— Забудь. — лениво посоветовал Псих, пытаясь пристроиться на кровати так, чтобы боль была терпимой. — Я понятия не имею, что делать, но отсюда не уйду, пока ему кадык не вырву.
Глава восемнадцатая. Валдгейм. Биробиджанский район
(где заключаются и не заключаются различные альянсы и союзы)
с. Валдгейм,
Еврейской автономной локации
48°41′ с. ш. 132°58′ в. д.
Спал Четвертый плохо — всю ночь его мучили кошмары, в которых Псих умирал от ран, а по его душу (и тело) являлись страшные оборотни. Каждый раз, когда они набрасывались на него с торжествующим хохотом, монах просыпался в холодном поту.
Последний раз это случилось на рассвете. Четвертый посмотрел на сереющее небо за окном и на всякий случай растолкал Психа.
— Чёчилось? — обезьян, жмурясь, приоткрыл один глаз.
— Уже рассвет. Тебе вставать не пора?
— Да ты обезумел. — сказал Псих, переворачиваясь на другой бок и устраиваясь лицом к стенке. — Кто ж ходит в гости по утрам? Нет таких казней, которые не устроила бы уважающая себя женщина чужому мужику, разбудившему ее на рассвете. Нет уж, мне еще дорога моя облезлая шкурка. Буди меня часов в десять, не раньше.
— А в какие гости ты собрался? — удивился монах.
— К Гуа, разумеется. — сонным голосом ответил обезьян. — Куда нам с тобой еще идти? Или к ней, или уже сразу по известному адресу. Все, отстань. Дай поспать, любопытная Варвара.
Неизвестно где в Верхних Планах
Из портала Псих вывалился исключительно удачно — Гуа успела не только проснуться, но и привести себя в презентабельное состояние и одеться на выход. И лишь когда она уже стояла в дверях, собираясь уходить, на ковер шлепнулся незваный гость. Вот как тут не зародиться подозрению, что хитрый обезьян привирал, убеждая, не способен следить за хозяйкой?
Вот и у Гуа такие подозрения возникли. В итоге визитер хватался за голову и ругался нецензурной бранью много дольше, чем в первый раз.
— Я уже готов заподозрить, что ты не рада моему появлению. — глухо проговорил он, когда его мозг перестал взрываться изнури.
— Я боюсь, что ты немного попутал. — отчеканила Гуа. — Это не дом приемов беспардонных обезьян. Тебе показалось. А теперь — вон!
— Я уже давно не являюсь обезьяной. — кряхтя, Псих начал подниматься с пола. — Что же до моего визита… Не думал, что я это когда-то скажу, но мне нужна твоя помощь.
Гуа замерла, как будто громом пораженная, а потом медленно повернула голову.
— Я ослышалась, или главный гордец и хвастун всех времен и народов меня о чем-то попросил? Быстрее сваливаем отсюда, сейчас небо рухнет на землю.
— Мне повторить? — голос у Психа был совсем нехороший. — Я могу, если столь прекрасной даме это доставляет настолько сильное удовольствие. Как пел один бородатый мужик: «Да, я готов унизиться!». Мне нужна твоя помощь. Довольна?
— Перестань. — мягко сказала Гуа. — Никто не собирался тебя нагибать, наслаждаясь процессом. Я просто удивилась, и, согласись, у меня были к тому основания. Что случилось, Псих?
— Что-что… — передразнил Псих все еще недовольным, но заметно помягчевшим голосом. — Не вывожу я сам, вот что. Дважды пробовал. И так, и сяк прикидывал — никак не могу вытащить один. Напарник нужен.
Гуа сбросила туфли, достала трубку, потыкала в кнопки и начальственным голосом объявила кому-то: «Меня сегодня не будет, рулите сами, завтра утром — доклад». Бросила коммуникатор на журнальный столик, плюхнулась в кресло и велела Психу:
— Рассказывай.
Псих коротко изложил события последних дней. Еще в процессе доклада куратор цапнула коммуникатор и с невероятной скоростью начала отправлять запросы, одновременно изучая ответы.
Когда Псих закончил рассказ, она резюмировала:
— Понятно. Черный этот у нас в базе есть. Мутировал из медведя, агрессивен, склонен к насилию. Умеет работать с людьми, неплохой тактик, но никакой стратег, поэтому в оперативную разработку не попал. Мы его специально не отслеживаем — так, попадает в наше поле зрения время от времени. Хорош в прокачке, поэтому в Верхние Планы пробился довольно рано. Сброшен на Землю за многочисленные правонарушения. Став падшим, быстро собрал многочисленную и преданную ему банду, сильнейшую в секторе, но из-за отсутствия стратегического мышления это его потолок. Из того, что нам о нем известно — да, ты сегодняшний и он примерно равны по силе.
— Спасибо, но это уже установлено эмпирическим путем. — саркастически прокомментировал Псих.
Гуа, не обращая внимания, закончила мысль:
— …и — да, один ты объективно не разрулишь. Но за мое вмешательство будет штраф, и немалый. И я совершенно точно не могу пойти и закатать в асфальт всю эту банду во главе с командиром. За это такие штрафы выкатят, что можно уже никуда и не ходить.
— На самом деле во всей этой истории с рясой у нас выбор простой, — уверил ее Псих. — Или твое участие со штрафом, или возвращение на исходную и всем спасибо, все свободны. Разумеется, необходимо постараться минимизировать и твое участие, и штраф. Не держи меня совсем уж за дурака, это обидно и незаслуженно.
