— Это одно и то же.
— Если бы я сказал «черт побери» это ведь не означало бы, что я действительно желаю, и все такое…
— А что бы это означало? Не скажи, что хорошее.
— Не знаю, — сказал третий, — нужно ли тебе было это все: чтобы я шел за тобой, догонял, возвращал обратно. Я, знаешь ли, думал, что ты, может быть, не по своей воле пошел с ними, а теперь сомневаюсь.
— У камня не может быть воли, — тихо сказал человек.
— Так уж буквально? — недоверчиво спросил третий.
— Почти. Ты ведь слышал о волшебных существах, исполняющих желания?
— Сказка о духе, живущем в лампе?
— Или о синей рыбке счастья, которая во всех сказках исполняет чужие желания, но ни в одной не делает что-нибудь по своей воле.
— Понятно, — сказал третий.
— А представь себе сказку, — сказал человек, — про человека, который искал духа лампы, но когда приблизился к нему, сам стал подобен такому духу.
— То есть, тебе все равно, где, куда и с кем?
— Не все равно, я ведь и человек тоже.
— Но ты ведь пошел за этим, который с черным зубом.
— Его зовут господин Че, — сказал человек, — и для этого варианта тоже была своя возможность. Независимо от того, нравился он мне или нет.
— Наверное, мне нет смысла спрашивать, насколько он тебе нравился?
— Не надо было тебе заглядывать за угол, — вздохнул человек Ю. — Я же просил.
— Мне лучше знать, что мне надо.
— Ты ведь еще и обругал меня.
— Я, знаешь, хотел уже бежать следом за той тройкой, чтобы еще раз разобраться вплотную, — признался третий.
— Ты и побежал, есть такой вариант, оставив меня одного, — сказал человек, — но тот, кто побежал, — сейчас это уже не ты, а кто был оставлен — не я.
— Я желал бы, чтоб никаких других вариантов не было, — пробормотал третий, — кроме того, в котором я живу. И если что-то было сделано, так я был бы уверен, что сделано именно это, хорошо оно получилось или плохо.
— Давай все же вернемся, пока не поздно, — попросил человек Ю.
— Не люблю возвращаться с пути, — сказал третий, но остановился.
Вдруг из темноты коридора послышался гул и скрежет, и пол в десяти шагах впереди осел вниз. Третий обернулся. Та же картина была позади. Подошли к провалу. Свет свечи не доставал дна. Противоположный край был далек — не допрыгнуть.
Звуки стали громче, потолок коридора пошел трещинами и начал медленно опускаться. «Написанному надо верить», — успел подумать первый, и в этот момент человек Ю быстро наклонился и задул свечу у него в руке.
В темноте бывшие до того скрежет и гул стали похожи на громкие голоса и стук барабанов, а потом затихли.
Третий осторожно сделал несколько шагов. Человек Ю тоже. Он был где-то тут — ближе, чем рядом.
— Нас двое? — спросил третий.
— Один, — сказал человек.
Медленно пробежал лабардан. В одну сторону, потом — в другую. У него были рога на голове, и на ногах — копыта.
«Тепло ли тебе?» — послышался голос. — «Тепло, дедушка», — кто-то ответил.
Сколько шагов было сделано, третий не считал. В уютной темноте можно было идти сколь угодно долго, а пропасть, разверзшаяся по ту и другую сторону, — была ли она? Наконец третий почувствовал, что — пора, и зажег свечу.
Они с человеком Ю стояли, почти обнявшись. Место было незнакомое — перекресток двух коридоров, такой же, как все перекрестки.
— Смотри. — Человек Ю показал на нарисованную на стене жирную стрелку.
— Идем, — сказал третий.
Человек Ю улыбнулся. Во рту у него блеснул зуб, покрытый черной эмалью.
141
— По крайней мере, теперь мы знаем, куда идти, — сказал Эф третий, но идти не спешил. Он поставил свечу, от которой остался маленький огарок, на пол, укрепив ее на неровном камне. — У меня их есть еще пять или шесть, — ответил он, встретив взгляд человека Ю, показавшийся ему беспокойным.
— Я помню, — сказал человек.
— Надо их вынуть. — Третий освободил плечо от лямки и вдруг, выпустив заплечный узел из рук, приблизился и обнял человека.
Какое-то время они стояли, обнявшись и слегка покачиваясь.
— Кажется ли мне это, или ты стал выше ростом? — шепнул третий в ухо человека.
— А мне точно ли кажется, что твой нос был короче? — Человек отодвинулся, чтобы увидеть третьего в профиль.
— У меня есть идея, — сказал третий. — В пути может случиться разное. Может быть, мы потеряем друг друга, расстанемся в коридорах, а когда встретимся снова, то не узнаемся.
— Может быть, — согласился человек.
— Но знаешь, — сказал третий, — у меня на бедре есть шрам, полученный во время охоты, и когда я вернусь домой — если вернусь, конечно, — меня узнают по этому шраму.
— Домой? — переспросил человек. — А кто тебя там должен узнать?
— Собака, — быстро сказал третий. — Старый преданный пес.
— Боюсь, что старый пес не доживет до этого момента, — заметил человек. — Ничего не хочу сказать, — добавил он, — кроме того, что собачий век не долог, увы.
