Сеид слушал, поддакивал и все крутил головой, ожидая, что конные вернутся за остальными его овечками.
И точно. Уже у ворот селения позади послышался конский топот, и в клубах пыли выскочили пятеро наездников, отчаянно наяривавших коней плетками. Но к удивлению мужиков, не замедляя рыси и даже не взглянув на них, проскочили в ворота и скрылись за поворотом.
-- Может, гонится за ними кто? -- испуганно спросил посеревший лицом Сеид и еще быстрее закрутил головой и погнал своих овечек с предельной скоростью, на которую они были способны.
Не заходя в свою землянку, Назис отправился на майдан, куда проследовали всадники. Там уже собрались мужчины-поселяне, дети и несколько наиболее любопытных женщин, державшихся чуть в стороне.
Назис увидел старшего внучонка и отправил того предупредить старуху, что жив-здоров и скоро заявится домой. Сам же пошел в центр небольшой толпы, степенно здороваясь с мужчинами.
Тем временем один из приехавших поднялся на обрубок бревна, лежащего тут с незапамятных времен, и внимательно осмотрел собравшихся. Был он, этот прибывший, в годах, с рыжей выщипанной бородкой, тощ телом, видно, от какой-то давней хвори, с низким покатым лбом и дряблой кожей на впалых щеках. Назис видел его среди нукеров Карим-бека и уже примерно догадался, о чем поведет речь.
-- Мужчины,-- обратился рыжебородый к поселянам,-- беда к нам пришла...-- чуть помолчал, видно, не мастак был речи держать, а потом продолжил сиплым простуженным голосом:-- Степняки нагрянули большим числом и схватили нашего хана...-- При этих словах по толпе прокатился шум, все заговорили, заперешептывались, оценивая услышанное.-- Теперь идут они на Кашлык, и прислал меня ваш хозяин и защитник, Карим-бек. Он сказал: "Пусть все мужчины берут оружие и спешат в мой городок, где их ждет еда и буза. Храбрые смогут отличиться в бою и получить награду",-- вот что сказал наш повелитель.
Он замолчал, ожидая ответа поселян.
-- Значит его, бека, мы защищать побежим, а наших жен и детишек пусть враги берут голыми руками,-- негромко проговорил охотник Азат.
-- А скотину куда девать,-- подал голос подоспевший Сеид,-- у меня уже половину овец увели... Так и остальных отдать? Так что ли?
Рыжебородый отер губы левым запястьем и чуть усмехнулся.
-- Степняки вас и баб ваших, как тех овец, перережут и не пикнете. Еще сами к беку прибежите защиты просить. Глядите...-- с расстановкой и потаенной угрозой проговорил он и запрыгнул на коня.
Конники ускакали, оставив народ на майдане озадаченным и придавленным неожиданным известием.
-- Так чего делать будем? -- обращаясь ко всем сразу, спросил охотник Азат.-- К беку пойдем или тут останемся?
-- Надо скот и баб с детишками в лесу прятать,-- выкрикнул Сеид,-- а самим понаблюдать, чья у них возьмет. Тогда и решим куда идти...
Посудили, порядили и решили, что, как ни крути, а получается Сеид прав, куда ни кинь. Бросать своих детишек и баб без защиты не с руки, и надо прятать их, да и самим голову совать не охота.
Тут еще одна из женщин привела парнишку из соседнего селения, который рассказал, как степняки побили всех мужчин, а шаман со старухами и другими женщинами сожгли сами себя.
Это известие подействовало на всех, как удар бича, и вскоре майдан опустел -- народ весь рванулся по землянкам собирать скарб перед уходом в урман.
Назис, едва влез, кряхтя и охая, в свою землянку, как был встречен бранью своей старухи, клявшей его и весь род мужа за то, что бросил ее одну и опять явился без рыбы.
-- Цыц, ты,-- прикрикнул на нее рыбак,-- остынь! А мне-то сказали, что ты меня искать к реке выходила и слезы даже лила. Да, видать, ошиблись люди. Так-то...
Старуха еще пошумела, попричитала и неожиданно заплакала, жалуясь и на судьбу свою горькую, и что не пришли еще ребятишки, посланные с утра в лес набрать грибов, и что надо срываться с места и бежать прятаться невесть куда...
Назис меж тем с жадностью набросился на остывшую похлебку, оставленную заблаговременно для него ворчливой хозяйкой. Но не успел он утолить голод, как опять услышал удары копыт, а вслед за тем и топот ног односельчан, спешивших опять на майдан.
-- Во, времена пошли,-- хмыкнул он, торопливо уминая остатки еды,-- и поесть спокойно нельзя. Все какие-то гонцы наезжают...
На этот раз в селение пожаловали и вовсе неожиданные гости. То были два шейха из отряда Кучума, посланные для обращения народа сибирского в истинную веру, а с ними два воина для охраны. Это были не кто иные, как Ишкельды и Томасы, искупившие свою вину при штурме крепости. Они все еще не снимали черных повязок смертников, гордясь тем и похваляясь перед окружающими.
Сопровождать шейхов вызвались они по доброй воле, узнав, что те едут в селение Бабасаны, где они побывали прошлой ночью и нашли двух прелестных девушек себе по нраву. Девушки не отказали им в ласках, и теперь оба джигита надеялись увидеть их вновь.
Сумрачные шейхи, сойдя с коней, дожидались, пока на майдан подтянется весь народ, и с нескрываемым презрением и брезгливостью рассматривали землянки сибирцев, воротя носы от зловоний.
