атальонов кубанских егерей, мужеством, храбростью и распорядительностью; он получил за боевые отличия в этом славном полку (переименованном в 1801 году в 17-й) почти все чины до полковника включительно и в звании командира 17-го егерского полка отличился во многих сражениях с персмянами. В чине полковника в 1810 году, Лисаневич становится грозою неукротимых дагестанских горцев; с небольшими силами он в несколько дней покоряет Кубинское ханство, вносит победоносное оружие в самое сердце казикумыкских горцев, и таким образом является грозным мстителем за погибших своих товарищей при Алпанах.
Егерям Кубанского корпуса в Персидскую кампанию 1796 года не привелось встретиться с войсками Аги-Магомет-хана. С наступлением осени, грозный властелин Ирана удалился в Тегеран, высылал фирманы пограничным с Грузией ханам: Шемахинскому, Шекинскому и Шушенскому (Карабахскому) с требованием покорности и угрозами. Граф Зубов с главными силами Каспийского корпуса в половине ноября достиг р. Куры и близ слияния ее с Араксом, в 50-ти верстах ниже Джевата, русские войска соорудили целый город из землянок. Жизненные продукты, доставляемые в изобилии из Баку по Куре, прибытие купцов из Астрахани с предметами роскоши, множество рыбы, для ловли которой явились у солдат надлежащие снасти – делали жизнь в лагере на Куре привлекательною. Уже намечено было место для сооружения города Екатериносерда, который Зубов полагал заселить 2000 молодых солдат, переженив их на грузинках и армянках. Составлен был план завоевания стран при Каспийском море, в Петербург послан проект постройки крепостей в Тарках и Руссейн-Булаке и обширных укреплений в Баку. Графу Зубову, возвратившему России завоевания Великого Деда, поручено командование и всею Кавказскою линиею от Черного до Каспийского моря.
Но среди блестящих успехов Каспийского корпуса на Кавказе, 6-го ноября 1796 года, смерть похитила императрицу, и все приобретения наши в Персии вторично были оставлены, а вместе с тем на неопределенное время отодвинулось решение рокового вопроса на Кавказском перешейке.
Известие о кончине императрицы Екатерины II достигло до нашего лагеря на Куре через месяц, 6-го декабря, с повелением главнокомандующему приостановить военные действия, а затем командиры полков и егерских батальонов, каждый особо, получили Высочайший указ о возвращении со вверенными им частями в свои границы, стараясь сберечь людей на лучшие употребления.
В конце декабря, в самое ненастное время, двинулись в обратный путь нижегородские и владимирские драгуны, Чугуевские казаки, за ними потянулись пехотные полки и, наконец, егерские батальоны…
Позднею весною 1797 года 4-й и 3-й батальоны Кубанского корпуса прибыли на Терек почти в половинном составе.
Действия 2-го батальона Кубанского егерского корпуса. 2-й батальон с некоторыми другими частями, назначенными на усиление Каспийского корпуса, выступив из Кизляра 23-го июля, приведен был князем Цициановым в Кубу 6-го октября (у Буткова – 8-го).
Царь Ираклий, государство которого находилось в крайне печальном состоянии, давно просил графа Зубова об отделении части войск для занятия Ганжи, хан которого, опасаясь мести Ага-Магомет-хана, вел себя двусмысленно. Сама Грузия не могла даже защищаться против набегов хищных лезгин. Сельское население было в крайней бедности. Права сильного имели широкое применение тогда в этой стране, и захват чужой собственности был господствующим обычаем князей и царевичей. Хищные лезгины и со стороны Ахалциха, и со стороны Джаро-Белокан смело шли на грабежи грузинских селений, уводя пленных, которых перепродавали андийским торговцам. Пленниц, отличавшихся красотою, случалось, уводили из самого Тифлиса. Спасти несчастное государство «от таких вредных неприятелей», по убеждению престарелого царя Ираклия, могли только русские войска. Ираклий просил прислать ему 12000 человек, но Грузия, по донесению полковника Сырохнева, едва в состоянии была прокормить и 2000-й отряд.
Граф Зубов, вскоре после прибытия подкреплений, решившись двинуться с главными силами на р. Куру, поручил генерал-майору Римскому-Корсакову с отрядом в 3000 человек при шести полевых орудиях занять Ганжу, в случае сопротивления, силою. В состав экспедиционного Грузинского отряда вошел 2-й батальон Кубанского егерского корпуса, под командованием подполковника Воейкова[18].
При отряде имелись 20 понтонов и подвижный магазин с трехмесячным продовольствием на 800 фурах и 250 верблюдах.
Отряд выступил из Кубинского лагеря 21-го октября; на всем пути нигде не встречалось неприятеля, но поход был весьма труден по причине ненастья. Совершив благополучно переход через
Куру на понтонах, Римский-Корсаков 13-го декабря достиг Ганжи и в тот же день крепость была сдана Джевад-ханом, присягнувшим на верность Екатерине II. Комендантом крепости был назначен подполковник Воейков, занявший в ней посты егерями вверенного ему батальона, сотнею спешенных драгун и шестью полевыми орудиями. Прочие войска экспедиционного корпуса расположились близ города.
При таких условиях получено было Высочайшее повеление о возвращении войск в свои границы.
Образование из батальонов Кубанского егерского корпуса 18-го егерского полка. Между тем. 29-го ноября 1796 года последовало Высочайшее повеление президенту военной коллегии, графу Салтыкову, о реорганизации армии, причем, в видах экономических, из всех десяти егерских корпусов надлежало образовать 20 егерских батальонов. Спустя несколько месяцев, означенные батальоны названы егерскими полками от № l-ro до № 20-го. Графу Гудовичу, возвращенному на свой пост, предписано из Кавказского и Кубанского егерских корпусов составить 17-й и 18-й егерские батальоны (названные в апреле месяце 1797 г. полками).
