Они обменялись несколькими чувствительными ударами и сделали шаг назад — поразмыслить. Противник Кларенса весьма удачно принимал удары на плечи и предплечья, да и вообще чувствовалось, что он не новичок в боксе. Но Кларенс бил, куда попадал, и был на этот счет спокоен, зная силу своего кузнечного кулака и догадываясь, что любой его достигший цели удар не пропадал даром. Несколько весьма болезненных тычков пропустил и он, не успев их парировать, но Кларенс был крепок, как молодой дуб, и славился умением держать удар. Незнание правил, казалось, сыграло ему на руку. Позволив противнику славно вмазать себе по скуле, и лишь поворотом головы чуточку смягчив сокрушительную силу удара, он ухватил его за левую руку, ту, что с браслетом. Инерция броска вперед и вниз увлекла его дальше, за спину противника, вынужденного разворачиваться следом, чтобы не вывихнуть руку. Кларенс сквозь зубы всхлипнул, когда кованый сапог врезал ему по икре, но пойманного не выпустил, и, когда упал носом в траву, то противник рухнул прямо на него, в неудобной позе, а потому беспомощный. Кларенс, в момент осознав свое преимущество, воспользовался большим весом, и, оказавшись в следующее мгновение схватки сверху, со всей недюжинной силы своих мышц, обеими руками принялся на излом выкручивать полоненную руку, заводя ее к самым лопаткам противника.
— Наигрался? — спросил тот, выплюнув траву.
Кларенс оторопел, глядя, как без видимого усилия выпрямляется рука, бывшая чуть ли не в два раза тоньше его наработанного бицепса, и которую он судорожно тщился удержать обеими своими руками. Лежащий носом в землю враг, на коем Кларенс, уже торжествуя, сидел верхом, стряхнул его, как котенка. Юноша отлетел в сторону, и только инстинктивный поворот головы спас его от обрушившегося сверху удара грозным стальным браслетом, чьи шипы вонзились в дерн рядом с его виском.
Итак, теперь он оказался на лопатках. Противник поднялся на ноги и, как ни странно, не спешил повторять попытку с браслетом, хотя запросто мог бы сейчас размозжить Кларенсу голову. Должно быть, уверен в полной своей победе.
— Ну, кто тебя на меня науськал? Право, никогда не был в таком глупейшем положении. Из-за чего я, черт побери, дерусь?
Кларенс не шевелился, притворяясь оглушенным.
— Да ты живой ли?
Противник вознамерился пощупать пульс на шее поверженного Кларенса, и тот, подтянув колени к груди, распрямился со всею оставшейся в нем силой, ударив его каблуками в грудь.
Да, ради этого стоило пережить все предыдущее. Тот, взмахнув руками, отлетел на несколько шагов, упал навзничь и остался лежать, не шевелясь. Кларенс осторожно, памятуя, что его уловку и против него самого можно использовать, подошел поближе. Рукоять меча, украшенная чайкой, покачивалась совсем рядом с его рукой. Тот, кто насылал Волка, Хозяин всей злобной нечисти, первое чудовище Волшебной Страны, тот, чья голова принесет ему взгляд Королевы эльфов, был в его власти. А все-таки в отрубании головы у бесчувственного противника есть что-то отвратительное. Несовместное с моральным кодексом положительного героя. Вот если бы это был хотя бы какой-нибудь дракон…
Он был гибок и быстр, как черный бич. Он извернулся, как змея, его ноги подсекли ноги Кларенса, и оба вновь покатились по траве, раздавая и получая беспорядочные удары, пока Кларенс не ощутил, что противник в борцовском захвате локтевым сгибом сдавил его горло. Острое колено очень больно вдавилось в его позвоночник, воздуха не хватало, и теперь этот тип мог делать с Кларенсом все, что угодно.
— Слушай, — сказал тот, — если ты дашь мне слово больше не валять дурака, я не буду тебя связывать. Честно говоря, мне неохота возиться, я и так уже потерял тут уйму драгоценного времени. Тем не менее, мне все же хотелось бы с тобой потолковать. Из-за кого ты на меня так съездился? Ну, будешь еще дергаться?
Жутковатого вида нож нетерпеливо кольнул его шею. Кларенс выплюнул в лицо победителю ругательство и приготовился к неминучей смерти, но тот хохотнул и убрал нож.
— Это по-мужски, — одобрительно сказал он, садясь на корточки напротив оглушенного и измордованного пленника. — Ну а все-таки, кто держит на меня такую злую обиду?
Кларенс проглотил застрявший в горле ком. Ни за что не назовет он ее имя этому! Однако топот копыт вдали прервал их задушевную беседу, и оба обернулись в ту сторону, где легкой тенью мелькал среди деревьев в зеленом и рыжем сиянии силуэт всадницы.
Она летела, нетерпеливо погоняя кобылицу, чей хвост полоскался на ветру. Она сидела по-дамски, боком, с волосами, переброшенными на одно плечо, стремительная и нетерпеливая, как пожар в хвойном лесу. Сегодня на ней была зеленая амазонка с широкой юбкой, узким закрытым лифом и стоячим воротничком, два кожаных ремня — от ножа и от рога — крест-накрест перехватывали ее грудь. Выехав на поляну, где происходила разборка, она осадила лошадь, и вороной конь, узнав кобылицу, огласил лес приветственным ржанием.
— Что, черт побери, здесь происходит? — спросила она. — Рэй! Что ты тут затеял?
Понять, что происходит, было несложно: и лица, и одежда обоих противников носили легко читаемые следы потасовки.
