ще один воин до сих пор молчавший и по возрасту старше говорившего, судя по осанке, сотник или башлык отряда.-- Могу сеть дать, почти новая сеть. Тебе и эта сгодится. Соглашайся. А хочешь, соли дадим десять горстей. Как?
Едигир засмеялся довольный тем, что незнакомцы увлечены торгом и значит приняли его за своего.
-- Нет, уважаемый, сеть ты себе оставь. Когда одежда износится, так будет чем тело прикрыть. А соли мне не надо, вон ее, сколько вокруг, только копни. Есть у меня соль.
-- Тогда сам говори, чего хочешь.
-- За такого богатыря да несколько горстей соли?! -- возмутился Едигир, ввязываясь в спор.-- Да за него табун лошадей отдать не жалко! Смотри, какой молодец. Глянь!
-- Так и дали тебе табун, -- засмеялись всадники.
-- Тогда добрую кобылу давайте или девку мне в жены. Есть девка у вас? А то трудно одному жить... Найдете мне девку?
-- Откуда мы тебе девку возьмем. Чего захотел! Ты лучше поменяй его добром, а то силой возьмем.
-- Э-э-а... Уважаемые, мы так не договаривались. Зачем бедного охотника обижать?
В это время от шатров послышался чей-то зычный голос и всадники дружно повернулись в ту сторону.
-- Алача-бек зовет. Пошли, -- скомандовал старший и взял коня Едигира под уздцы.
Подъехав к шатру, Едигир спешился и низко поклонился сидящему на цветном войлоке человеку в богатом халате и остроконечной шапке, отороченной по краям мехом росомахи.
-- Как твое имя? -- спросил тот.
-- Меня лишили имени, когда я выступил против нашего хана и изгнали из родного аула. Теперь я живу один и не могу вернуться к себе. Зови меня просто -- Аучы-охотник.
-- Пусть будет так. Меня зовут Алача-бек,-- кивнул тот, не вставая с кошмы, -- сядь и расскажи, кто был тот хан и долго ли ты скитаешься один и почему на тебе русская одежда.
Едигир сел рядом с ним и рассказал наполовину правдивую историю, как в их земли пришел хан Кучум, как он участвовал в битве, был ранен, а потом бежал, попал в плен к русским, опять бежал и стал жить один. Теперь скитается по лесам, нигде долго не задерживаясь.
-- Кучум, говоришь,-- переспросил Алача-бек,-- слышали про него. Плохой человек. Хочет и с моего народа дань собирать. Только до наших улусов ему не добраться. Ладно, принимаю тебя к себе. Дам доброго коня, а взамен беру твоего пленника. Эй, уведи русского к остальным,-- крикнул он своим нукерам,-- а охотника накормить.
-- Благодарю за честь,-- низко поклонился Едигир, вставая, -- я рад, что ты принимаешь меня к себе.
-- Завтра выступим в набег на русский городок. Все, что захотим, возьмем на саблю, делим поровну. Покажешь себя -- награжу отдельно. Иди, отдыхай.
Низко кланяясь, Едигир побрел по лагерю, присматриваясь, где бы остановиться. Наконец, его окликнули сидящие у шатра воины, приглашая к себе. Он поблагодарил и устроился возле них. Он увидел, как упирающегося Герасима вели на пригорок, где стоял охраняемый двумя воинами шатер, и втолкнули внутрь. Воины, пригласившие его, рассуждали о завтрашнем набеге.
-- Если русских предупредили, то крепость нам не одолеть.
-- Башлык говорил мне, что попробуем ночью перелезть через ограду, убить часовых и открыть ворота. Тогда возьмем их еще спящими.
-- Ты бывал в крепости? -- спросили у Едигира.-- Много там народа?
-- Давно не был, но слышал, что сотни две-три будет.
-- О-го-го! Сотни две, говоришь! Да еще, верно, ружья есть у них?
-- Правильно говоришь,-- кивнул Едигир,-- есть ружья. Сильно бьют огнем и пулей железной.
-- Да-а-а... Трудно будет, однако.
Разговор медленно лился, переходя с одного на другое, и вскоре Едигир уже все знал о планах отряда и как они разорили две варницы, сговорившись с приказчиком Михаилом. Воины и не собирались скрывать подробности от Едигира, думая, что теперь он будет вместе с ними. Узнав, что хотел, он встрепенулся:
-- Ой, совсем забыл коня расседлать, пойду.
-- Приходи потом к нам, поговорим, -- крикнули ему вслед.
Он поймал своего коня, что спокойно щипал траву на берегу реки, и пошел вдоль лагеря, стараясь быть поближе к шатру, где по его расчетам находились пленные. Их охраняли два воина, лежавшие на земле и лениво глазевшие по сторонам. Он подошел, поздоровался и спросил, указывая на седло:
-- Нет ли у вас шила и дратвы? А то два раза чуть не свалился.
Седло и в самом деле было порвано, подпруга связана грубым узлом (такое ему выдали в крепости). Охранники, полдня проведя возле пленных, утомленные однообразием службы, и не зная, чем бы еще заняться, оживились, радуясь, что могут отвлечься, заговорили:
-- Как ты вообще шею не сломал? Разве можно в дорогу с такой рваной подпругой пускаться. Был у меня дальний родич, так он тоже никогда за сбруей не следил. И что ты думаешь? Свалился с седла и на всем скаку -- башкой о дерево. Столько и жил.-- Пустился разглагольствовать один их них.-- Ладно, сейчас принесу шило. А дратва есть у тебя?
-- Нет, уважаемый, ничего нет.
