— В этом смысле мы друг друга вообще не знали, детектив, — отрезал я.
— Вы не женаты, не так ли?
— Я разведен.
— Дети есть?
— Да, сын.
Макомбер заметно расслабился.
— О'кей, что еще вы можете рассказать о болезни мистера Рейни?
— Да я, собственно, уже все сказал.
— Вы знали, где он жил?
Я подумал о кислородной камере, об ингаляторах и гормональных препаратах, купленных на черном рынке, которые полиция обнаружит в квартире Джея над гаражом.
— Да. Запишите адрес. — Я продиктовал ему адрес Джея, решив, что в моем положении выгоднее всего притвориться законопослушным и добропорядочным гражданином, который только рад помочь полиции. — Если хотите, зашипите и мой рабочий телефон на случай, если у вас возникнут какие-то вопросы.
— Хороню, давайте.
— Могу я еще чем-нибудь помочь, детектив?
— Скажите, мистер Рейни обращался к врачу?
Я пожал плечами:
— Не знаю, он как-то не упоминал об этом.
— Значит, он был серьезно болен, как вы утверждаете, но к врачу не обращался. Так?
Я промолчал, изображая нерешительность.
— Выкладывайте, мистер Уайет, — поторопил меня Макомбер. — У нас на руках мертвое тело, и мы должны выяснить, что случилось.
— О'кей, — кивнул я, — расскажу. У меня сложилось впечатление, что Джей не верил врачам и сам экспериментировал с какими-то лекарствами. Мне он не раз говорил, что его состояние ухудшается и он вынужден прибегать к радикальным мерам, на которые решится не каждый врач, если только он дорожит своей лицензией. Джей часто измерял свой объем легких — для него это стало своего рода «пунктиком». Объем легких снижался, и Джей очень беспокоился по этому поводу. Он всегда носил с собой целый набор самых разных лекарств, ингаляторов и прочего. Иными словами, Джей сам себя лечил.
Макомбер задумчиво кивнул. Я буквально чувствовал, как он сравнивает и отбрасывает различные версии, все больше утверждаясь в решении, к которому я старался незаметно его подтолкнуть. Одинокий, тяжело больной мужчина, который знал, что обречен, и старался продлить свою жизнь, экспериментируя с сильнодействующими средствами, — таким представлялся ему Джей.
Десять минут спустя мы вошли в морг. Помощник медэксперта выдвинул из рефрижератора полку с высокими бортами, и я увидел Джея. В узком ящике его широкая грудь казалась меньше, чем при жизни; голова тоже как будто усохла, кожа приобрела белесовато-серый оттенок. От основания шеи до пупка тянулся длинный бескровный разрез, края которого были небрежно стянуты хирургическими нитками, и я понял, что патологоанатом вскрыл его и выпотрошил как рыбу. От этой мысли меня сразу замутило, рот заполнился едкой горечью, и я с трудом сглотнул. Взяв себя в руки, я наклонился ближе и увидел, что волосы Джея покрыты кристалликами соли. На щеках тоже блестели похожие на звезды соляные разводы. Глаза Джея были открыты, но самих глаз в глазницах не было, и я сразу вспомнил римские статуи богов и героев, высверленные зрачки которых создавали впечатление слепоты. Сейчас Джей больше всего напоминал такую статую. На него можно было смотреть, но сам он никого не видел. Помощник медэксперта вставил ему в ноздри ватные тампоны, но рот Джея был широко открыт, и я заметил, что у него не хватает нескольких коренных зубов — вероятно, он потерял их из-за того, что в юности у его семьи не было денег на хорошего дантиста. Подбородок Джея зарос щетиной. В целом его лицо странным образом казалось одновременно и совсем молодым, и очень древним.
— Это он?
Я кивнул:
— Да.
— Вы уверены?
— Конечно.
— Вы подпишете акт?
— Да.
— Никаких сомнений, мистер Уайет?
— Никаких.
— Вы, случайно, не знаете, у него был постоянный зубной врач?
— Думаю, что да, но обращаться к нему не обязательно. Я совершенно уверен, что это Джей.
— Бывает, иногда люди все-таки ошибаются.
Он был прав.
— Выдвиньте его до конца, — попросил я.
— Зачем?
— Я хочу взглянуть на его ноги.
— У мистера Рейни была какая-то татуировка?
— Нет.
— Может, родимое пятно?
— В молодости Джей занимался спортом, у него были сильно развитые икроножные мышцы.
Помощник эксперта выдвинул полку до конца. Она двигалась на роликах довольно плавно, но я заметил, что от тяжести тела Джея длинная полка прогибается. Никакой одежды на нем не было. Теперь, когда я видел его целиком, Джей больше не казался мне маленьким, усохшим. Густые черные волосы покрывали его грудь и узкой дорожкой спускались к основанию живота; поникший пенис накренился набок. Икры, плотно прилегавшие к жесткому дну ящика, расплющились под собственным весом и почти касались друг друга внутренними поверхностями.
Помощник медэксперта кивнул и достал рулетку.
— Ого!..
— Теперь вы понимаете?…
— Семнадцать дюймов. Обычный размер для страдающих ожирением, но наш клиент совсем не толстяк.
