный какой – нет, мне все равно грустно. Впрочем, никто не мешает мне утешить себя бургерами с вагю.
– Привет.
Давлюсь куском от неожиданности и следующие пять минут надрывно кашляю.
– Прости, пожалуйста, – говорит Лиам. – Ты в порядке? – Он хлопает меня по спине, пока кашель не проходит, а когда тот все-таки проходит, то его ладонь остается там, на моей обнаженной коже, согревая своим теплом всю мою спину. Потом он, видимо, замечает этот факт, отдергивает руку, словно обжегся, и смущенно прочищает горло.
– Ну что ж. – Запихнув руки в карманы, Лиам показывает мне все зубы.
– Это должно быть улыбкой?
– А что, не похоже на улыбку? – говорит он, застыв с непонятной гримасой.
Прикусываю губу.
– Скорее похоже на то, что у тебя инфаркт.
Лед ломается, и мы оба смеемся. Но потом смех уходит, оставляя нас в новой, тяжелой, выжидающей тишине. Между нами столько недосказанностей, что странно, потому что секреты-то тут только у меня.
– Так вот, – говорим мы одновременно.
– Прости, – поспешно добавляю я. – Ты первый.
– Нет, ты первая.
– Ну, я… – Разумеется, теперь я забываю, что хотела сказать. Наверняка это было что-то глупое.
– Ты очень хорошо выглядишь, – выпаливает он и тут же захлопывает рот так, будто не должен был этого говорить.
Все мое лицо вспыхивает как ошпаренное, и я очень рада, что мама заставила меня нанести лишний слой тональника.
– Спасибо. Ты тоже выглядишь очень хорошо. – Мне тут же становится стыдно. Не хочу быть из тех, кто подкатывает к людям, когда они заняты. – И Пейшан тоже. Ей так идет этот цвет, да? – с отчаянием добавляю я.
Взгляд Лиама смягчается.
– Я здесь не с Пейшан.
Воздух застревает у меня в горле с такой силой, что мне опять приходится откашляться.
– Нет?
Он качает головой.
– А с кем ты тогда? – Мысли бегают по кругу и выскакивают на меня в совершенном беспорядке. «Тогда понятно, почему она с тем музыкантом! Как его там звали? Как ты могла так быстро забыть? Это было типа две минуты назад?! Да неважно, как его там зовут. Ранди. Ранди его зовут. Нет, не Ранди. Господи, угомонись!»
– Вообще-то ни с кем. – Лиам опять прочищает горло и делает шаг ко мне, и я с удивлением понимаю, что мы стоим очень близко друг к другу. Воздух между нами трещит от напряжения. – Могу я кое-что спросить?
Словам я не доверяю, поэтому ограничиваюсь кивком.
– У вас с Джонасом все серьезно?
Каким-то образом умудряюсь покачать головой.
– Более чем уверена, что сегодня наш последний день вместе. – Слова ощущаются какими-то неправильными, срываясь с моих губ, пусть они и чистая правда. Как-то это хреново, мол, хей, я тут вот-вот расстанусь со своим парнем (хотя этот парень мне на самом деле не парень), так что далеко не уходи. – Я не в том смысле, что «давай встречаться». Хотя не то чтобы я против. То есть я не то чтобы и за… я… – Боже, заткните меня, кто-нибудь, пожалуйста!
– Рад слышать.
От его слов все замирает. Наши взгляды встречаются, и я впервые не вижу никаких преград. Только мы и нагая правда между нами: мне нравится Лиам, а я нравлюсь ему.
– Не хочу быть из тех, кто пытается разрушить пару, – говорит он, – но раз ты говоришь, что вы с Джонасом все равно расстаетесь, то я просто хотел сказать, что, эм. Я подожду. – Он улыбается и опускает взгляд на свои ноги. Потом опять смотрит на меня. – Я хорошо умею ждать.
Клянусь, я сейчас улечу. Все вокруг такое легкое, мое тело невесомое, мои волосы парят. Я, как Питер Пэн, несусь сквозь облака и играю в звездах. Словно в тумане я чувствую, что киваю. Не знаю, как найти слова, чтобы передать ему, как я счастлива, но мне кажется, они нам и не нужны. Мы понимаем друг друга. Мы все понимаем. И мы улыбаемся друг другу так сильно, что у меня начинают болеть щеки, и мне плевать, потому что никогда мне еще не было так хорошо, словно все мои внутренности превратились в мыльные пузыри и блестки.
В этот момент музыка резко останавливается. Магия исчезает, мы с Лиамом моргаем и озираемся, озадаченные не меньше всех окружающих. Кто-то стучит пальцем по микрофону. Тук-тук. Все головы синхронно поворачиваются к сцене, на которой внезапно обнаруживается Джонас.
– Приве-ет, «Синфа»! – кричит он, купаясь во внимании.
У меня отвисает челюсть. Вот честное слово, только мне начинает казаться, что несноснее он уже быть не может, как Джонас ставит новые рекорды. Готова спорить, он сейчас запоет. Или еще хуже, начнет читать рэп.
Джонас драматично взмахивает рукой, и с потолка опускается экран. Хорошо, может быть, он собирается показать нам слайд-шоу своих дорогущих машин. Он подносит микрофон к губам – небось прям прижимает к ним, фу – и томным голосом говорит: