-- Хан хочет сказать, что можно готовиться к свадьбе? -- перебил непочтительно его речь Кучум.
-- Можно было бы и к свадьбе готовиться, да есть одна заковыка, которую не так легко разрешить.
-- Хану не понравились мои подарки? Я прикажу отправить еще.
-- Не в подарках дело...
-- Самбула не желает стать моей женой?
-- Ты же знаешь, что не в нашем обычае спрашивать о том дочерей. Она поступит так, как я скажу. Она моя дочь, и я вправе распоряжаться ее судьбой.
-- Тогда не вижу причин, чтоб откладывать свадьбу. Пусть хан объяснит, что мешает ему так поступить.
-- Видишь ли...-- замялся Ангиш.-- По нашим обычаям первый день свадьбы празднуют у родителей невесты, а затем едут к жениху. Там всех принимают родители и родичи жениха. Но я даже не знаю, где они у тебя и согласны ли они с твоим выбором.
-- Я давно стал самостоятельным мужчиной, и мне нет необходимости бежать за советом к отцу. Я свободный человек и волен поступать так, как сам пожелаю.
-- Да, ты давно не юноша, но наши обычаи... В руке у Кучума находилась тонкая пиала, из которой хозяин угощал его. Неожиданно гнев обуял молодого хана, и его пятерня сжалась, раскрошив на мелкие осколки нежный фарфор.
-- Вот так надо поступать с обычаями, если они не устраивают нас.-Осколки упали на белый войлок, и он поднявшись, пошел к выходу.-- Теперь пусть хан ждет моего решения,-- бросил Кучум, не оглядываясь.
... Поздней ночью пробирались по степи всадники с лицами, повязанными платками до самых глаз. Копыта коней обмотали тряпками, чтоб не было слышно стука подков. Ехали молча до самого лагеря хана Ангиша. Не доезжая чуть, спешились и крадучись направились меж кибитками, низко пригибаясь к земле. Впереди крался Кучум, неся под мышкой свернутую попону. Он за время своей службы у хана хорошо изучил местонахождение не только хана, но и всей прислуги. Знал, где находится юрта Самбулы. Вот туда-то он и направлялся.
После отказа под благовидным предлогом от свадьбы Ангиш надеялся, что Кучум отправится в Бухару за родичами или вообще оставит мысль о женитьбе. В любом случае задержка была на руку хану Ангишу. Он не хотел ввязываться в очередную кровавую ссору с соседями, с которыми до сей поры поддерживал дружеские отношения, и его совсем не прельщало отправлять в поход своих воинов с Кучумом.
"Он еще наделает бед, да таких, что всю степь поднимет против себя. Русские сейчас сильны как никогда. А если завтра их дружины появятся возле моего шатра? Нет, лучше жить в мире со всеми и заниматься охотой. Ласковый телок двух маток сосет. Кучум же найдет себе жену и у другого хана. Вон их сколько в степи..."
Хана разбудил слабый женский вскрик. Он открыл глаза и подумал, что ему послышалось во сне. Но какой-то шорох раздался снаружи шатра.
-- Эй, кто там? -- позвал он. Никто не отозвался.-- Слуги! Пусть кто-нибудь войдет ко мне.-- Тишина... Хан накинул на плечи шубу и вышел наружу. Чья-то тень мелькнула невдалеке.-- Кто такие?! -- закричал он во всю силу легких. И тут удар чем-то твердым свалил Ангиша на землю и поверг в беспамятство. В себя хан пришел уже в собственном шатре.
-- Самбулу украли,-- робко сообщил один из слуг.
-- А вы куда смотрели?! -- закричал он в гневе.-- Догнать! Вернуть!
-- Уже послали в погоню, но еще не возвращались.
-- Где мой сын Чилим-бей?
-- Он на охоте, мой повелитель, еще не скоро вернется.
-- Проклятие! -- Хан в бессильной злобе обрушил кулаки на мягкие подушки, он понял, что проиграл свой спор с Кучумом, а значит, быть войне с соседями, хочет он того или нет.-- Все, все против меня!
Кучум вошел в свой шатер и опустил на землю попону, внутри которой находилась дрожащая Самбула, связанная по рукам и ногам. Снаружи переминались с ноги на ногу, не решаясь войти без приглашения, его юзбаши. Хан приоткрыл полог и приказал:
-- Поднять сотни, если Ангиш попытаемся напасть на нас. Но самим в драку не ввязываться. Выполнять! Меня без особых причин не беспокоить.
-- Слушаемся, хан,-- юзбаши почтительно попятились.
Кучум опустился на колени перед девушкой и развязал веревки, которыми она была опутана.
-- Знаешь ли ты, кто я такой?
Девушка испуганно кивнула головой, глядя на него расширившимися от ужаса глазами.-- Я выполнил все, что просил твой отец. Но он захотел оттянуть нашу свадьбу, а у меня не так много времени. Мне нужен сын, который бы продолжил мое дело и стал наследником. Ты поняла меня?
-- Да...-- прошептала девушка, сев перед ним.
-- А раз поняла, то сними с меня сапоги.-- И он протянул ей грязный, пропахший конским потом, истертый сапог и с усмешкой наблюдал, как та неумело взялась за голенище, пытаясь стянуть обувь с ноги.-- Плохо, ой как плохо ты умеешь выполнять женскую работу. Но ничего, скоро ты и этому научишься. А теперь иди ко мне,-- притянул за руку Самбулу.
