— Да с этим чудаком вообще все понятно! — махнул рукой Псих — Чувствую, ту еще проблемку мы себе на шею водрузили, причем добровольно и с песнями. Но я сейчас о другом. Ладно, денег мне не заплатили. Но у этого свиноида-кулака была куча бабла в загашнике. Да и вообще, хозяйством он владел — дай бог каждому! И что? Ты же его заставил все раздать! Вообще все! И деньги, и вещи. Вся деревня в воротах давилась, как за бесплатной водкой. Хорошо еще — тестю с бывшей женой ничего не досталось.
Четвертый пожал плечами, и в его голосе прорезалась твердость:
— Так положено. Уходящий в монахи ничего не берет с собой из мира, кроме одежды, обуви, сменного белья и еды на два дня. Вообще ничего. Ты, кстати, вообще голым в монахи перешел, в прямом смысле слова.
— Ну да, ну да… — проворчал Псих. — Кто же знал, что в его случае «еды на два дня» — это пара груженых жрачкой телег. Ладно, там впереди село какое-то. Но, по ходу, не жилое, у половины домов крыши провалились.
Псих ошибся. Село Каменный карьер и впрямь было практически нежилым. Но именно что «практически». Одна изба вполне себе функционировала, выглядела неплохо, даже и сидящий на цепи пес, облаявший незваных гостей, не производил впечатления помирающего дистрофика.
На лай из избы вышел хозяин — пожилой бородатый мужик. Он молча оттащил пса, и кивнул монахам — проходите, мол, в избу. Троица, разумеется, не замедлила воспользоваться любезным предложением.
Мужик, судя по всему, жил один и был не то травником, не то алхимиком. По крайней мере, травы в избе сушились везде, на всех горизонтальных плоскостях, кроме стола и кровати.
За столом и устроились ужинать. Там-то и завязался разговор.
— Куда идете, калики перехожие? — поинтересовался хозяин, когда все, кроме Жира, утолили первый голод. Свин тоскливо оглядывал опустевший стол, но деликатно молчал.
— В Москву. — ответил Псих.
Хозяин уверенно покачал головой:
— Ставьте пометку «не дошли» и разворачивайтесь. Дальше не пройдете.
— Это еще почему? — влез в разговор Четвертый.
— Сразу за мной, в Архаре и дальше — владения банды Желтого Соболя. Он никого не пропускает.
— А пробиться не пробовали?
— Да через одного пытались. Все попытки заканчивались одинаково — провалом. Соболь очень сильный маг воздуха. Его никто не может одолеть.
— А договориться?
— Теоретически проход можно купить, но у абсолютного большинства нет столько денег, поэтому все идут обратно.
— А если — чисто теоретически — у нас есть нужная сумма? — поинтересовался Псих.
— А тех, кто может себе позволить столько заплатить, Соболь предпочитает не пропускать, а грабить. А потом сажает в свой зиндан в надежде на выкуп родственниками.
— Так не бывает. — уверенно сказал обезьян. — Нельзя плевать на правила человеческого общежития. Раздосадованные нарушениями социальных норм граждане спустят кровь по капельке. В назидание, так сказать, всем, кто покусится. Можно плевать на всех, но недолго. Или долго, но тогда не на всех. А все время на всех плевать нельзя. Отморозки долго не живут.
Старик согласно кивал всю эту недолгую речь. А потом сказал.
— Ты абсолютно прав. Все так думали. И я так думал. Но Желтый Соболь здесь сидит уже полтора года. И никто ему не смог ничего сделать. А он реальный отморозок, отбитый на всю голову. Теперь под ним — четыре населенных пункта. Более того — в его банде мало-помалу оказались все приличные бойцы нашего сектора. Потому что вариантов немного — или ты идешь под Соболя, или ты ложишься в землю. При этом он не идиот, и тех, кто не представляет для него опасности — не трогает. Я, например, живу абсолютно спокойно в паре километров от его пещеры. Пилюли из трав нужны всем, а его бойцам — чаще других. Главное, не забывать аккуратно отстегивать Соболю его долю.
Псих возражать не стал, но по лицу было видно, что не особо поверил сказанному. Зато подал голос Жир.
— По-моему, дед, ты нас лечишь. Я не в жизнь не поверю, что ни в Хабаровске, ни в Благовещенске не нашлось сил забить в асфальт какого-то Соболя.
Старик улыбнулся.
— Демон, ты забываешь, что Соболь сидит в Архаре. Ну, не только в Архаре, конечно, тот же Новобурейский тоже под ним, но главное лежбище — в Архаре.
— И что? — не понял Жир.
— Ну, у меня есть своя теория, почему так происходит. Дело в статусе станции.
