наблюдением штаб-офицера, на которого обыкновенно возлагалось строевое дело в батальоне (согласно уставу 1763 года). Таким штаб-офицером в 4-м батальоне был секунд-майор Николай Никитич Веревкин, молодой, энергичный и испытанной храбрости офицер. Вся прошедшая служба Веревкина свидетельствует, что он был хорошо знаком с требованиями Суворовской тактики.
Веревкину в 1795 году было 29 лет. Он происходил из дворян Орловского наместничества, села Клинского (Карачевского округа). В 1780 году, на 15-м году зачислен н службу солдатом в Бутырский полк, скоро произведен в подпрапорщики и через год, 4-го апреля 1781 года в сержанты. В это время Бутырский полк находился в Воронеже. В сражении при Урай-Илгасы и на реке Ей, 31-го июля 1783 года, где в виду Суворова Бутырский полк разбил наголову ногайскую орду, 17-тилетний Веревкин был ранен стрелой в ногу и произведен за отличие в прапорщики. В 1786 году, когда Бутырский полк составил 1-й батальон Кубанского егерского корпуса, подпоручик Веревкин был зачислен в 1-й батальон (5-го июля). В 1788 году с этим батальоном, под командою Финка, Веревкин находился в сражениях с «атухайцами» и с «занинскими» народами (т. е. черкесами), потом до Черного моря, к турецкому городу Анапе и, во время следования, как туда, так и обратно к нашей границе, неоднократно отличался в сражениях с турками, черкесами и разными народами. По приходе на квартиры послан был генерал-поручиком Талызиным с донесением к генерал-фельдмаршалу князю Г. А. Потемкину, когда наша армия находилась под Очаковым. Там он не упустил случая «оказать услугу отечеству» и находился на штурме Очакова под командою полковника Байкова; с бывшими в его команде фланкерами он рсторопно очищал фланки и, поражая неприятеля, подавал подчиненным своим ободрение, о чем ему выдан аттестат от генерал-поручика принца Ангальта. Таким образом Веревкин за боевые отличия в 1788 году получил чин поручика и капитана (со старшинством от 6-го декабря) с переводом в 4-й батальон Кубанского корпуса; здесь за отличную расторопность Веревкин получил чин секунд-майора. Таким образом чины прапорщика, поручика, капитана и секунд-майора Веревкин получил за отличия. Такой опытный боевой штаб-офицер мог иметь, не менее самого Лазарева, благотворное влияние на пылавшего любовью к военному делу молодого Котляревского и ознакомить его непосредственно с личностью Суворова, с его требованиями, с его образом действий. К сожалению, нам не удалось проследить дальнейшую судьбу этого отличного офицера Кубанского егерского корпуса; по окончании Персидской войны его уже не было в батальоне и имя его не значится в списке офицеров, поступивших в состав 18-го егерского полка.
Молодые люди – фурьеры и сержанты, одаренные умом и характером, во всяком случае, получали военное образование в егерских батальонах Кубанского корпуса, практическое, под свистом неприятельских пуль, имея перед глазами живые примеры мужества и самоотвержения в старших, более зрелых и опытных боевых товарищах. В свою очередь, с производством в офицеры, они сами становились наставниками подчиненных им нижних чинов и образцами великих подвигов на поле чести.
Такова была почва, на которой развивались дарования молодых сержантов, одаренных, подобно Котляревскому, способностями к военному искусству.
Персидская кампания Каспийского корпуса не представляет сама по себе исключительного интереса в стратегическом, ни двже в тактическом отношениях. Но она, как и всякая вообще война с врагом новым, должна была сообщить известную долю научного интереса всем тем людям, для которых отдаленная родина и школа заменяются ротой, батальоном, полком. И в таких именно условиях жили все военные люди на Кавказе, начиная от полковника и заканчивая рядовым солдатом с последней четверти XVIII столетия.
По берегу Каспийского моря, от реки Сулака до Апшеронского мыса, тянется узкою полосою прибрежная равнина, ограниченная с запада Койсубулинским хребтом, отроги которого, под именем Табасаранского хребта выходят к самому морю у Дербента, и, образуя ворота, разделяют эту равнину на две части – северную и южную. По условиям своей природы и по составу населения эта приморская полоса резко отличается от Дагестана или «страны гористой», примыкающей к главному Кавказскому хребту с юго-востока. Здесь кряжи гор, сталкиваясь и переплетаясь между собою, то расходясь друг от друга, образуют бесчисленные котловины, долины, ущелья, возвышенные плоскости. Нигде не встречается такой противоположности в температуре, такого разнообразия в климате, при отсутствии удобств для жизни, как в этом гористом треугольнике. Население, разнообразное по языку и происхождению, имеет лишь одно общее – магометанскую религию.
Многочисленные речки, ручьи и потоки, падая почти с отвесных скал главного хребта и его контрфорсов, дробятся по уступам в мельчайшие брызги, снова соединяются в речки, которые проходят то под одной горой, то под другой, опрокидывают на своем пути деревья, ворочают большие камни и, соединяясь вместе, образуют четыре главные реки Дагестана – четыре Койсу: Андийское, Аварское, Казикумыкское и Кара. Все они текут в глубоких трещинах в северо-восточном направлении и сливаются в один общий поток— Сулак, который, отделив горы Салатау от Койсубулинского хребта, с шумом вырывается из ущелья на плоскость и, пройдя верст 30 на север, круто поворачивает на восток, течет плавно в берегах низменных, местами разливаясь до 200 сажен и в устьях образует не просыхаемые болота, покрытые камышами, вечным гнездом миазмов.
