— Что с тобой, сумасшедший?
Оборванец посмотрел на человека с толстой золотой цепочкой, в коротких брюках дудочкой, в туфлях, обильно намазанных ваксой, подумал о том, что именно из-за таких вот людей обитатели Сатурна не являются на Землю, и его охватила злоба, на смену которой пришло презрение, уступив наконец место полному безразличию. Он отвел взгляд в сторону и пощупал пачку замусоленных листков, лежавших в левом кармане его черного пиджака. Обладатель туфель, обильно намазанных ваксой, силился выковырять ногтем кожуру темной фасолины, застрявшую у него между коренными зубами. При этом он не сводил глаз с оборванца, сидевшего с отсутствующим видом.
— Что с тобой, сумасшедший? — повторил он, похлопав оборванца по ноге.
— Ничего, — ответил тот и неожиданно попросил: — Дай никель[65].
— Зачем?
— Я голодный.
Обладатель туфель, обильно намазанных ваксой, склонился в сторону оборванца. Это происходило под навесом галереи писчебумажного магазина на улице Компостела, напротив Гобернасьон.
— Зато я поел по-королевски: рис с черной фасолью и два сладких банана. Жратва — пальчики оближешь. Верно, сумасшедший?
У оборванца изо рта потекли слюнки, и это не ускользнуло от взгляда собеседника.
— Ты от такой еды сразу окочуришься, — продолжал он. — Потом я выпил отменный кофе и вот теперь, как видишь, сижу здесь, покуриваю самую лучшую сигару фирмы «Партагас». О такой каждый мечтает! Ну, что ты и а это скажешь?
— Дай никель.
— Никель? Да ты взгляни на меня хорошенько, разве я похож на президента республики? Пойди ограбь кого-нибудь. Взломай дверь! Если мне нужны деньги, я иду — и тррах-тарраррах!.. Я, братец мой, голодным не бываю!
Оборванец отвел от него взгляд и уставился в небо. Обладатель брюк дудочкой последовал его примеру.
— Расскажи мне про тех тварей, про которых ты всегда рассказываешь, — получишь монету. Где они живут?
Оборванец неопределенно ткнул пальцем в небо.
— Там, наверху? Что же они — птицы?
— Нет, не птицы… Дашь никель?
Обладатель туфель, обильно намазанных ваксой, пододвинул ящик из-под пива поближе к сумасшедшему и уселся рядом.
— Конечно, профессор… А правда, что ты разговариваешь с ними? Люди болтают, будто ты с ними разговариваешь. Это верно? Расскажи мне про них… и я дам тебе целый реал[66].
Профессор взглянул на него с презрением, но мысль о десяти сентаво, о горячей пище заставила его заговорить:
— Нет, это не птицы, это люди…
— Они живут в небе, профессор?
— На Луне.
— Они улетели на Луну?
— Нет, они прилетели на Луну.
Мужчина в узких брюках выковырял наконец кожуру от фасолины и выплюнул.
— Как же они могли прилететь на Луну, — спросил он, — ведь Луна там, а не здесь? Они улетели на Луну, а не прилетели! Ты, видать, совсем спятил от голода…
— Тебе сказали — прилетели, значит, прилетели! Я верно употребил глагол, да и не тебе меня учить, бездельник. Как-никак я — бакалавр, к тому же изучал астрономию.
— Астро… чего?
— Астрономию.
— А… понимаю, про гороскоп…
Мысль о десяти сентаво и о горячей пище заставила оборванца ни на что не обращать внимания.
— Да, Чудовище, именно это я имею в виду.
— Слушай, зови меня Кути. Ты ведь не любишь, когда тебя называют сумасшедшим.
— Ты прав, Кути. Мне приходится считаться с другими, чтобы…
— Ладно, ладно, выкладывай поскорее все, что знаешь, а то мне пора идти, тогда плакали твои денежки. На вот, возьми сигару.
Оборванец вытер руки о штаны, взял у Кути сигару и закурил, на мгновение закрыв глаза.
— Так ты говоришь, они улетели…
— Прилетели.
— Ну хорошо, пусть прилетели, только объясни, как же это получается? Ведь Луна там, наверху…
Оборванец выпустил дым через нос и посмотрел на кончик сигары.
— Да, там, но они прилетели туда из пространства, которое находится еще дальше Луны.
— Еще дальше? Кто же они? Привидения?
Оборванец постарался представить себе образ мышления Кути, но для него это было непостижимо. Он набрался терпения и продолжал:
— Нет, не привидения. Это люди другого мира. Непохожего на наш.
Кути вытянул ноги и почесал их.
— Как же так, профессор?.. Если верить твоим словам, они не марсиане? Кто же они тогда? И не привидения… Верно?
— Они сатурняне.
— Сатураторы?
— Сатурняне.
— Это еще что?
— Обитатели Сатурна.
— Какого еще Сатурна?
— Планета такая.
— А что такое планета?
Оборванец сплюнул:
— Ну и неуч же ты!
— Не морочь мне голову, профессор. Объясни лучше толком.
— Я устал и хочу есть. Я голоден. Дай мне, пожалуйста, реал.
Кути забавлялся:
— Сначала расскажи все, что знаешь.
— Ты все равно ничего не сможешь понять.
— Неважно.
Начистив до блеска туфли у чистильщика на углу улицы, Башка направился в сторону оборванца, любуясь стрелками своих брюк, так сильно отутюженных и накрахмаленных, что, казалось, будто они сделаны из картона. Голова у него была непомерно большая, глаза косили.