Но девушка вырвала свою руку и попыталась вскочить на ноги.
-- Куда?! -- крикнул хан и повалил ее на попону, в которой привез ее из родной юрты, придавил всем телом, торопливо срывая одежды, и уткнулся вспотевшим лбом в девичью щеку. Самбула тихонько плакала, глядя на верх прокопченного шатра, чувствуя, как острая боль пронзила все ее тело.
Когда рассвело, в лагерь к Кучуму приехали послы от хана Ангиша и объявили, что хан готов сыграть свадьбу.
...Едва первая зелень пробилась через оттаивающую землю, по степи поскакали гонцы от кочевья к кочевью, объявляя, что великий хан Кучум, зять могущественного хана Ангиша, собирает к себе воинов для набега на Сибирское ханство. Кроме этого гонцы рассказывали, какие богатства хранятся в селениях у сибирцев, и обещали всем воинам половину добычи. Давно не собирали в степи барабинской ополчение, и каждый второй воин согласился пойти в набег. И едва расцвели первые тюльпаны, как Кучум повел новое войско на сибирские улусы, оставив молодую жену в юрте отца.
ОСКОЛОК ЖЕЛТОЙ ЛУНЫ
Шли сотни Кучума вдоль берега своенравного Иртыша, и одно за другим покорялись им малые селения. Из каждого брал хан в свое войско по десять лучших и знатных юношей. Если у них не было коня, то давали им доброго скакуна из табунов Ангиш-хана. Если не было оружия и доспехов, то и это находилось в обозе.
Значным бекам дарили подарки и брали обещание, что отныне признают они полновластным своим правителем лишь одного хана Кучума и, пока они живы, никто из их нукеров не подымет против него оружия.
А в довершение всего забирали из всех улусов самых красивых девушек для ханского гарема. И набралось их уже триста. Везли девушек в ханском обозе под усиленной охраной в закрытых повозках.
Только на подступах к Кашлыку попробовал хан Едигир преградить дорогу сотням Кучума, собрав наспех свое ополчение. Но во много раз превосходило войско Кучума отряды Едигира, и недолгой была схватка. Сам Едигир едва избежал плена и ушел с небольшой горсткой нукеров на болота, куда, не зная тропинок, невозможно было пробраться.
Он всю зиму прождал возвращения послов из Московии и помощи от белого царя Ивана. Но не вернулось его посольство, верно, не до Сибирского ханства было московскому царю. После своей ссоры с Зайлой-Сузге Едигир так и не пытался отыскать ее, хотя не раз доходили до него слухи, что она основала небольшое селение на иртышском берегу и живет там в окружении нескольких верных служанок, лечит местных жителей, которые и кормят ее.
Кучум вновь основался в Кашлыке и призвал к себе своего визиря Карачу-бека. Тот немедля явился и сообщил, что в Московию по зиме ушло посольство от хана Едигира. Однако Кучума не особенно взволновала эта новость. Он был уже хозяином Сибири.
-- Я теперь на своей собственной земле и полновластный ее властелин. Пусть московский царь боится меня, как боялись прежде ханов Золотой Орды. Но ему нужно сообщить о том, что Едигир отныне не хозяин на ханском-холме, а потому собери наше собственное посольство с дарами. Но погляди, чтоб это были дары, а не дань.
Затем Кучум велел привезти свою жену в сибирскую, столицу. Она уже была беременна, ожидая к осени ребенка.
-- Смотри, чтоб родился сын,-- улыбнулся хан, ласково проведя шершавой ладонью по ее щеке.
Для нее он велел построить укрепленный городок чуть ниже от Кашлыка по Иртышу, на крутой горе, откуда открывался чудный вид в заиртышские дали. По ночам там появлялись многочисленные совы, и местные жители звали то местечко Ябалак. В положенный срок Самбула родила крепкого мальчика, которому дали имя Алей.
Наложниц, собранных из сибирских селений, хан велел разместить недалеко от Кашлыка и хорошо охранять. От того же Карачи он узнал, что его сестра, Зайла-Суэге, находится не так далеко, и долго раздумывал, или самому к ней отправиться, или послать Карачу-бека, чтоб он привез ее сюда. Но так и не решил за неотложными делами, а потом произошли события, надолго лишившие сибирского хана сна и покоя.
Из Бухары пожаловал его старший брат Ахмед-Гирей с небольшим воинским отрядом, а с ним два шейха: Дин-аль-Ходжа и Шербети-шейх. Они прибыли выполнить волю бухарского правителя, чтоб привести к исламской вере все сибирские народы. Но удивило Кучума то, что брат прибыл вместе со своим сыном-подростком Мухамед-Кулом. Он выглядел очень уставшим, и чувствовалось, что плохо перенес дальнюю дорогу.
"Раз брат везет с собой своего сына, то выходит, что прибыл он надолго и всерьез",-- отметил Кучум про себя, усаживая гостей в шатре.
После обычных приветствий и небольшого угощения Ахмед-Гирей самодовольно заявил на правах старшего:
-- Я узнал, что ты в первое лето не мог справиться с этими сибирскими медведями и на зиму тебя выгнали в голую степь. Что же ты не обратился за помощью ко мне, старшему брату? Я бы мигом выкурил их из лесных берлог и сжег бы все их жалкие селения.
-- Не все так просто, дорогой брат,-- сдерживая себя, ответил Кучум,-если бы так легко было с ними справиться, то я сделал бы это.