Другой, менее значительный бассейн Дагестана образует река Самур, которая течет в юго-западном направлении, нередко в весьма узком ложе, между отвесными скалами, но, выйдя на равнину, разливается, образуя на своем течении острова, и впадает в море несколькими рукавами. Главнейший из них Ялома нередко достигает одной версты ширины. В половодье переправа через него сопряжена с большими затруднениями и даже с опасностью.
Прибрежную полосу орошают весьма многие речки, которые южнее Самура текут из предгорий Главного хребта. Главнейшие из них – Бугал-Уллу-чай, впадающая в море верстах в 20-ти севернее Дербента, Рубас-чай, вливается в море в 17-ти верстах на юг от Дербента. Далее на юг идут Гюларчай, Кудял-чай и другие.
Прибрежная полоса к северу от Дагестана имеет климат переменчивый – лето дождливое, с холодными туманами, лучшая пора – весна; южнее Дербента климатические условия напоминают Закавказье.
Не касаясь крайне разнообразного по составу населения Дагестана, заметим только, что в описываемую эпоху оно составляло несколько независимых владений. Важнейшее из них Аварское ханство занимало обширную полосу между Аварским и Андийским Койсу. Другое, менее значительное ханство Казикумыкское занимало центр Дагестана и было колыбелью магометанства. Ханство Тарковское, нам союзное, занимало прибрежное
пространство южнее Сулака, а за ним, по берегу моря, находилось Кюринское владение. Наконец, южный Дагестан занимали ханства Кубинское и Бакинское.
Начиная от Дербента по берегу Кспийского моря, вследствие продолжительного господства персиян, жители утратили первобытный характер; смешавшись частью с завоевателями, они стали отличаться от горцев образом жизни, нравом и обычаями. Дербент был населен почти исключительно персиянами. Кроме персиян в ханствах Кубинском и Бакинском было много татар.
Дагестанские горцы, известные вообще под именем лезгин, в военном отношении стояли едва ли не впереди других горцев – черкесов и чеченцев; они искусно пользовались местностью, стреляли метко и, занимая сильные позиции, защищались с упорством и стойкостью.
Перейдем к изложению военных действий, выяснив, сколько позволяют наши источники, участие в них егерей Кубанского корпуса.
Незначительный отряд Савельева, пытавшийся овладеть Дербентом, отошел 17 верст назад на р. Дарбах, где расположился лагерем в ожидании графа Зубова. При движении Каспийского корпуса шамхал Тарковский, уцмий Кракайтагский, кади Табасаранский и другие смежные владельцы обязались оказывать свое усердие. Но хан Аварский держал себя двусмысленно: он не терял еще надежды получать ежегодно по 10000 рублей.
В начале апреля Каспийский корпус собрался в окрестностях Кизляра: 3-й и 4-й батальоны Кубанского корпуса с двумя батальонами Кавказского гренадерского полка и семью эскадронами Владимирских драгун расположились лагерем на рукаве (Терека) Прорве, при станице Бороздинской, в 10-ти верстах от Кизляра.
Войска тронулись к переправе через Терек 9-го апреля. 3-й и 4-й батальоны Кубанского корпуса перешли его по понтонному мосту при Каргалинской станице и вместе с прочими восками расположились лагерем на р. Каргине. Всего здесь собрано было 12323 человека, причем в 2-х батальонах егерей состояло 1321 человек, а в 6-ти батальонах мушкетер и гренадер 4869 человек.
Во всех войсках, включая отряд Савельева и десант, у графа Зубова было не более 18000, вместо предположенных 30000. Подкрепление должен был привести князь Цицианов. На скорое прибытие их не было надежды. Граф Зубов должен был торопиться походом до наступления знойного времени. Войска Каспийского корпуса образовали четыре бригады – две пехотных и две конных, приблизительно по 2500 человек в каждой. Иррегулярные же войска (до 2000) составили резерв. Кубанские егеря и Кавказские гренадеры составили 1 – ю бригаду под начальством генерал-майора Булгакова. Служебный порядок на походе предписано наблюдать по инструкции графа Румянцева.
После переправы через Сулак у Казиюрта (20-го – 22-го апреля) корпус прибыл в Тарки, откуда следовал большей частью в одной колонне, испытывая большие трудности, двигаясь по карнизам отвесных скал и ущельям: солдаты, выпрягая лошадей и волов, перетаскивали орудия и повозки на себе то спуская, то поднимая их в гору.
От реки Хамри-Озени, при урочище Тюпсис, Булгаков со своею бригадою, усиленною двумя ротами мушкетер Владимирского мушкетерского полка, 14-ю эскадронами драгун Астраханских и Таганрогских, командами казаков, с шестью полевыми орудиями полевой артиллерии, должен был следовать в обход Дербента через Табасаранский перевал. Обход надлежало совершить в три дня и, не позже 2-го мая, Булгаков должен был обложить город с южной стороны; главные силы корпуса в это время должны были атаковать Дербент с севера.