— Так я из-за тебя, что ли, дрался? — спросил зеленоглазый противник Кларенса, принимая на руки выскользнувшее из седла рыжее сокровище. — Честное слово, Солли, если я тебе наскучил, вовсе незачем принимать такие кардинальные меры. Просто скажи, и разбежимся.
Кончиками пальцев слегка подобрав юбку, Королева прошла через поляну к Кларенсу.
— А, — сказала она, — это ты! Не знаю, ребята, что тут у вас и как было, однако тут наверняка не обошлось без моего Регента. Уж этот влезет в душу без мыла!
— Видишь, — бросил Рэй, — сколько у тебя с ним проблем.
— Не подкатывай, — бросила Королева, — эта тема закрыта.
Кларенс переводил взгляд с одной на другого. Может, он не был очень уж сообразителен, однако и полный дурак бы понял, что они — пара. И что, кажется, его здорово подставили. Эльф не соврал, говоря, что Королева одарит его пристальным вниманием, если он положит к ее ногам эту голову. Вот только спаси Создатель от такого внимания!
Королева тем временем уселась прямо в траву, опершись локтями о колени расставленных ног и подперев руками голову. Во всех ее движениях сквозило что-то мальчишеское, а рядом с нею Кларенс видел и того самого мальчишку, чьим повадкам она неосознанно подражала. Рэй сидел возле нее, пристально, но беззлобно рассматривая свою жертву, и Солли безотчетно привалилась плечом к его груди, подчеркнув этим существующие меж ними отношения и свое желание его близости.
— Ну и что с ним прикажешь делать?
— Можешь перерезать ему горло, — разрешила Солли. — Он мне надоел с ерундой. Интересно, он вообще-то знает, на кого полез?
Рэй засмеялся.
— Нет, глотки мы резать не будем. Он отчаянно и неплохо дрался, от этого его удара ногами у меня чуть грудная клетка не треснула. В драке я бы его убил, а теперь, пожалуй, отпущу.
— Валяй, — сказала она. — Он на Волка охотится. Одного из твоих.
— Что за Волк?
Кларенс нехотя, в двух словах рассказал о Волке и своей охоте. К его удивлению Рэй нахмурился.
— Убивает, если не голоден? Нет, ты прав, это не дело. Хотя бы просто потому, что глупо. Я разберусь.
— Ну нет! — вскипел Кларенс. — Хоть кого-то я должен убить!
Рэй пожал плечами.
— Откуда, спрашивается, в этих положительных столько кровожадности? Ладно, парень, это твое дело.
— Рыбу бы моему Регенту ловить, — сказала вдруг со своего места Солли, ударяя кулачком по ладони. — На червячка — живца, на живца — крупную рыбу.
— Приятно чувствовать себя крупной рыбой, — усмехнулся Рэй.
— А мне себя червячком — приятно?
— Брось, Солли. Никогда не поверю, что обошлось без провокации с твоей стороны.
Она потупилась, но не из скромности, а от озорства.
— Было, — признала она со смехом. — Но это же так… В шутку.
— Хороши шутки, малявка. Посмотри, до чего парня довела, на людей бросается.
— Я тебе не малявка!
— Ладно, не малявка. Поиграла? Так вот сейчас же заставь его почувствовать к тебе отвращение. Ты не в его вкусе.
Солли покосилась на Кларенса.
— Нет, — сказала она строптиво. — Отвращение — не хочу. Сам посуди, как это, ко мне — и отвращение? Попробуем иначе.
Она смолкла, уставившись на Кларенса огромными глазами. Мир вокруг поплыл радужными пузырями, и где-то меж ними плыла она, Королева, изменчивая и неуловимая прямым взглядом. Чуждая и чужая, с глазами, обращенными в другую сторону.
Героиня другой сказки.
Когда это кончилось, Кларенс, пошатываясь, поднялся на ноги.
— Вот что, ребята, я и впрямь свалял дурака, вперевшись в вашу сказку. Кто я такой? Положительный герой, из тех, что бродят вокруг толпами? Восемьдесят пятый, да? Это ты, — он обернулся к Рэю, — номер один в ее списке?
— До тех пор, пока она в меня влюблена.
— Это кто здесь говорит о любви? — откликнулась Солли. — Я чертовски здорово провожу с тобой время, но о любви, насколько я помню, не было сказано ни слова. Может быть, тебе очень этого хочется?
— Однако это ты меня зовешь.
— Однако это ты всегда приезжаешь.
Это уже пошло личное, и Кларенс двинулся прочь. Потом замедлил шаг и обернулся. Все же отсюда он уходил не прежним. Королева, сидя в траве, деловито освобождалась от ремней перевязи, и не нужно быть пророком, чтобы догадаться: сейчас за ними последует и все остальное. Потом она ойкнула, засмеялась, и когда он оглянулся в следующий раз, уютной полянки за его спиною уже не было. Какие-то деревья, непролазные кусты, затянутые туманом, высокая трава… Морок, выхвативший из Бытия местечко, где проходило свидание Королевы эльфов.
Глава 12. НОЧЬ, ЗВЕНЯЩАЯ ТОРЖЕСТВОМ
— То, о чем вы просили, принц, изготовлено нами.
Они были вдвоем в одной из подземных мастерских Черного Замка, Крамар и Рэй. В ожидании визита принца сюда подручные гнома убрали из помещения все не относящиеся к делу детали, и сейчас оно выглядело пустым и гулким. Низкий широкий рабочий стол, нескончаемо длясь, уходил во тьму, и был виден лишь один его торец, тот, на котором, окруженный торжественным караулом четырех зажженных свечей, стоял большой продолговатый ларец черного дерева.