— Дайте мне еще минуточку… — попросил я. — Все-таки мы были друзьями.
— Хорошо. Только не слишком долго, пожалуйста.
Я кивнул и, наклонившись к голове Джея Рейни, прикоснулся кончиком пальца к его левому уху, где был нарост на хрящике — такой же, как у Салли Коулз. Вскоре я нащупал его; он никуда не делся, но был совсем холодным, и я почему-то подумал о собственном сыне — о том, что мне его очень недостает и что я по-прежнему сильно к нему привязан.
На несколько мгновений я задержал ладонь на холодном лбу Джея, но сделал ото, разумеется, не для него, а для себя.
— О'кей, — сказал помощник эксперта. — Вы закончили?
Я отступил в сторону, и помощник протянул мне планшетку с официальным актом опознания тела, предварявшийся статьей об ответственности за дачу ложных показаний. Далее шел собственно текст, согласно которому я подтверждал, что предъявленные мне человеческие останки принадлежат… да. Я расписался.
— Ну вот, — удовлетворенно вздохнул помощник эксперта. — Спасибо. Можете идти.
— Еще нет, — неожиданно вмешался детектив Макомбер.
— Почему? — удивился помощник.
— Разве вы не хотите, чтобы кто-нибудь забрал тело? — спросил детектив.
— Вообще-то хотим, и чем скорее, тем лучше.
— Ну вот, сейчас мы это и оформим! — сказал Макомбер почти радостно. — Родственников у покойного нет, зато я нашел его адвоката.
— Погодите, погодите, я вовсе не…
— Не беспокойтесь, я же предупреждал, что это пустая формальность. Вот, возьмите… — Он вручил мне визитную карточку с адресом похоронного бюро. — Эта контора находится в трех кварталах отсюда. Они заберут тело к себе и сохранят — забальзамируют, заморозят — словом, сделают все, что нужно. Нам необходимо освободить место — в конце концов, это Бруклин и умирают здесь не только от старости.
— О'кей, — сказал я. — Я все сделаю.
— Вы позвоните им сегодня?
— Конечно.
— Вот и отлично. Сейчас я выдам вам вещи погибшего. — Макомбер кивнул помощнику эксперта, и тот достал из специального выдвижного ящика картонную коробку:
— Вот, возьмите.
Я заглянул внутрь. Там лежала одежда.
— И еще вот это… — Детектив протянул прозрачный пластиковый пакет с герметической застежкой. — Бумажник, наручные часы, книжечка мокрых картонных спичек…
Я взглянул на содержимое пакета сквозь прозрачную стенку. Спички были из стейкхауса; часы оказались испорчены морской водой. Потом я снова заглянул в коробку с одеждой.
— От этих вещей здорово воняет, — заметил я.
— Угу, — согласился помощник эксперта. — Именно поэтому мы так спешим от них избавиться.
Я вспомнил кусочек суси на тарелке перед Джеем.
— Кстати, отчего он все-таки умер?
Макомбер протянул мне свою планшетку, перевернул два верхних листа и ткнул пальцем в длинный параграф:
— Вот.
Я прочел:
… Легкие и желудок погибшего заполнены морской водой, однако дальнейшее патологоанатомическое исследование выявило серьезное заболевание легких и дыхательных путей. Отмечено симметричное диффузное поражение альвеол. Наличествуют признаки ателектаза [48] и пульмонарной консолидации. Обнаружены следы бронхоэктатического пневмосклероза, хотя исследование тканей не проводилось. Наличествует облитерирующий или сдавливающий бронхиолит с характерными закупоривающими пробками разросшейся фиброзной ткани, сопровождаемый аналогичными явлениями в альвеолах. Не отмечено никаких признаков карциномы бронхов. С помощью метода пальцевого исследования обнаружено существенное снижение растяжимости легких. В дыхательных путях обнаружены множественные шрамы травматического происхождения, указывающие на неоднократное применение метода искусственной вентиляции. Имеются признаки хронической артериальной гипоксемии. Вторичная дыхательная мускулатура грудной клетки чрезвычайно развита, что свидетельствует о нарастании ее компенсаторной функции. Отмечено также типичное изменение окраски стоп. Причина смерти: острая асфиксия, явившаяся следствием хронического прогрессирующего заболевания дыхательных путей, осложненного диффузным пульмонарным альвеолитом или фиброзом легких неизвестной этиологии.
Я вернул бумаги детективу.
— Это означает, что он задохнулся, — ответил он на мой невысказанный вопрос.
Я кивнул.
— Так вы позвоните в похоронное бюро?
— Да.
— Что ж, в таком случае вы действительно можете идти.
Они отпустили меня, но свободным я себя не чувствовал. Скорее наоборот. Я отнес коробку с вещами Джея в небольшой парк поблизости, нашел свободную скамейку и сел. Пластиковый пакет с бумажником, часами и спичками я еще раньше спрятал в карман куртки, поэтому, пользуясь тем, что день был ясным и солнечным, я решил начать свой осмотр с одежды. Костюм и рубашка были мне знакомы, да и галстук был тот же, что я видел на Джое в последнюю нашу встречу в Кубинском зале. Их высушили, но ни разгладить, ни постирать их никто не удосужился, и они были мятыми и жесткими от соли.