-- Может, ждут кого?
-- Может, и так... А мне кажется, что в том леске есть люди и следят за нами.
-- Где? -- закрутила головой Зайла, но ничего не увидела.-- Ты точно знаешь?
-- Все-таки я охотник,-- ответил он,-- но давай пойдем дальше. У меня просто нет оружия, если вдруг они нападут. Недолго и в плен попасть.
Они вышли к крутому иртышскому обрыву и остановились, зачарованные открывшимся видом. Белесые речные воды, вздыбливаемые мелкими барашками, жили своей отрешенной от людских забот жизнью. Небольшая волна накатывалась на берег, подтачивая его, сбрасывая время от времени пласты глины в воду, и устремлялась дальше. Их вечный бег заставлял человека задуматься о чем-то ином, чем суетные заботы, ощутить малость свою рядом с рекой, независимой и вечной.
-- Уплыть бы по реке куда-нибудь далеко, далеко, где нас никто бы не знал...-- тихо сказала Сузге.
-- Не получится,-- ответил ей Едигир,-- только боги могут жить независимо от людей и их забот. А мы, как эта волна, должны двигаться вместе с нашим народом... порознь мы погибнем...
Двинулись дальше по кромке обрыва, где пролегала тропинка, протоптанная за многие годы местными жителями. Они ушли, а тропа осталась напоминанием, что земля обжита народом, вбирающим тепло и холод иртышского берега, отдающим и ей тепло своих тел.
Едигир заметил, что Зайла начала уставать и шагала все медленнее, утирая пот и переводя дыхание.
-- Скоро надо будет и ночлег искать? -- спросил он ее.
-- Можно было и в селении остаться.
-- Нет, лучше не рисковать.
Прошли через небольшой лесок, перерезанный глубоким оврагом. Собаки подняли зайца, мелькнувшего белой, еще не до конца полинявшей спинкой, и умчались за ним, громко лая, не понимая, что их погоня закончится, ничем. И вдруг их тонкий радостный лай сменился более низким, отрывистым и злобным.
-- На лося что ли наткнулись? -- полуутвердительно сказал Едигир, прислушиваясь к непрерывающемуся тявканью.-- А может, и на человека случайно наскочили.
-- Что будем делать? -- Зайла напряглась, опасаясь не столько за свою жизнь, как за любимого.
-- Посмотрим, а там уж и решим.-- И он пошел скользящей мягкой поступью охотника к опушке, за которой открывался чистый от деревьев берег.
Зайла поспешила следом и сквозь поредевшие деревья увидела невдалеке от леска лошадь, а рядом с ней человека, отмахивающегося палкой от собак. Присмотревшись внимательней, узнала старика, что помогал ей лечить Едигира и угощал их рыбой. И лошадь, казалось бы, была та же самая, на которой она везла раненого с поля боя.
-- Да это же старый Назис,-- чуть не закричала она радостно от встречи со знакомым человеком,-- но только как он очутился здесь?
-- Вот и меня это же интересует.-- Едигир совсем не собирался выходить из укрытия, а медленно осматривал окрестности, пытаясь определить, нет ли где засады. Ho вроде бы ничто не говорило об опасности, и он крикнул собак, а затем и сам направился к старику, приказав, Зайле остаться в укрытии.
Старик, увидевший его, начал низко кланяться, прижав к груди руки.
-- Вот ведь какие собаки, чуть не порвали,-- проговорил он сиплым голосом, указывая на псов.
-- Доброго тебе здоровья, старик. Рад увидеть тебя вновь. Говорят, что ты меня с того света возвратил. Спасибо тебе за это.
-- Не знаю, что и сказать, -- в замешательстве начал тот, тяжело выталкивая из себя слова, словно что-то мешало ему говорить,-- то любовь женщины тебя спасла, а я что... я лишь помогал ей.
-- Все равно спасибо, и будь на то моя воля, подарил бы сейчас тебе табун кобылиц. Но тебе известно, что степняки заняли наши земли. Теперь я не хан, а так...-- он махнул рукой.
-- Да, мой повелитель, я все знаю, И я ведь едва остался жив. После того как мы расстались, поплыл я к родственникам и там рассказал, что наш хан жив и не время еще оплакивать твою кончину. Но на меня донесли этому выродку, которого зовут Кучумом. Схватили и вот...-- старик поведал о всех пытках и мучениях, что пришлось ему вынести.
Едигир позвал Зайлу, и она тоже выслушала рассказ старика о его злоключениях.
-- Так, значит, они пытались выследить меня,-- задумчиво проговорил Едигир,-- выходит, боятся, коль ищут. Да... спасибо тебе, старый человек, за добрую весть.
-- Да я же, не выдержав пытки солью, показал им место, где расстался с тобой,-- запричитал Назис,-- теперь горло мое будто обожжено кипятком, и я, как рыба, вытащенная на берег, глотаю воздух. А, если бы они нашли тебя, хан? Кем бы я был? В пору с жизнью расстаться...-- хныкающим голосом сипло проговорил старик, то и дело прикладывая ладонь к горлу.
-- Человек слаб, и я не виню тебя. А где же ты нашел мою лошадь? -Едигир подошел к ней и ласково похлопал по холке. Лошадь подняла голову и недоверчиво обнюхала хозяина, потянулась к нему мягкими губами и, узнав, положила голову на плечо. Растроганный этим, он приблизил губы к ее уху и зашептал ласковые слова. Она же в ответ тряхнула большой головой и влажными глазами уставилась на Зайлу, как бы спрашивая: "Вы теперь не бросите меня?"