— Но вот есть идея, — продолжал третий. — Сосчитаем приметные знаки — я у тебя, ты у меня, и когда встретимся, то сможем узнать друг друга по этим приметным знакам.
— Идет, — сказал человек. — У меня, например, есть родимое пятно за левым ухом. — Он повернул голову и отвел рукой волосы.
— Это женское пятно, — сказал третий. — Хорошее пятно, но у тебя могут быть еще и другие знаки. У меня, например, не один только тот шрам, который на бедре.
— Да и у меня найдется еще пара родинок, — улыбнулся человек.
Третий разостлал на полу одеяло. Передвинул свечу, чтобы равно светила на каждого.
У человека нашли маленький шрам и четыре родинки, вместе с родимым пятном было шесть знаков. Не доверяя взгляду, третий пробовал их на ощупь и на вкус. У него самого было пять знаков — четыре шрама и родинка. «У каждого шрама есть своя история», — сказал третий, а о родинке он сам не знал до этого времени.
Чтоб лучше запомнилось, третий подобрал с полу несколько мелких камней — каким-то образом там оказались камни типа щебенки. — Шесть твоих, пять моих, в сумме — одиннадцать. — Он разложил камни на одеяле в две кучки. — Я беру твои, ты мои, и будем помнить. Одиннадцать, кстати, счастливое число, как говорят некоторые.
В это время огарок свечи погас — как-то сразу и вдруг, не послав обыкновенного для гаснущей свечи предупреждения в виде подмигивания или неровного пламени. Стало темно.
142
Если мрак абсолютен и темнота, вдобавок, кромешна, взгляду не на чем задержаться в пространстве. Поэтому, закрыв глаза в темноте и сделав пару шагов, человек перемещается на непредсказуемо далекое расстояние — в пределах той самой темноты, разумеется, того мрака, в котором все точки неотличимы друг от друга. Собственно, глаза можно не закрывать, но сделать шаг, наверное, нужно, чтобы сдвинуться с места.
Эф третий быстро зажег новую свечу и посмотрел кругом. Ничего не изменилось вокруг.
— Все так, — сказал человек Ю, — мы же не сделали шаг. Хотя, может быть, тут и шага делать не нужно.
— Но могло что-то измениться в нас самих, — произнес третий. — Не проверить ли нам наши приметные знаки, перед тем, как оденемся? — Он положил руку на живот человека Ю и замер, не зная, куда двинуться — вверх или вниз. — Господин с черным зубом сказал, что ты дама, и я ему верю.
— Еще недавно ты даже написанному не верил, — тихо засмеялся человек Ю.
— Но хотелось бы знать, насколько устойчив в тебе этот признак.
— Когда-нибудь мы это узнаем.
— Мне кажется, — третий замешкался, осторожно подбирая слова, — я чувствую, что при определенном раскладе могу оказаться извращенцем.
— Тогда мы оба окажемся извращенцами при этом раскладе. — Человек опять засмеялся.
— Двое, и оба извращенцы — не много ли будет, — засмеялся в ответ третий. — У тебя здесь на животе, однако, должен быть шрам, которого нет, — сказал он, задержавшись рукой.
— А камни наши смешались и перепутались, — обратил внимание человек Ю, приподнявшись на локте.
— Я, наверное, задел их, когда искал свечу, — сказал третий, — но помню: у тебя было шесть, у меня пять.
Они стали искать друг у друга приметные знаки. У третьего обнаружилось две родинки и восемь шрамов, у каждого из которых была своя история, которую он мог рассказать, а у человека Ю — единственное родимое пятно за ухом.
— Что ж, ты все равно остаешься собой, — сказал третий.
— Да и ты тоже, несмотря на твои обильные шрамы, — сказал человек Ю. — И заметь, — добавил он, — общее число у нас по-прежнему одиннадцать, оно не изменилось.
— Значит, мы как двое остались собой в большей степени, чем каждый по-отдельности, — заключил третий. — Мне нравится эта мысль. В следующий раз будем смотреть за общим числом наших приметных знаков — равно ли одиннадцати.
Человек Ю кивнул.
Когда двое уже шли по коридору в направлении, куда указывала стрелка, третий спросил: — Ты знаешь, что у тебя черный зуб во рту? — И, не дожидаясь ответа, добавил: — Чужой приметный знак, я даже знаю чей. Его я не присоединяю к счету.
143
Двое шли в направлении, указанном стрелкой, и не знали, где находятся другие двое — впереди или сзади.
Казалось, что это не имеет значения. В любом случае достаточно было дойти до конца пути и там либо встретиться с теми, кто пришел туда раньше, либо подождать их прихода. Однако никто не предполагал, что путь замкнут по кругу.
Если две группы людей движутся по круговому пути с примерно одинаковой скоростью, их встреча может состояться не скоро. В такой ситуации кажется разумным, если одна из групп повернет в обратную сторону, пойдя навстречу другой, или просто остановится, ожидая. Но такие же точно действия в то же самое время может предпринять другая группа, после чего встреча опять на неопределенное время получит отсрочку.
Подобного же рода недоразумение может возникнуть, если две группы будут оставлять друг для друга метки на пути с подразумеваемым приглашением встретиться около. Каждая группа должна решить, нужно ли надеяться на то, что другая выберет предложенное место встречи, или же ей самой нужно выбрать для встречи то место, которое предлагает другая.