-- А-а-а,-- неслось с их стороны, и гулкий топот копыт сопровождал приближение сибирцев.
Но воины Уразбая уже вошли в воду и гребли что было сил подальше от берега. Сибирцы, увидев, что степняки уходят от них, сорвали со спин луки, вложили стрелы, пустив первый залп уже на скаку. Однако эти пущенные наугад стрелы не причинили плывущим большого вреда, лишь слегка ранив одного коня. Зато, подъехав к кромке воды и остановившись, сибирцы начали методично расстреливать отплывших недалеко от берега врагов.
Дико закричал один из плывущих рядом с Уразбаем и разжал руки, вцепившиеся в холку лошади. Послышался глухой вскрик сзади, кто-то громко выругался, пытаясь выдернуть засевшую в шее стрелу. Уразбай непрерывно поводил головой, подсчитывая потери.
"Бжик, бжик",-- пели стрелы сибирцев почти все попадавшие в цель.
Спасали щиты, которые разведчики благоразумно успели забросить за спину. В очередной раз повернувшись, Уразбай насчитал всего две головы плывших за ним. В том числе и Мухамедшарифа, который прикрывал щитом голову, гребя одной лишь рукой. Его конь пускал пузыри далеко в стороне, весь утыканный стрелами. Конь Уразбая на удивление ни разу не был ранен, хотя стрелы и сыпались вокруг него, как иглы с засохшей ели. А щит, весь утыканный стрелами, заметно потяжелел, но спас хозяина от верной смерти.
Уже только когда они выплыли на середину темной сибирской реки, куда не могла долететь ни одна стрела, Уразбай чуть успокоился и махнул рукой Мухамедшарифу: "Айда, греби ко мне... Вдвоем легче добираться до берега..." Тот бросил щит в воду и, легко нагнав Уразбая, ухватился осторожно за конское седло, перевел дух, отдыхая.
-- Вот ведь как бывает, Уразбай,-- прокричал он, выплевывая одновременно изо рта речную воду,-- пошли по шерсть, а сами бритыми оказались. Там нас хан ждет, а тут сибирцы со стрелами.
Уразбай ничего не ответил, а лишь почмокал губами, ободряя своего коня, который плыл все тяжелее, испуганно вращая большим глазом, косясь на медленно приближающийся противоположный берег.
-- Не боишься, что они лодку найдут и за нами кинутся в погоню? -спросил Мухамедшариф.
-- Нужны мы им, как собаке пятая нога,-- небрежно ответил Уразбай,-- ты лучше подумай, что делать будем на том берегу.
-- Живы будем, не помрем,-- отшутился тот. Вскоре они нащупали ногами дно и побрели по нему, подгребая руками, к подступившему к самой воде густому ивняку. Оглянулись на противоположный берег, откуда бежали столь поспешно, и облегченно вздохнули, увидев, что всадники удалялись от обрыва, направив коней в сторону от реки.
-- Аллах велик! -- простер руки к небу Уразбай и плюхнулся с ходу в высокую траву. Рядом повалился и худой Мухамедшариф, раскинув длинные руки.
-- Ушли...-- выдохнул он,-- на сегодня ушли. А на противоположном берегу осталась опять одна хромая лошадь, которая, немного постояв, побрела дальше вслед уплывшей лодке, подгоняемая лишь ей, лошади, понятным внутренним сигналом, приказывающим идти за хозяином, несмотря на все преграды и опасности.
НОЧЬ ДЛИННЫХ ДЕРЕВЬЕВ
Вечером того же дня Кучум, сопровождаемый пятью сотнями всадников и ведомый перебежчиком Ата-Бекиром, выехал из лагеря на восток, надеясь врасплох напасть на защитников городка. Копыта лошадей предварительно обмотали тряпьем и шкурами, чтобы не привлечь внимание дозорных.
Ехали по два человека в ряд, изредка останавливаясь, пока Ата-Бекир отправлялся вперед на разведку в наиболее подозрительных местах. Возвращаясь, он молча поднимал вверх правую руку, показывая, что путь свободен, и вся колонна трогалась дальше.
На сей раз Кучум взял в собой молодого Сабанака, чтобы проверить его в серьезном деле. Он ехал в одном ряду с ханом с левой стороны, прикрывая его поднятым щитом от шальной стрелы. Кучум время от времени поглядывал на юношу, отмечая про себя, что тот за время похода стал не столь пылок и восторжен, более осмотрителен и не лез первым во все стычки.
-- Думаешь, возьмем Кашлык с ходу?-- полушепотом спросил он юношу.
Тот чуть кивнул головой и, похоже, даже улыбнулся в темноте, a потом также полушепотом ответил:
-- Конечно, хан. Иначе зачем едем. Я прав?
"Резонно,-- подумал Кучум про себя,-- иначе зачем было и в сам поход выступать. Каждое дело чем-то да заканчивается. Вот пора и нам свое заканчивачь. Займем столицу, и тогда я полновластный хозяин. Скорее бы..."
К полуночи на небо выплыла оранжевая лупа, осветив ближайшие кусты и деревья загадочным, причудливым, лучезарным, неземным светом. Едущие длинной цепью всадники казались призраками, которым нет дела до всего живого, и в любой момент они могут исчезнуть так же внезапно, как и появились.
Переехав по дну очередного оврага, а всего их Кучум насчитал около пяти, дали коням отдохнуть и остыть. Хан подозвал к себе Ата-Бекира и спросил тихо:
-- Далеко еще осталось ехать?