Граф Гудович, во исполнение Высочайшего повеления, предписал в июне месяце 1797 года командиру l-ro батальона Кубанского егерского корпуса, Лихачеву, сформировать 17-й егерский полк из всех четырех батальонов Кавказского егерского корпуса (бывших Белорусского, Горского, Кабардинского егерских и Свияжского полевого), а командиру 4-го батальона Кубанского егерского корпуса, Лазареву, – 18-й егерский полк из всех четырех батальонов Кубанского же егерского корпуса (бывших Бутырского и Селенгинского мушкетерских полков).
В конце ноября, когда состоялось Высочайшее распоряжение о реформах егерских корпусов в Империи, 2-й, 3-й и 4-й батальоны Кубанского егерского корпуса находились в Персидском походе, а 1-й батальон оставался на линии, частью в Екатеринограде, частью в крепости Усть-Лабинской, с запасными ротами.
Возвращение батальонов, бывших в Персидском походе, в свои границы совершалось таким образом:
2-й батальон Воейкова, под командою штаб-офицера Тетюнина, из Ганжи сначала передвинут был к Тифлису и расположился лагерем в селении Марткнобий (20 верст от Тифлиса), занимая одною ротою Авлабарское предместье. Здесь он простоял до второй половины августа 1797 года, несколько раз сражаясь с лезгинами. Возвратился через Кавказский хребет на Терек, в Наур, 2-го октября.
3-й батальон, майора Пересветова, до марта месяца оставался в Кубе, а затем вместе с 4-м батальоном, Лазарева, пришедшим из лагеря на Куре в Кубу, прибыл на Терек, к Кизляру, в конце мая месяца 1797 года, откуда оба батальона были передвинуты в Моздок в начале июня того же года. Егерские батальоны (кроме 1 – го) были в значительном некомплекте.
Граф Гудович предписал подполковнику Лазареву (в половине июня) вступить в командование 1-м, 3-м и 4-м батальонами (бывшего) Кубанского егерского корпуса и заняться формированием из них и из 2-го батальона (бывшего тогда в Тифлисе, по его прибытии) 18-го егерского полка. Батальонным командирам предписано, тех нижних чинов, которые за старостью неспособны к службе, после медицинского осмотра, представить к увольнению в отставку на инвалидное содержание, тех же из числа способных к службе, которые не войдут в списки для образования 18-го егерского полка в десяти ротном составе, отчислить, по распоряжению графа Гудовича, в гарнизонные батальоны или мушкетерские полки. Последних было несколько сотен во всех четырех батальонах; большая часть из них назначена в Кавказский (ныне Грузинский) гренадерский и Кабардинский мушкетерский полки. (Мозд. и Георг. Архивы Ордера графа Гудовича).
Подполковник Лазарев составил списки унтер-офицеров и егерей 18-го егерского полка 31-го июля, причем из 1-го и 2-го батальонов бывшего Кубанского егерского корпуса сформировано было шесть рот, а из 3-го и 4-го – четыре роты. Офицерам предоставлено было на волю выйти в отставку или оставаться в 18-м полку. Именной список означенным офицерам представлен в военную коллегию и, по распоряжению ее, они зачислены с августа в комплект (по штату) и сверх комплекта (Арх. Моск. отд. Гл. Шт.)
Шефом полка назначен Лазарев, произведенный в полковники, командиром полка – подполковник Воейков (бывший командир 2-го батальона Кубанского егерского корпуса). В числе оставшихся были прапорщик Лисаневич и унтер-офицер из дворян Котляревский, быдущие командиры того же полка (1805–1810 г.), герои в войне Персидской (1805–1813 г.), шефы 9-го егерского и Грузинского гренадерского полков.
Таким образом, в конце 1797 года, Кубанский егерский корпус преобразился в 18-й егерский полк, названный через год егерским полком генерал-майора Лазарева, и был переименован в начале 1801 года в 17-й егерский полк. Под этим номером полк приобретает неувядаемую славу в самом начале борьбы России с Персией за преобладание в Закавказьи и выставляет незабвенных в истории Кавказской войны офицеров и солдат, сподвижников «наихрабрейшего» Карягина и знаменитого полководца Котляревского.
Итак, Кубанский егерский корпус в кратковременный период своего существования был прекрасною боевою школою, которая сложилась при особенно благоприятных условиях. В состав офицеров и нижних чинов Кубанского егерского корпуса, с самого начала вошли люди испытанные, которые воспитались частью под руководством гениального русского полководца, частью постоянною боевою практикою. В основу тактического образования кубанских егерей легли принципы, соответственные той роли, для которой призван был этот род пехоты для борьбы на местности крайне пересеченной, с врагом отважным и дерзким своею предприимчивостью. Борьба с горцами развивала в нашем солдате свойственную ему находчивость и присущее ему мужество. Постоянное общение кубанских егерей с донскими казаками, за Кубанью в боях, на Кубани в поисках и, наконец, на зимних квартирах, не могло не сообщить офицерам и солдатам кубанских егерских батальонов смелость и другие высокие боевые качества, которыми всегда славились наши степные наездники. В самом начале выделяется своей доблестью командир 2-го батальона Рауциус, с подвигами которого против ногаев и горцев мы встречались еще ранее, когда он командовал 2-м же батальоном Бутырского полка, а в действиях против Ших-Мансура (еще до образования кубанских егерей) сводным гренадерским батальоном. За ним следует храбрый командир 1-го батальона Финк, не раз поражавший черкесов за Кубанью, – увенчаны были оба орденом Св. Георгия. В конце мы встречаем одного из отличнейших штаб-офицеров – Веревкина, отмеченного Суворовым, когда он был еще юным сержантом, и затем