Царь Драконов неопределенно пожал плечами, и это невинное движение почему-то подействовало на Психа как красная тряпка на быка.
— Опа, не понял. А чо не так, Драко? Ты думаешь, я бабла не подниму?
— Да при чем здесь это? — отмахнулся хозяин, вдруг резко ставший серьезным. — Бабло это вообще не вопрос. Я сам тебе дам, сколько нужно, я тебе, Псих, за столько в этой жизни задолжал, что, боюсь, не успею до перерождения расплатиться. А если ты бабло из гордости не возьмешь…
— А я не возьму! — подтверждающе закивал Псих.
— А не возьмешь — заказ тебе жирный предложу. Такие спецы как ты, сам знаешь, на дороге не валяются. Как только народ прослышит, что ты откинулся — к тебе очередь выстроится, ты в заказчиках как воробей в лошадином навозе ковыряться будешь…
— Блин, ну и сравнения у тебя! — скривился Псих.
— А что не так? 90 % заказчиков именно из этой субстанции и состоят, так что аналогия полностью оправдана. — парировал Драко.
— Ты только с темы не съезжай! — потребовал заметно протрезвевший Псих. — Если дело не в бабле, то в чем?
Хозяин долго молчал, барабаня длинными пальцами по столу, потом, наконец, решился.
— Псих, я твой друг. Настоящий, а не побухать вместе. Я это знаю, и ты это знаешь, раз уж первым делом пришел ко мне. Именно поэтому я тебе сейчас в глаза скажу все, что думаю, даже если это поставит крест на нашей дружбе.
Дело не в бабле, Псих. Дело в тебе.
Я очень не хочу, брат, чтобы ты снова стал прокаженным. Чтобы тебя обложили как зверя и вновь гнали по всем планам, как это было накануне посадки.
А сейчас все кончится именно так. Ты же никогда не был дураком, Псих. Психом был, да. Им и остался, но не дураком же. Какие Верхние Планы, очнись! Ты правда думаешь, что Штанский тебе это простит?
— Я не боюсь Штанов! — резко сказал Псих. — Мы с ним уже бились однажды и разошлись — каждый при своем.
— Да, было такое! — кивнул Царь Драконов. — Только это было триста лет назад, незадолго до твоей посадки. И пока ты сидел, каждый год Император становился немного сильнее, а его клан — влиятельнее. А ты… Ты же сам только что все про себя сказал — монах с запоротым билдом. Я думаю, брат, в тебе нынешнем хорошо если половина тебя тогдашнего осталась.
— Меньше, брат. — глухо сказал Псих. — Я еще не до конца все оценил, но уже сейчас понятно, что у меня осталась не больше трети от прежних возможностей. Но ты говори-говори, я слушаю.
— Да что говорить? Ты сам все знаешь.
Имп превратит твою жизнь в ад.
Только не начинай, ради бога, «пацан сам меня отпустил». И ты, и я знаем, почему он тебя отпустил, и он это тоже знает. Здесь ты сыграл на грани фола, равный Небу. Да, формально тебе нечего предъявить, но по сути — ты их кинул. Обижайся, не обижайся, но это так. Ты подписался сделать дело, а потом сделал так, чтобы дела не делать. Будь это какая-нибудь ерунда — это могло бы проканать. Но не в таком вопросе.
Царь Драконов медленно помотал головой.
— Ты слишком долго сидел под своей горой, Псих. За эти годы очень многое прошло мимо тебя, ты многое не видел, о многом не слышал и просто не понимаешь раскладов. И если я, твой друг, тебе их не объясню, то кто тебе это объяснит?
Даже я на этом забытом острове знаю о том, чего не знаешь ты — сколько Штанский вложил в этот проект. Это знают все. Фактически, последние 70 лет его клан работал только на запуск Системы Плюс. Туда шло все, он даже фонды развития урезал ради этого проекта. Имп пошел ва-банк, понимаешь? А своей выходкой ты не операцию ему сорвал, ты жизнь его сломал.
Такое не прощают. Никому.
И последнее, что я хочу сказать тебе, брат. Ты теперь смертельный враг клана Штанских, и они не успокоятся, пока не обнулят тебя. Но гнать тебя будет не только клан Императора. Практически все сильные мира сего знают об этом проекте. Многим он сильно не нравится и они даже готовы потратиться на войну, лишь бы его не случилось. Другим пофиг. Но хватает и тех, кто считает его хорошим, годным проектом. Да что далеко ходить — я сам думаю, что Штанский задумал благое дело. Я никогда не пойду против тебя, брат, но мне будет очень грустно, что в нашем мире люди так и будут резать друг друга — и это не кончится никогда. Вот все, что я хотел тебе сказать.
Царь драконов замолчал.
Молчал и Псих.
Долго молчал, минут десять, наверное.
Потом налил себе полный стакан виски, выцедил его залпом, как воду, кинул в рот маслину, тщательно прожевал, и только потом спросил:
— Драко, сколько ты сидел?
— Ты знаешь, Псих. — ответил хозяин. — Первый раз десять, второй раз — пятьдесят лет.
— Пятьдесят лет… — медленно повторил Псих. — А я, Драко, отсидел пять раз по пятьдесят лет. Пять. Раз. А как только я вышел — мне сразу поменяли класс, запретили есть мясо, запретили бухать, запретили даже драться в свое удовольствие.
Он опять замолчал и молчал довольно долго. А потом все-таки сказал.
— Я не железный, брат. Это посох у меня железный, а я — нет.