-- Все, почти приехали,-- ответил тот,-- сейчас будет большая поляна, а там и сама крепость. Но на поляну нам выезжать ни к чему. Сразу себя обнаружим,-- почтительно наклонив голову, залепетал перебежчик,-- надо в обход идти, к тем воротам.
-- А как дашь знать своему сообщнику, чтоб он открыл те ворота,-спросил его Кучум, все еще не до конца доверяя. Хотя... принесенная голова Бек-Булата говорила о многом. Если это только не заранее подстроенная ловушка.
-- Сперва я проведу воинов к дальним воронам, расставлю под башнями, а потом постучу в главные у перекидного моста. Они меня все там знают, и не сомневаюсь, что тут же впустят. А там я дам сигнал Хайдулле, чтоб он открыл задние ворота, которые охраняются обычно лишь двумя воинами.
-- Ну, смотри у меня,-- Кучум схватил перебежчика за конец бороды и с силой тряхнул,-- потеряю хоть одного нукера, пеняй на себя. Не просто повешу, а... такое с тобой сделаю, что земля содрогнется. Весь твой поганый род до седьмого колена вырежу. Гляди...-- И с этими словами отпустил бороду начавшего уже трястись всем телом Ата-Бекира.
-- За что ты, хан, так меня? -- с обидой и слезами в голосе спросил тот.-- Я тебе верой и правдой служить буду. А ты...
-- Веди нукеров,-- злобно бросил ему Кучум и добавил в сторону стоявшего рядом Сабанака: -- следи за ним. Дальние ворота твои. Действуй по своему усмотрению. Тебе-то я верю. Пошел...
Три сотни пошли вслед за Сабанаком и Ата-Бекиром, а две остались с Кучумом и приблизились к самому краю поляны, прячась в тени густого хвойного леса.
Кучум привязал Тая к дереву и лег па землю, пытаясь испытанным способом, приложив ухо к земле, определить передвижение его людей. Но ни единого звука не донеслось с той стороны, куда ушли в темноту сотни. Только из крепости долетали чьи-то негромкие голоса, и Кучум понял, что то часовые, расставленные, верно, парами, переговариваются друг с другом, чтобы не заснуть.
Наконец, когда ждать стало совсем невыносимо, послышались осторожные крадущиеся шаги пешего человека. Вскоре показался Ата-Бекир, опустившийся на землю рядом с Кучумом.
-- Все, хан, всех провел и расставил у башен внизу. Будут ждать нашего сигнала. Ну так я пошел,-- И он поднялся на ноги.
-- Подожди, не спеши так,-- проговорил Кучум, вставая,-- вместе идем.
-- Как?! -- растерялся перебежчик.
-- А вот так. Не ожидал? Выдашь меня за гонца от какого-нибудь бека из своих улусов. А там видно будет. С нами Аллах,-- поднял он обе руки кверху,-- идем.
Они взяли коней за повод и пошли прямо ко рву, где должен был лежать перекидной мост. Уходя, Кучум шепнул юзбаше:
-- Как услышишь шум, так и спеши на выручку. Коль ворота открыть не удастся, то лезьте через стены. Справитесь?
-- Поди, как-нибудь справимся,-- усмехнулся в длинные усищи юзбаша, возвышавшийся на целую голову над своим ханом,-- только зря ты сам-то. Меня бы что ли послал... Зачем самому?
-- Ладно, будешь на моем месте, так пошлешь кого другого.-- И Кучум шутя хлопнул того по здоровенному плечу.
Перейдя поляну, Кучум и Ата-Бекир приблизились к выкопанному перед крепостью рву и обнаружили, что бревна, служившие когда-то легким мостом, сброшены в низ рва и наполовину затоплены водой.
-- Вот те на...-- растерянно произнес Ата-Бекир,-- выходит, что ждали они нас.
-- Обратно поворачивать поздно, справимся,-- зло прошипел на него Кучум и первым полез через ров, дернув за повод пугливого Тая.
В это время с крепостной башни их заметили, благо луна светила в полную силу, и раздался грозный предупреждающий крик:
--Эй, кто такие будете? Куда, бык забодай, претесь?!
-- Свои! -- громко заорал Ата-Бекир.-- Гонца веду с южных улусов.
-- Ата-Бекир что ли объявился? -- послышалось с башни,-- откуда ты, старый лис, взялся?
-- Меня Бек-Булат отправлял с поручением к брату, вот я ночью и уехал.
С башни ничего не ответили, а затем послышался топот многих ног, замелькал свет факелов и открылась малая калитка в стене, проделанная рядом с главными воротами.
Тем временем Кучум и Ата-Бекир перебрались через неглубокий ров и подошли к открытой для них калитке. Там их уже встречали несколько десятков вооруженных стражников с копьями наперевес.
Поздоровавшись, Ата-Бекир потребовал, чтоб его провели к Бек-Булату. Дружное молчание было ему ответом. Наконец, один из охранников тихо промолвил:
-- Так ты, выходит, ничего не знаешь о хане Булате?
-- Нет, а что я должен знать о нем? -- выразил удивление тот.
-- Он мертв...-- тихо сказал стражник.
-- Как мертв? Ты не ошибся? Когда я прошлой ночью покидал крепость, то он был вполне здоров. Что же случилось?
-- Вот об этом-то мы и хотели у тебя узнать,-- прозвучал чей-то голос сзади, и к ним подошел главный шаман, раздвигая ряды охранников,-- не ожидал я, Ата-Бекир, что ты сам заявишься.
-- Да причем здесь я? -- закричал тот.
-- Боги открыли мне твое предательство,-- промолвил шаман, направляя заостренный на конце посох в грудь сжавшегося предателя.