-- Как же ты живешь? Ой, народ пошел, -- и тяжело покряхтывая, ворчливый охранник отправился в глубь лагеря. Едигир не спеша обошел гнедого, осторожно достал небольшой нож и легонько ткнул острием в пах. Конь, не ожидавший от хозяина такого предательства, взбрыкнул задними ногами и с диким ржанием бросился бежать. Едигир упал на землю и завопил:
-- Держи его! Держи! Ой, верно, взбесился! Убежит, как есть убежит! Как я без него буду! Он мне ногу повредил! -- охранник взглянул на беспомощно барахтавшегося на земле незадачливого наездника и бросился, было, к нему на помощь, но тот лишь замахал руками, указывая на убегающего коня:
-- Его поймай, а я уж отблагодарю тебя. -- Воин посмотрел на шатер, где находились пленные, потом на Едигира и бросил на ходу:
-- Не уходи никуда. Сейчас поймаю твоего дурного коня,-- и бросился за ним. Едигир, не мешкая, подполз к самому шатру и громко спросил:
-- Герасим, ты здесь?
-- Здесь, -- послышался сдавленный голос.
-- Много вас тут?
-- Около десятка человек будет.
-- Нож с тобой?
-- Со мной.
-- Пусть тебе разрежут веревку и, как стемнеет, беги к нашим в лес. Скажи, чтоб начинали пальбу, а остальное мое дело.
-- Понял, -- отозвался тот, -- а вдвоем с братом можно?
-- Он еще здесь понадобится. Только темноты дождись. Все.
Вернулся охранник, ходивший за шилом, а вскоре и другой привел коня. Вдвоем они крепко отчитали Едигира за неосторожность, заглянули в шатер и убедились, что пленные все на месте. Едигир же принялся за ремонт упряжи, слегка прихрамывая, делая вид, что подвернул ногу.
-- Смотри, кто это там еще? -- спросил охранник, указывая на опушку леса. Едигир поднял голову и обмер: к шатрам направлялся Тугарин Кошкаров.
-- Ну, я пойду,-- проговорил он, кладя на землю инструменты,-- спасибо за помощь,-- и повел гнедого к реке, где по его расчету было самое удобное место для переправы. Он видел, как Тугарин беспрепятственно прошел к шатрам, встреченный Алачой-беком как старый знакомый, и сел рядом с ним. Едигир, спрятавшись за коня, внимательно наблюдал за лагерем.
Можно было налететь на охранников, порубить их и выпустить пленников. Но пока те выбираются из лагеря, их все равно поймают или убьют. Можно самому, переправившись через реку, пока его не хватились, скрыться в лесу и ждать темноты, чтоб потом напасть на охрану. Но его хватятся и, заподозрив неладное, удвоят посты. Оставшись в лагере, он неминуемо будет узнан Тугариным, а тогда не избежать смерти или плена. Выхода не было... Едигир незаметно пересчитал, сколько стрел осталось у него, поправил сбрую, подтянул подпругу. Надо было на что-то решаться...
Алача-бек все также увлеченно разговаривал с Тугариным, который верно, неплохо знал язык сибирцев. Они даже смеялись над чем-то, похлопывая себя по коленям ладонями. Вдруг Едигир заметил, что из леса выскочили всадники и, не разбирая дороги, напрямик ринулись к шатру своего князя. Тот вскочил и, слушая их, торопливо стал надевать панцирь, поспешно натянул сапоги, на ходу отдавая команды. Явно что-то стряслось, но Едигиру за расстоянием не было слышно, что сообщил прибывший гонец.
Наконец, когда мимо него бежал один из воинов, он окликнул его:
-- Что случилось? Отчего шум поднялся?
-- Русских в лесу заметили.
-- Много?
-- Пока не знаю. Может и много.
Поднявшаяся суета была как нельзя на руку Едигиру, и вскочив на коня, он подъехал к шатру с пленниками.
-- Алача-бек велел привести к нему русских,-- тоном, не терпящим возражений произнес он.
-- А почему он тебя послал? -- удивился тот, что постарше.
-- Давай поворачивайся, шевелись, -- крикнул Едигир,-- выводи их.
Охранники обескуражено поглядели друг на друга и вошли в шатер. Едигир спрыгнул с коня и влетел туда вслед за ними.
-- Вяжи их, -- коротко приказал сбившимся в кучу мужикам, среди которых был и Герасим. Оказалось, что руки у всех освобождены от пут и оба охранника были тут же схвачены жаждущими свободы пленниками, вмиг оказались сваленными на землю и крепко опутанными.
-- Ты с братом,-- приказал Едигир Герасиму,-- снимите с них одежду и оружие возьмите. Потом ведите остальных в лес. Если кто спросит, отвечу, что ведено перепрятать вас. Быстро!
Мужики на скорую руку сцепились один с другим веревкой, создавая видимость пленных, а Герасим и его брат спешно напялили на себя одежду накрепко связанных ими охранников.
-- Не забудьте им рты хорошенько заткнуть.
-- Это мы сейчас,-- кинулся к ним Богдан,-- а может, лучше прирезать их?
-- Оставь,-- Едигир не хотел крови,-- они тебе зла не сделали.
-- Но с Тугариным я все одно своими руками управлюсь, -- зло прошипел Богдан, -- он от меня никуда не денется.
-- Успеешь еще. Пошли.
И они выступили из шатра, понуро опустив головы, как и положено людям, попавшим в неволю. Почти весь лагерь опустел. Все бросились в лес на поимку объявившихся русских. Лишь трое кашеваров суетились у казанов, отчищая их от остатков пищи.