— Ладно, согласна. — кивнула Гуа. — Но вообще-то тебе уже пора землю рыть в поисках напарников, причем срочно Один ты и впрямь не вытащишь. Мы недооценили агрессивность среды. Таких медведей по пути немало будет. Ладно, это все лирика. У тебя план-то есть? Или ты прибежал в целом поныть: «Девушка, помогите пожалуйста!»?
— «Девушка…» — хмыкнул Псих. — Вспомнила бабка, как девкой была.
— Сейчас в глаз дам. — серьезно сказала Гуа.
Псих поморщился:
— В твоей совместной работе со мной есть одно неоспоримое преимущество. Я тебя знаю, как облупленную, поэтому со мной не надо пыжиться, молодиться, производить нужное впечатление и самоутверждаться. Ты в силу своей некоторой ограниченности еще не оценила этот плюс, но скоро обязательно оценишь.
— Перевожу с манипулятивного на общечеловеческий: «Я тебе буду хамить, а ты терпи и радуйся». — немедленно прокомментировала Гуа. — Псих, мы и правда слишком хорошо друг друга знаем, чтобы устраивать эти ритуальные танцы. Я тебя умоляю — переходи уже к делу. Я же тебя знаю — что ты там придумал?
— Скажи, у тебя «Преображение» какого уровня?
— Максимального. Еще лет двадцать назад до капа добила.
— Это радует. Значит, он со своим «Развеиванием иллюзий» гарантированно обломается и ничего не развеет. Тогда слушай план. У меня есть «Минимизация»…
— Гонишь. — уверенно сказала Гуа. — Ее даже у Штанов нет.
Псих только вздохнул и утомленным голосом продолжил:
— Повторяю — у меня есть «Минимизация»…
Где-то в Биробиджанском секторе
Еврейской автономной локации
48°68′ с. ш. 132°87′ в. д.
Некоторое время спустя Псих и Гуа сидели в кустах неподалеку от пещеры Черного.
— И чего мы ждем? — с некоторым раздражением осведомилась Гуа.
— Не чего, а кого. — просветил ее Псих. — Гостей. Праздник сегодня у человека. Юбилей даже. Как же можно без гостей обойтись? Вот, ждем, кто первым нашего именинника поздравить придет.
Помолчали.
— Ну и где твои гости? — не выдержала Гуа минут через двадцать.
— Не мои, а его. — уточнил Псих. — А ты все такая же. Шило в заднице. С тобой только в засаде сидеть.
— И не говори. — вдруг захихикала Гуа. — Меня что-то аж ностальгия придавила. Я уже и не помню, когда я вообще в поле выбиралась — меня же Имп еще когда на аналитику перебросил. На опасные дела принципиально не пускает. А уж полевая операция в паре с тобой — это вообще что-то из давних полустершихся воспоминаний. Эх, где мои 16 лет…
— Там же, где мои. — отрезал Псих. — В прошлом.
— Вот умеешь ты. — взгляд Гуа был не просто неласков, в нем была самая настоящая злоба. — Не разучился за столько лет сапогами в душу наплевать.
— Учителя хорошие были. — не остался в долгу Псих. — Доходчиво все объясняли.
— Все, заткнись. — прошипела Гуа. — Если бы не общее дело, я бы вообще с тобой на одном гектаре не оказалась.
— Вот и хорошо. — невозмутимо ответил Псих. — Я тоже, знаешь ли, не горю желанием. Делаем дело — и разбегаемся. Надо реже встречаться. Но вообще-то это ты меня уговаривать пришла, а не наоборот.
— Ах ты табуретка волосатая… — Гуа аж задохнулась от негодования.
— Все, ша! — Псих резко сменил тон. — У нас клиент. Работаем. Смотри в оба, снимай внешку.
Надо отдать должное Гуа — все споры и разборки мгновенно были сдвинуты в сторону, она внимательно смотрела вперед, на дорогу.
А по дороге на невидимом сноуборде летел над землей уже знакомый нам биробиджанский чиновник, которого Черный называл Мариковичем.
— Старый знакомый! — хмыкнул обезьян и повернул голову к Гуа. — Я пошел, ты как все параметры снимешь, дай знать.
Сказав это, Псих встал, не таясь. Вышел на дорогу и жестом гаишника указал коррупционеру на обочину. Дескать — паркуйся, родимый, сейчас мы с тобой поговорим.
Первый гость со скольжения перешел на шаг, но останавливаться не спешил.
— Чо надо?! — недружелюбно буркнул он.
— Вы не скажете, сколько сейчас градусов ниже нуля? — поинтересовался Псих.
От неожиданности чиновник даже остановился.
— Сейчас плюс, дебил. — ответил он. — Лето же.
— Ах да, лето. — поскучнел Псих. — Это я не учел. Тогда вопрос меняется. Скажите, как пройти в библиотеку?
Чиновник ничего не понял, но, как опытный человек, сразу насторожился. А как практикующий маг — принял меры, и в его левой ладони закрутился горячий снежок файерболла.
— Ты кто? — резко спросил он. — Сдернул отсюда, быстро.
В это время в кустах раздалось пеньканье синицы. Псих чуть не вздрогнул от нахлынувших воспоминаний — в их старой команде это был знак «я готова».
— Извини, Марикович, — пожал плечами Псих и извлек палку. — Но я убежденный борец с коррупцией.