Чео подтолкнул Башку:
— Расскажи ты.
Башка положил одну руку на плечо оборванца, а другую на плечо Кути и, озираясь но сторонам, словно собирался сообщить какую-то тайну, произнес:
— Знаете, ребята, Орландито живет с марсианкой… Клянусь божьей матерью, я не вру! Он сам признался мне. Говорит, что она явилась сюда на летающей тарелке, одной из тех… Не смейся, ты!
Пата отскочил в сторону и захлопал в ладоши.
— Ай-ай-ай! Хочешь провести меня? Меня?
— Чтоб мне провалиться на этом месте, Пата, если я вру! Он сам болтает об этом повсюду. Человек двадцать уже видели его с ней. Клянусь божьей матерью, Пата! Спроси хоть у Пако, если не веришь; он тоже ее видел. И говорит, что она красная, прозрачная и без ума от Орландито. Черт подери! Я думал, вы знаете! А ты тоже не знал, Чудовище?
Оборванец нахмурился. Кути прыснул от смеха и, хлопнув Башку по плечу, сказал:
— Да он треплется! А ты поверил? Вот дурак!
— Не то чтобы поверил! Но сумасшедший без конца говорит про этих тварей… Уверяет, что они здесь! И Орландито вряд ли станет врать приятелям… А ты как считаешь, профессор?
Лицо оборванца покрыла мертвенная бледность.
— Вы не должны так шутить, — сказал он.
— Никто и не шутит, профессор, — ответил Чео. — Мне рассказал об этом Пако. Он говорит, что она красива, будто ангел.
— Чертовски красива! — вставил свое слово Башка.
— Вы не должны так шутить, — повторил оборванец.
— Да что ты, сумасшедший. Мы и не думаем шутить. Тебе правду говорят. Ты же сам всех уверял, что эти твари явились сюда! Вот они и явились.
— Пусть он сам скажет, так это или нет. Ну что? Зовем?
— Конечно, — подхватил Пата. — Я позову его, он в баре на углу улицы.
Пата побежал за Орландито, а оборванец воспользовался случаем, чтобы незаметно улизнуть.
— Где сумасшедший? — спохватился Чео, оглядываясь по сторонам.
— Вон он! — воскликнул Кути и позвал: — Сумасше-е-дший!
Каскете бросился вслед за оборванцем и настиг его, когда тот уже сворачивал на улицу Лус. Он буквально силком приволок его назад.
— Давай его сюда, — сказал Чео. — Сейчас придет Орландито.
Они видели, как Пата разговаривает о чем-то с Орландито, показывая то на сумасшедшего, то на небо. Орландито пятился от подступавшего к нему Паты, который был таким грязным, точно его вываляли в пыли. Сам же Орландито был, как всегда, в костюме ив чистого полотна, отутюженном до блеска. Он подошел к компании, держа в руке стакан с пивом; налившиеся кровью глаза едва виднелись из-под отяжелевших, вспухших век.
— Послушай, Орландито, — начал Кути, — говорят, ты путаешься с марсианкой, одной из тех… А вот сумасшедший не верит, думает, мы врем. Скажи ему, что это не брехня!
— Мне рассказывал об этом Пако, — поддержал приятеля Чео. — Так это верно или нет?
Орландито отпил глоток пива.
— Верно! А вам-то какое дело?
— Говорят, она красная! — сказал Каскете.
— Как помидор, дружище, — подтвердил Орландито, улыбаясь. Пата с удивлением уставился на него.
— И будто у нее крылья и она прозрачная?..
— Как стекло! — добавил Кути.
— Да в чем, собственно, дело, ребята? Какая разница, красная она, зеленая или желтая? Для меня она хороша любого цвета и в любом виде.
— И она марсианка? — изумился Каскете.
— Что поделаешь, ребята, — ответил Орландито, — но Гаваны мне уже не хватает…
Пата шепнул на ухо Кути:
— Ну, дает! По-моему, он рехнулся!
А Кути ответил ему:
— Да он пьян в стельку!
Оборванец шагнул вперед, шумно отхаркался, достал ворох грязных листков, лежавших в одном из карманов его пиджака, и приблизился к Орландито.
— Так вы утверждаете, что с вами живет существо из другого мира? Не могли бы вы описать его? Каково оно?
— Чего он от меня хочет?
— Да ему интересно знать, какая из себя твоя краля, — пояснил Кути. — Он смыслит в этих делах не хуже тебя. Расскажи ему, какая она.
— Да, да, расскажи, — подхватил Башка, — и про планеты тоже, он в них тоже хорошо разбирается. Верно, сумасшедший? Он и свихнулся-то оттого, что слишком много знал.
— Какая она? — повторил свой вопрос оборванец.
— Просто загляденье! Как бы это тебе объяснить, сумасшедший…
— Да скажи ты ему наконец, какая она! — наседал Пата.
Орландито одернул на себе рубашку, расправил стрелки брюк, отошел немного в сторонку от собравшихся, чтобы не испачкаться, закрыл глаза и произнес, словно воскрешая в памяти прекрасное видение:
— Она как облако, душистое… воздушное… нежное… Движется мягко, плавно. — И вдруг, открыв глаза, воскликнул: — Она — богиня, ребята!
— Ну и ну! — выразил свое восхищение Пата.
Оборванец заглянул в глаза Орландито и спросил:
— С какой она планеты? Откуда явилась?
— Откуда?.. — продолжал Орландито, самодовольно поглаживая себя по животу. — Она говорит, что явилась с Луны, оттуда… На летающей тарелке… чтобы отыскать меня. Она сатурнянка.
— Что? — не поверил своим ушам оборванец.
