XLI
Среди уродств нынешней России вообще стоит как-то особо выделить вот это «новое ханжество», институализированное в свое время самим президентом, когда он сказал про «гриппозный нос» (которым никому нельзя лезть в президентскую жизнь), объясняя, почему никто не имеет права писать про него и про знаменитую гимнастку, которую одно время называли его женой. Собственно, если бы все люди во главе с президентом всегда говорили правду и только правду, тот ответ президента на пресс-конференции звучал бы примерно так: «Про меня и про гимнастку писать нельзя, потому что этого не хочу я, и моей власти, моего силового ресурса хватит на то, чтобы никто не делал того, чего я не хочу», но это если бы он говорил правду, а так – ну вот сложился после того случая такой консенсус, что писать про личную жизнь российских правителей нельзя, потому что это неприлично. Психолог бы, наверное, сказал, что жертве насилия комфортнее относиться к акту насилия как к результату собственного выбора, поэтому, видимо, силовой (не предполагающий дискуссий) запрет писать на эти темы у нас и принято считать результатом консенсуса. «Курицы Махачкалы» – да, конечно, пожалуйста. «Курицы Кремля»? Что вы, нельзя, это неприлично. В нашем феодализме, в котором если не все, то очень многое базируется вот на этом – кто чей сын, кто чей зять, кто чья любовница, кто чей любовник, – эта важнейшая тема просто табуирована, и Кашин тоже в свое время, рассуждая где-то об устройстве нашистской организации, много раз спотыкался о невозможность (не цензурную, а вот внутри его самого) сформулировать описание того вполне гаремного принципа, на котором там, по крайней мере, очень многое строилось – просто нет языка, на котором такие вещи могли бы быть описаны без сплетнической интонации, которая не понравится ни слушающим, ни самому говорящему.
Стоит, наверное, уточнить, что «курицы» – это только один из многих разных случаев явления, о котором идет речь. «Курицы» – это не дочки (дочка – это вообще алиби; сначала смотришь – вроде «курица», а она на самом деле дочка, вычеркиваем), не жены и даже не любовницы, если называть любовницей ту классическую, не меняющуюся веками, роль тайной (или открытой, «военно-полевой») жены, альтернативной жене основной. Тут что-то другое. Привычный даже по советским годам формат «Иван Иваныч спит с секретаршей» здесь не работает – очень часто, например, такие Иван Иванычи оказываются общеизвестными гомосексуалистами, то есть секретаршу, у которой на лице написано «интим предлагать», к Иван Иванычу определил кто-то сверху, типа – вот сиди и делай вид, что это твоя телка.
Молодые женщины пародийного глянцевого формата, состоящие на каких-то загадочных должностях в госструктурах или около. Их социальные сети транслируют идиотский, уровня нашистских малолеток, патриотизм и лоялизм вперемешку с традиционным гламуром, то есть в инстаграме «курицы» подряд могут идти фотография ее новой машины или сумки, селфи на фоне Госдумы и длинный монолог на тему того, как прекрасна Россия и как ей повезло с президентом.
Раньше в светской хронике было принято писать «такой-то со спутницей», теперь новое поколение «спутниц» существует как бы само по себе, и публичность каких-то эпизодов, каких-то имен – это как раз редкое по нашим временам исключение. Выясняя подробности одной нашумевшей кремлевской свадьбы, Кашин много времени провел в инстаграмах невесты и ее подруг и друзей, кто-то даже оказался общителен, и обороты типа «раньше у нее губернаторы были» о ком-то из девушек того круга в переписке с ним эти люди употребляли совсем не обличительно, скорее восторженно. Или еще: «Ей быстро нашли жениха из лояльных», или даже «она депутат следующего избирательного цикла»; этот мир всегда разговаривал на своем, смешном с нашей точки зрения языке, но до сих пор в том языке не было выражения «избирательный цикл», а теперь есть.
Много лет назад по телевизору показывали клип «Кофе с перцем» – по всей Москве висели билборды, рекламирующие презентацию этого клипа. За сутки до назначенной даты в газетах написали о гибели человека по прозвищу «Костя Пекинский» – он имел какое-то отношение к гостинице «Пекин», поэтому его звали «Костя Пекинский», и вот его расстреляли возле больницы, в которой он лечился после предыдущего покушения. Презентация клипа не состоялась, и о певице мы тоже ничего и никогда больше не слышали, потому что, оказывается, она была девушкой того Кости. Где она сейчас, что с ней? Но то – давние времена, лихие. Сейчас у нас все гуманнее, и если представить, что завтра отменят концерт какой-нибудь загадочной певицы, то разгадку надо будет искать не в криминальной хронике, а в политических новостях – кто ушел в отставку, против кого возбудили уголовное дело, у кого еще какие-то неприятности. Каждому времени – свой кофе с перцем.