— Эй, Башка, пойди сюда! Ты знаешь, что такое планета?
— Розыгрыш какой-нибудь, да?
— Никакой не розыгрыш. Вот профессор говорит, что твари пришли туда с планеты…
— Какие твари?
— Да те, о которых он все время твердит.
— А я почем знаю!
Кути подмигнул ему.
— Ну и ирод же ты, Башка! Впрочем, если как следует разобраться, профессор должен знать, на то он и профессор.
Мысли оборванца на мгновенье унеслись, витая где-то в звездном пространстве, но Кути ударом локтя вернул его к действительности. Взгляд сумасшедшего помутнел, лоб покрыла испарина.
— Почему ты молчишь, профессор? Говори! Да что это с тобой?
Башка позвякивал монетами, лежавшими в карманах его брюк.
— Не видишь разве, он с голода подыхает.
Кути снова подмигнул приятелю.
— Я обещал дать ему реал, чтобы он поел горяченького.
— Так за чем дело стало?
— Пусть сначала расскажет про этих тварей. Я не собираюсь давать ему деньги задаром.
Башка по-прежнему позвякивал монетами, лежавшими в карманах его брюк.
— Ну что же ты молчишь, сумасшедший? Рассказывай — и десять сентаво твои. За такие деньги я хоть какую историю придумаю.
Оборванец сложил руки на коленях.
— Хорошо, а ты дашь мне десять сентаво?
— Конечно.
— Небо, — начал он, — совсем не такое, каким вы его себе представляете… Небо всего лишь занавес.
— А что же за небом? — полюбопытствовал Башка, разглядывая свои туфли.
— Пространство.
— Какого же оно цвета? — спросил Кути.
— Оно не имеет цвета. Оно абсолютно черное, потому что там нет ни света, ни атмосферы, которая бы его отражала. Вне земной атмосферы небо черное, хотя бы его и освещало солнце. Солнце — это звезда, а небо усеяно звездами…
— Как это солнце может быть звездой? — удивился Кути. — Солнце — это солнце, а звезды…
— Солнце — одна из звезд. Звезда, которую мы называем солнцем. Каждая звезда, которую мы видим ночью, — солнце…
— Белиберда какая-то, — заявил Башка. — Расскажи лучше о тварях. Откуда они взялись?
— Это не твари, а люди другого мира.
— Какого мира?
— Земля — это мир, Марс — другой мир, каждая планета — мир, во всяком случае, в том смысле, в каком вы это понимаете.
Кути почесал в голове.
— Обалдеть можно!
— Да, Чудовище, — сказал Башка, — болван ты, каких мало.
— Сам ты болван! Скажи-ка лучше, что такое планета? Вот видишь, видишь, не знаешь!
В разговор вмешался оборванец:
— Я сейчас все объясню.
Башка даже подпрыгнул.
— А вот и знаю. Земля — это планета. Верно, сумасшедший?
— Да, Земля — планета.
— Вот видишь!
— Ты так говоришь, потому что тебе рассказывал об этом профессор.
— Ничего подобного!
Проходившие мимо молодые люди остановились, услышав спор. Башка схватил одного из них за рубаху и притянул к себе.
— Спроси хоть у Чео, говорил мне сумасшедший что-нибудь про это или нет? Каскете и Пата тоже могут подтвердить, если не веришь.
— О чем спор? — поинтересовался Пата.
— Да ни о чем, — ответил Кути, — просто Башка много о себе воображает.
— Чего вы по поделили? — полюбопытствовал Чео. Кути объяснил ему, что речь идет о планете. — Планете? А что такое планета?
Каскете поторопился ответить, заявив, что планета все равно что звезда. Но оборванец объяснил им, что некоторые звезды из тех, что мы называем звездами, на самом деле планеты.
— А другие? — спросил Каскете. — Что ж тогда они?
— Настоящие звезды, — пояснил оборванец. — Среди точек, мерцающих ночью в небе, есть звезды и есть планеты.
На какое-то мгновение воцарилась тишина. Башка сплюнул и заявил:
— Вот и я говорю: есть звезды, а есть планеты. Луна, к примеру, планета.
— Луна — спутник, — поправил его оборванец.
Кути рассмеялся:
— Тоже мне знаток нашелся! Выдумал такое! Луна — планета! Ничегошеньки-то ты не знаешь, болван!
— Сам ты ничего не знаешь!
— Он нарочно подначивает сумасшедшего, — шепнул Чео на ухо Пате, а вслух предложил:
— Почему бы нам не позвать Орландито?
— Орландито? Зачем? — удивился Кути.
— Он смыслит в этих делах не хуже сумасшедшего. А вы не знали?
— О чем?
Тут Башка хлопнул себя ладонью по лбу, повернулся к оборванцу и, дернув его за рукав пиджака, воскликнул:
— А, черт, совсем забыл! Ты разве не знаешь, что Орландито живет с одной из тех тварей, о которых ты говоришь…
Оборванец, недоверчиво оглядел всю компанию. Он чувствовал, что в этих словах кроется какая-то каверза. Одна из тех, которая неизбежно приводила его к бурной вспышке гнева, словно под ним взрывалась бомба.
Каскете и Пата хохотали, удовлетворенно потирая колени.
— О чем это он, Чео? — спросил Кути.