Наконец, удивленный их появлением, народ пришел на место, где совсем недавно слушали посланца Карим-бека.
Старший шейх, выждав, когда шум удивленных голосов поселян затих, и подняв обе руки к небу, возвысив голос, заговорил:
-- О, народ сибирский! Пришли мы к вам из далеких земель священной Бухары, чтобы разъяснить заблуждения ваши и направить по верному пути...
-- Куда отправить? -- переспросил глуховатый рыбак, не разобравший и половину услышанного.
-- В Бухару отправлять будут,-- ответили ему громким шепотом в ухо.
-- Так не дойду, поди, а?
-- Помогут,-- шикнули на него,-- не мешай слушать!
-- ...Поклоняетесь вы, люди сибирские, своим деревянным богам и не ведаете, что Бог накажет вас на том свете. Пророк Магомет завещал нам нести и разъяснить его учение, дабы собрать всех под зеленым знаменем ислама и направить на войну с неверными.
-- Видать, и этот пришел звать на войну,-- разочарованно плюнул под ноги охотник Азат и, не торопясь, направился меж стоящих с майдана.
Его попытку заметил второй шейх, внимательно буравивший толпу черными, как осенняя туча, глазками, и кивнул воинам. Ишкельды и Томасы пустили своих коней, объезжая людей, и уже на выходе преградили выход охотнику направленными в грудь копьями.
-- Ага, сучьи вы дети,-- ругнулся тот,-- вот, значит, какая ваша вера?! Неволить будете? -- и, схватившись за одно из копий, крепко рванул его на себя. Державший его Ишкельды грохнулся с седла на землю.
-- Мужики, лупцуй их! -- заорал Азат и набросился с кулаками на вскочившего воина.
Услышавшие его призыв другие поселяне не замедлили вцепиться в растерявшегося Томасы и опрокинули его на землю.
-- Во, и кони нам пригодятся теперь,-- заорал довольный Сеид.
Не ожидавшие такого поворота событий, шейхи испуганно переводили взгляд с одного поселенца на другого, а те, уже зажав в руках кто кол, кто копье или нож, подступили к проповедникам.
-- Ты поезжай к своему пророку,-- выкрикивал больше всех раздосадованный за потерю овец Сеид,-- и скажи, чтобы понапрасну нас не искушал. Понял ты, чернявый? -- тыкал он в грудь старшего шейха.
Теснимые народом, они схватились было за сабли, но решили, что лишь усугубят этим гнев расшумевшихся сибирцев, и тихонько пятились к выходу. Двое мужчин вырвали у них из рук повод коней и отвели тех к строениям.
-- Ничего, ноги у вас длинные, вон какие, быстренько добежите,-показывали расхрабрившиеся поселенцы на свирепо вращавших глазами слуг пророка.
И те, едва дойдя до ворот поселка, круто повернулись и понеслись вприпрыжку, придерживая руками на головах остроконечные шапки.
Вслед им выскочили сибирские псы и громким лаем преследовали убегающих.
-- Взять их! Взять! -- орали поселенцы.-- Вишь какие черные волчины из степи к нам забрели!
А несчастных Ишкельды и Томасы крепко связали и бросили в одну из землянок.
-- Пусть охладятся малость,-- проговорил с улыбкой Азат, отряхивая одежду,-- долго помнить будут, как копьем в нас шпынять. Так говорю?
Все ответили одобрением и поспешили продолжить прерванные сборы.
Вскоре из ворот бабасанского селения потянулись один за другим поселенцы, таща на себе и навьюченных лошадях поклажу, рыболовные и охотничьи принадлежности, кое-какие съестные припасы.
В глухом месте с незапамятных времен были оборудованы потайные землянки, куда все поселенцы в случае опасности спешили укрыться, Там же, на лесных полянах, пасли скот и пережидали уход врага столько времени, сколько потребуется.
Не решили только, как поступить со связанными воинами. Одни предлагали задушить их, другие оставить так, как есть, а третьи и вовсе отпустить с миром.
Неожиданно между спорщиками появились две девушки, которые заголосили во всю мочь, что никуда не пойдут, ежели не освободят их любимых. Причем одна из них оказалась дочкой Азата.
-- Вот так дела-а-а! -- поразился тот.-- Когда же вы снюхаться с ними успели? То-то вас в позапрошлую-то ночь на месте не было. Ах вы, сучки! Подстилки несчастные!
Но шуми не шуми, а девки голосили всерьез, и надо было чего-то решать, Два старика подошли с улыбкой к охотнику и что-то тихонько у него спросили.
-- Да мне-то чего,-- беззлобно махнул он рукой,-- пусть сами решают.
-- Вы согласны стать их женами? -- спросил старик у девушек, кивнув в сторону землянки, где томились пленники.
Обе девушки обрадованно закивали головами и растянули рот в улыбке, смущенно пряча глаза.
-- Ладно, коли так,-- вымолвил старик, также улыбаясь,-- пойду тогда парней согласие спрошу. Куда ж деваться...-- и заковылял к землянке.
Через короткое время он вышел оттуда, пряча в ножны свой нож.
Девки испуганно взвизгнули, едва не сбив его с ног, бросились в жилище к своим любимым. Вскоре оттуда послышались радостные всхлипывания и показались улыбающиеся все четверо и направились в лес вслед за остальными.