И Зайла поняла этот вопрос, подбежала к ней и, проведя рукой по шелковистой шерсти, успокоила:
-- Нет, милая, не бросим. Ты уж прости нас, но иначе нельзя было. Прости... так получилось...
-- Если бы она не хромая была, то давно уж кто-нибудь подобрал ее,-подал голос Назис,-- желающих много на чужое добро.
Лошадь приступила на больную ногу и сделала несколько шагов, как бы демонстрируя свою немощь.
-- А как ты ее называешь? -- обратилась Зайла к Едигиру.-- Все узнать хотела.
-- Да никак. Недавно она у меня. Рыжухой зову, и все.
-- Нет, ей надо какое-то особое имя дать. Она заслужила это. Знаешь, что я предлагаю,-- оживилась Зайла,-- назови ее Яралу, значит раненная в ногу?
Едигир засмеялся:
-- Уж больно не складно как-то. У нас так не принято лошадей звать.
-- Можно Чатан назвать, хромая,-- высказал свое мнение Назис.
-- Пусть будет по-вашему,-- ничего не оставалось, как согласиться Едигиру,-- вообще-то и ничего, Читан...-- повторил он. И лошадь отозвалась, подняв к нему голову, пристально глядя влажными немигающими глазами.
-- И куда же ты, старик, теперь собираешься идти,-- обратился к нему Едигир,-- к себе в селение возвращаться станешь?
-- Ослаб я больно. Боюсь и не дойду. Лодки нет, припасов тоже нет. Хотел вот в селение наведаться, да вас встретил.
-- Пусто в том селении, все в лес подались.
-- Тогда не знаю, как и быть.
-- Ладно,-- решил за всех Едигир,-- коль судьба свела нас во второй раз, то не зря, верно, будем вместе держаться. Давайте-ка костер разведем, а то ночь скоро.
А утром решим, что делать.
Запалили костерок, и все расселись вокруг, обмениваясь неторопливо словами. Собаки лежали здесь же, время от времени вскидывая головы и прислушиваясь к шуму реки и шорохам, доносящимся со стороны леса.
Уже стемнело, когда злобно зарычал Черныш, повернувшись от костра в том направлении, где находилось селение. За ним вскочила и Белка, вздыбив шерсть на холке, учуяв кого-то. Люди также вскочили на ноги, закрутили головами, вглядываясь в темноту, но ничего не увидели.
-- Может, зверь какой ходит,-- шепотом проговорила Зайла,-- не медведь ли пришел?
Но Едигир и Назис молчали, продолжая ловить чутко малейшие шорохи, которыми был наполнен ночной воздух.
-- Медведь залег давно,-- так же шепотом ответил Назис,-- да и не пойдет он никогда к огню. Может, волки...
-- Нет, то скорее всего люди,-- сообщил Едигир и скользнул в темноту.
Собаки кинулись за ним, а старик с Зайлой отошли от костра, чтоб не выделяться на фоне огня. Какое-то время ничего не было слышно. Но вскоре собаки залились дружным лаем, и раздался чей-то вопль: "Ай! Больно! Отпусти!" То был голос не Едигира, а иного мужчины.
-- Хан поймал его,-- сообщил Назис,-- пойдем поможем ему.
-- Нет, лучше оставаться здесь,-- не согласилась она. Из темноты доносились голоса, но не злобные и враждебные, а просто один человек негромко разговаривал с другим. Затем раздались шаги, и к костру вышел Едигир, подталкивая древком копья коренастого парня в теплом тулупчике и заячьей шапке на голове. Старик и Зайла подошли к костру и начали разглядывать пленника.
-- О-о-о,-- вдруг воскликнул Назис,-- да я его знаю. Ты, однако, сын Кукдея будешь?
-- Да, его сын, правильно говоришь,-- закивал головой тот,-- меня зовут Сураш, и я ничего плохого сделать вам не хотел. Смотрю -- костер горит у реки. Думаю, что за люди сидят? Может, нехороший человек какой пришел? Думаю, поглядеть надо. А тут собаки меня хвать, и он...-- показал рукой на Едигира,-- как ударит по голове, думал убьет вовсе.
-- Чего ты делал в селении? -- спросил тот парня.
-- Как чего? То же наше селение, а мы на гору ушли, в лес. Все в лес уходят, как узнали, что степняки пришли и побили всех наших братьев. Вот и мы спрятались, чтоб нас не взяли...
-- Ну, в селение ты чего не пошел? За нами следил?
-- Да откуда я знал, что вы тут есть. Пошел сетку проверить, что в речке стоит. С отцом вместе пошли...
-- С отцом, говоришь, а он где? -- грозно спросил его Едигир, отчего парень растерялся, поняв, что сболтнул лишнего и закрутил растерянно головой по сторонам.
-- Да тут он,-- смутился,-- убежал в лес, а я вот поглядеть хотел, какие они, степняки, и вот... попал.
-- Зови его, нам с ним потолковать надо.
-- Зови, сынок, не бойся. Мы свои и плохого ничево не сделаем вам,-подбодрил парня Назис.
Тот, чуть поколебавшись, крикнул все ж в темноту:
"Отец, иди сюда, тут свои...". Но со стороны леса никто не отозвался.
-- Условного знака ждет,-- сообразил парень и, приложив ладони ко рту, громко застрекотал по-сорочьи. Раздался ответный стрекот, и собаки, почуяв незнакомца, кинулись на него. Едигир подозвал их к себе, и вскоре к костру вышел невысокий мужчина с седой остроклин-ной бородкой, в таком же, как у парня, полушубке и бараньей шапке.