Рассуждая о курицах, главное – не сорваться в обличительный пафос, права судить кого-либо у нас нет. Человек во все времена устроен так, что он прежде всего хочет, чтобы ему было хорошо, а что такое хорошо в данный исторический момент – это уже не от человека зависит, а от внешних обстоятельств, созданных в любом случае не нами. Система общественных отношений, где существуют девушки, у которых основной капитал – молодость и красота, – эта система вечная и, вероятно, непобедимая. Картину «Неравный брак» все видели еще в детстве. Даже в неприличном глаголе «насосала» можно обнаружить, по крайней мере, нейтральную интонацию – ну да, извините, если таким словом описывается единственный доступный способ достижения успеха, что тут поделаешь? В ситуации, когда нет никаких социальных лифтов, кто может осуждать людей, сооружающих собственные социальные лифты из того, что у них есть? В идеальной России «курицы» учились бы в университете или выходили бы замуж за честных трудящихся парней, но что делать, если Россия не идеальная, а такая, какая есть? Первую часть ответа на этот вопрос мы получили еще много лет назад, когда популярным медиагероем стал некий сутенер со своей философией «мохнатого золота» (из тех же времен – более академический термин «нетарифная проституция»), вторую часть ответа мы получаем сейчас – да, вполне естественно, что в условиях монополии государства на все существующие богатства основным и, наверное, единственным потребителем «мохнатого золота» также становится государство. Глянцевый штамп прошлых лет – «выйти замуж за олигарха» как формула максимального успеха для девушки, – он ведь давно утратил всякий смысл, потому что олигарх это кто, как его зовут? Не осталось имен, и успех теперь – это «выйти замуж за помощника президента». Вроде бы идея та же, но есть нюансы. Государство – это в любом случае государство. Это власть, это федеральный бюджет, это кадровые назначения, это решения, влияющие на жизнь миллионов людей. «Куриц» уже много, завтра их будет больше, послезавтра еще больше, и уже можно говорить о социальной группе, которая по всем правилам общественного развития будет отвоевывать себе и власть, и собственность, и медийность. Мы уже видели депутатов Госдумы из этой социальной группы, мы найдем ее представительниц и в шоу-бизнесе, и в телевидении, и много где еще. Рано или поздно кто-нибудь из «куриц» станет губернатором или министром, а когда-нибудь их дети, тайно нажитые от пожилых выпускников юрфака ЛГУ им. Жданова или от ветеранов госбезопасности, вырастут, закончат университеты и, может быть, построят новую Россию – на самом деле не построят, конечно, но Кашину просто нравилась эта формула, и, стоя у пульта охраны в Молочном, он, дожидаясь, пока квартира курицы одобрительно ответит, что да, пропускайте, думал о том, что Россия будущего – она ведь выглядит не так, как хотя бы ему, Кашину, хотелось бы, и если будущее начинается в этом доме – ну пускай, надо же ему где-то начинаться.
XLII
Это был такой район, который когда-то выходил двумя грязными старомосковскими улицами к бассейну «Москва», а еще при первом мэре, когда дырку бассейна заткнули муляжом огромного храма, район объявили «золотой милей» и, видимо, прямо по старинному большевистскому генплану снесли весь район вообще полностью, и на месте старых московских домиков устроили как бы образцовый квартал ультрадорогой современной архитектуры, и, если бы в России построилось классическое капиталистическое общество, это был бы модный буржуазный район, но это ведь Россия, и квартал очень быстро стал сначала чем-то типа знаменитого Дома на набережной, такой жилой кооператив для начальства, но у начальства ведь происходит ротация, и это значит, очень скоро даже самым политический устойчивым придется соседствовать с отправленными в отставку, или даже с подвергнутыми уголовным делам, то есть сам ты можешь быть сколь угодно хорошим, но если ты делишь лестничную клетку с плохим – кто после этого и за тебя сможет поручиться?
И начальство уже к исходу первого года существования этого района бросилось расползаться по дачам или по квартирам в других, менее знаменитых местах, и вечерами даже самая престижная, выходящая к реке, сторона района темнела пустыми окнами, как будто все уже умерли – и, может быть, даже бы и умерли, но настала мода на куриц, их надо было где-то селить, и в окнах появился свет, затеплилась жизнь, и хотя надевать кожаные тапочки уважаемого министра (сорок пятый размер и тяжелая подошва) Кашин так и не решился, в остальном все было неплохо – министр-то все дни в разъездах, и он своей курице даже сам сказал, что отношения свободные, и если у нее кто-то есть, то и на здоровье, министру не жалко. Их нравы; там вообще все просто. В первый вечер она сама сказала Кашину, что куда же он уходит, и что, может быть, ляжем полежим немножко – просто так, без секса, – и он подумал, что а действительно, почему бы не полежать. Без секса, ага, конечно.
XLIII
Когда спорили, почему Россия никуда не движется, популярное объяснение было – что это все нефть, вот у нас ее много, и она сейчас дорогая, и поэтому кто надо, на ней богатеет, что-то достается и народу, и это такой общественный договор, и никому больше ничего не надо. Но критерий истины практика, и когда практика стала такова, что нефть сначала стала дешевле ста долларов за баррель, потом дешевле восьмидесяти, а потом и к полтиннику приблизилась, Сосковец сначала сказал, что ничего страшного, и что на случай мирового кризиса у нас всегда есть ракеты (при чем тут ракеты?!), но потом сам запаниковал и принес президенту идею, очень похожую как раз на знаменитый «МММ» – выпустить государственные ценные бумаги и пополнять бюджет, каждый день продавая на сколько-то бумаг больше. Идея была хоть и не бесспорная, но других не было вообще, и когда государственные бумаги обрушились, и вместе с ними обрушились и рубль, и биржевые индексы, и рейтинг президента, произошло что-то вроде политического кризиса, в отставку отправили молодого премьера, сайентолога-очкарика из атомной отрасли, и вместо него президент внес кандидатуру как раз Сосковца – мол, ты это затеял, ты и разгребай.