— Да, старик, она сатурнянка. Так, кажется, называют женщин-марсиан?
Оборванец пытался обнаружить в его глазах насмешку.
— Сатурняне — жители планеты Сатурн. Они прилетели на Землю с Луны, где у них своя база.
Остальные молча слушали, потешаясь над беседой сумасшедшего и Орландито. Пата подтолкнул локтем Каскете, а тот, в свою очередь, Башку, который едва сдерживал душивший его смех.
Орландито мелкими глотками отпил пиво. И вдруг заявил:
— Ее зовут Ярноо́.
— Как? Как вы сказали? — невольно вырвалось у оборванца.
— Ярноо.
— Ну и имечко! — не выдержал Каскете.
Оборванец что-то лихорадочно искал в своих замусоленных листках. Наконец вытащил один из них, прочел а воскликнул:
— Не может быть! Откуда вам это известно?
— Она сама мне сказала.
— Не может быть! — голос оборванца дрожал.
— Почему не может быть! Да что с ним? Ее зовут Ярноо, она сатурнянка, моя любовница!
Оборванец задыхался.
— Пожалуйста, — попросил он, — пожалуйста, объясните мне, откуда вам это известно? Я много занимался этим, — он показал на ворох своих листков. — Видите эти бумаги? Здесь все записано. Даже есть некоторые имена и… и одно из них именно… Ярноо!
— Она моя любовница.
— Ваша любовница?
— Да, и обожает меня. Она от меня без ума!
Оборванец дрожал, глаза его вылезли из орбит; он подступал к Орландито, а тот пятился от него.
— Это они! — бормотал оборванец. — Но они… они не могут…
Орландито, выставив вперед руку, пытался его удержать.
— Не подходи ко мне близко, ты испачкаешь меня! Да что с ним такое?
— Она… она прилетела с последней экспедицией. У них база на Луне. Но это возвышенные существа! И вы смеете утверждать, что она… что она и вы… Нет!
— Да говорю тебе: она моя любовница!
— Наглая клевета! Возвышенное создание не способно… Нет! Вы — ничтожество! Вы лжете!
Он набросился на Орландито, схватив его за борт пиджака. Орландито с ужасом увидел грязную, сальную руку оборванца на своем белоснежном костюме, только что взятом из чистки, взгляд его помутнел от ярости, и он изо всех сил оттолкнул сумасшедшего. Оборванец покатился по земле, наткнувшись на ящики из-под пива.
— Он укокошил его! — ужаснулся Пата и бросился к оборванцу, чтобы помочь ему встать; из носа сумасшедшего капала кровь.
— Ложь! — визгливым голосом воскликнул оборванец.
— Посмотрите, что он сделал с моим костюмом! — прорычал Орландито, пытаясь стереть с пиджака черное пятно. Он швырнул стакан с пивом на землю и кулаком ударил Пату. — Все из-за тебя!
— Он взбесился! — закричал Пата.
Кути метнулся в сторону.
— Держите его!
— Держите меня, а не то я прикончу этого типа! — завопил Орландито.
Каскете и Чео схватили Орландито, но тот уже успел пнуть ногой в живот оборванца. Сумасшедший скрючился, изрыгнув зеленую жижу.
И в ту же секунду явилась Ярноо.
Никто не знал, откуда она взялась, но она явилась и действительно была красная и сверкающая. Орландито оторопел от неожиданности. Пата бросился наутек, за ним с воплями припустились Каскете и Чео. Кути и Башка оцепенели, не в силах отвести от нее глаз. Оборванец выпрямился, увидел ее, и лицо его озарилось.
— О боже! — простонал он. — Сатурнянка!
И потерял сознание.
Орландито наконец пришел в себя от изумления и приосанился.
— Эй, ты! — обратился он к Ярноо. — Кто тебя сюда звал? Разве я не говорил тебе, чтобы ты никуда без меня не выползала? А ну марш домой!
Орландито замахнулся на нее рукой, но рука повисла в воздухе. Его вдруг закружило и отбросило к стене.
Башка и Кути увидели, как огненная молния завертелась вокруг Орландито, подняла его вверх и непостижимым образом расплющила о стену, а дотом та же самая молния, которая была не чем иным, как Ярноо, стремительно подхватила оборванца, поставила его на ноги, привела в чувство и со свистом унесла в небо. И все это в мгновенье ока.
Башка и Кути переглянулись: они стояли, вцепившись друг в друга, а лица их покрывала смертельная бледность.
— Ну и чертовщина! — воскликнули они, потрясенные.
Перевела С. Вафа.
Энрике СирулесВЕДО
Сьерра невелика, изолирована от остального мира; она тянется вдоль равнины посередине ее и перекрывает путь на север. Равнина переходит в сьерру, и для того, чтобы добраться до моря, сьерру надо пересечь. Самая высокая ее гора — могучая, зеленая, внизу поросшая густым лесом, а наверху — вереском, лианами и колючим кустарником. Склоны сьерры очень круты, вершины остроконечны, а потому добраться до моря совсем не просто. Есть только один открытый проход — щель в огромном утесе; проход этот узок и устлан камнями; если посмотреть вдаль, камням этим нет числа. В проходе сыро и множество осиных гнезд. Пройдя метров триста, можно выйти к горе, самой природой как бы отделенной от остальной сьерры, а там, если свернуть направо, открывается песчаная равнина. Если же повернуть влево, открывается выход к той самой высокой заросшей лесом горе, заросшей настолько, что солнечные лучи там не доходят до земли; а затем среди зарослей кустарника и каменных россыпей открывается огромная, глубокая, темная котловина.