Он потер лицо ладонями, а потом резко всплеснул кистями, как будто стряхивая воду.
После чего встал и абсолютно трезвым голосом спросил:
— Давно мы пьем?
— Ты объявился почти сутки назад. — посмотрел на стенные часы хозяин. — Тогда и начали, благословясь.
— То есть там уже вечер следующего дня. — подсчитал разницу во времени Псих. — Если пацан стался в Бикине, то шансы есть. Если же он решил сыграть в благородство и поперся на запад в одиночку — его скорее всего уже съели. Но проверить надо.
Псих подошел и обнял Царя Драконов.
— Я не знаю, брат, когда мы увидимся, и увидимся ли вообще. Поэтому — спасибо тебе. Ты хороший брат. Настоящий.
— Ты тоже. — улыбнулся Драко. — Тебе тоже спасибо, что заглянул. Даже если мы не увидимся, мне будет приятно знать, что ты где-то там в своих любимых снегах идешь себе на запад, размахивая своей дурацкой палкой.
— Так в чем проблема? — хмыкнул Псих. — Пошли с нами и будешь это наблюдать каждый день. Ты как падший демон вполне вписываешься в коллектив.
— Ну уж нет. — поморщился индонезиец. — Так далеко моя лояльность к проекту Импа не распространяется. Без меня обойдетесь. У каждого своя дорога.
— Тогда бывай, брат! — и Псих создал портал.
— Бывай! — кивнул Драко. — Если пацана сожрали — возвращайся. Будешь в погребе прятаться.
— Не дождетесь! — через плечо бросил Псих и прыгнул в портал.
п. Розенгартовка
в Бикинском секторе
Хабаровской локации
47°09′ с. ш. 134°18′ в. д.
Знакомый голос раздался, когда уставший до последней степени Четвертый уже въезжал в поселок.
— А ты везучий, Босс.
Услышав эти слова, монах от неожиданности едва не свалился с лошади и принялся лихорадочно озираться.
Впрочем, это продолжалось недолго — не заметить Психа было невозможно. В своем ярком полосатом одеянии он лежал на придорожном лугу, зениткой задрав ногу в небо и покусывая травинку.
— Везучий ты, говорю. И не сожрали тебя за весь день ни разу, и продвинулся на запад ты неплохо. Добро пожаловать в поселок Розенгартовку, Босс! Ты, кстати, знаешь, что «розенгард» по-немецки — «розовый сад»? Откуда здесь фрицы взялись, ума не приложу, до фатерлянда отсюда несколько лет скакать. Представляешь, здесь вообще целая агломерация. Поселок Розенгартовка, станция Розенгартовка, село Пушкино и село Лермонтовка — и все в одной куче. Я думаю, место для ночлега двух вспыльчивых монахов здесь точно найдется.
На этих словах Четвертый не выдержал и заплакал.
Ему было очень стыдно, он изо всех сил пытался взять себя в руки, но никак не мог остановиться. Все страшное напряжение последних суток; дикий страх, пережитый по дороге; нервы, измочаленные пониманием неизбежности смерти и истеричным желанием жить — все это вытекало из него со слезами.
Псих деликатно молчал.
Проплакавшись, Четвертый вытер слезы, высморкался и хриплым голосом сказал:
— Тебе придется дать клятву, заверенную Системой.
— Резонно. — кивнул блудный спутник и поднял руки ладонями вверх. — Я, демон по имени Псих, даю клятву сопровождать Штанского монаха в его паломничестве в Москву и обратно, защищать его в пути от всех напастей и сделать все возможное, чтобы наше паломничество увенчалось успехом. Прошу Систему зафиксировать мою клятву.
Он подошел к Четвертому, так и сидевшему в седле, стянул с лошади хурджин и перебросил через плечо.
— Устала, маленькая… — он потрепал лошадку по гриве, а та фыркнула в ответ, как будто приветствуя старого друга.
— Ну что, Босс, пошли?
с. Лермонтовка
в Бикинском секторе
Хабаровской локации
47°08′ с. ш. 134°19′ в. д.
Заночевали они в гостевом доме села Лермонтовка — самого крупного из местных поселений. С гостями, впрочем, было неважно: кроме них, единственным постояльцем был купчишка, ехавший с товаром из Хабаровска во Владивосток.
Купчишка был человеком откровенно неприятным. Четвертый, если честно, надеялся получить от него заказ на какой-нибудь молебен — надо же «Святость» как-то восстанавливать — но еще за ужином отказался от этой идеи.
Их сосед слева оказался расистом, ненавидящим демонов, и гомофобом, считавшим всех монахов людьми нетрадиционной ориентации. На входящем в стоимость ужине он отсел на самый дальний конец стола и оттуда злобно зыркал глазами и все бурчал, мол, было хорошее место, но раз начали пускать всяких геев с домашними животными, то он отныне больше сюда не ногой.
Псих, естественно начал заводиться, и под конец ужина уже в голос требовал от «хозяина» дать ему команду «Фас!», но, слава богу, до рукоприкладства дело не дошло. Поев, постояльцы разошлись по номерам, изрядно недовольные друг другом.
— Кстати, Босс. — заявил Псих в номере, развалившись на кровати. — Скоро наша жизнь даст первую трещину — кончится мешок с деньгами. Сумма, которую система разрешила Штанским выдать нам на дорожку, уже на исходе. Еще на пару ночлегов хватит, не больше, а дальше переходим на подножный корм. У нас хоть палатка какая-нибудь есть?