Видите ли, люди очень не любят меняться. Наши земли всегда жили железной дорогой — здесь все села и города нанизаны на нитку Трансиба, чуть отойди в сторону — и нет там практически ничего, кроме тайги.
— А при чем здесь это? — хрюкнул свин. — Железка давно не работает.
— Железка не работает, но люди остались те же, и они учат детей жить так, как сами привыкли. А здесь все слишком долго жили, подлаживая свою жизнь под железную дорогу.
— И что? — хрюкнул невоспитанный свин. — Хорош лечить, давай уже объясняй толком.
Старик улыбнулся, и перешел к сути.
— Не знаю, знаете ли вы или нет, а Трансиб делился на железные дороги. И именно по станции Архара. Все, что на восток от нас, до Тихого океана включительно — Дальневосточная железная дорога с центром в Хабаровске. Все, что к западу — Забайкальская железная дорога с центром в Чите. При этом западные, и восточные столетиями знали, что за Архарой начинается «не наше». Да и сама Архара нам нафиг не сдалась. Пусть о ней те заботятся. Мы всегда были чужие и для тех, и для этих. Таким это отношение и осталось по сей день. Формально мы в Амурской локации, но Благовещенску абсолютно наплевать — что у нас здесь происходит. Чему Соболь, надо сказать, очень сильно рад.
— Все равно не получается. — сказал Псих. — Нельзя просто так взять и закрыть проход. А торговля?
— А торговля идет! — заверил травник. — Просто торгуют все через Соболя. Ну что? Убедил?
— Нет. — коротко сказал Псих. — Не убедил. Завтра мы пойдем дальше.
— Воля ваша. — кивнул старик.
Остаток вечера прошел в мирной беседе ни о чем. Четвертый особенно долго болтал со стариком, и в итоге травник, похоже, всерьез проникся важностью их миссии.
По крайней мере, провожая гостей утром, он сказал напоследок:
— Сразу за мной начинаются кордоны Желтого Соболя. Рано или поздно вы нарветесь на один из них. Даже если одолеете посты — рано или поздно вам придется драться с самим Соболем. Вот тогда — если вдруг останетесь живы — возвращайтесь ко мне. Подлечу и денег не возьму.
Где-то в Архаринском секторе
Амурской локации
49°35′ с. ш. 130°08′ в. д.
На патруль они нарвались уже на подходе к речке Архара.
Сначала потянуло ветерком, и Псих забеспокоился.
— Что ты дергаешься? — поморщился Жир.
— Ветерок не нравится.
— А что не нравится? Мне, наоборот, в кайф. Комаров сдувает.
— Пахнут не ахти этот ветерок. — сказал Псих, принюхиваясь. — Больше тебе скажу — воняет конкретно. Поисковой магией воняет. Босс, слезь с лося и пошли пешком. И побыстрее. Боюсь, дорогие товарищи, что нас уже засекли.
Вскоре после этого и появился патруль.
Ну как — патруль? Патрульный.
Это был тигриный демон, качающийся в оборотня.
Он появился в своем зверином обличье — с диким рыком выпрыгнул на тропу со стороны Жира. Рев был страшен настолько, что Четвертый сам не понял, как от страха оказался глубоко в кустах.
Зато свин труса праздновать не стал и с разворота ударил тигра своими граблями.
Тот отскочил в сторону и перекинулся в гуманоидную форму.
— Вы что, безумцы — смерти ищете? — зарычал он. — Эй, алло, монахи, вы берега попутали? Это земля Желтого Соболя, в ней мы вас и прикопаем. Ты же мне кровь пустил, хряк!
— Это мы сейчас разберемся, кто кого еще прикопает! — завопил свинтус и, размахивая граблями, ринулся на врага.
Но тигроид, который был без оружия, боя не принял — он опять перекинулся в звериную форму и большими прыжками помчался к скалам, расположенным неподалеку. Вскоре он уже бежал обратно, размахивая двумя мечами из красной меди.
— Ну все, поросеночек. — обещал он на бегу. — Сейчас ты будешь визжать. Нет — ВИЗЖАТЬ.
И началось месилово. Сталь граблей билась о красную медь, Жир, на первый взгляд, достаточно успешно теснил противника, но Психу что-то не нравилось.
Он морщился, наблюдая бой, и чем дальше, тем сильнее. Наконец, обезьян не выдержал:
— Блин, дебил толстый, куда он прет! Он же только-только после смены класса, ни фига еще к урезанным способностям не привык, ему осторожно надо драться, в глухую защиту уходить и на контратаках действовать. А он своими граблями машет, как мельница крыльями. Блин, не могу я на это смотреть. Короче, Босс, сиди в своих кустах тихо, я к свину. Вдвоем мы этого тигра быстро завалим и вернемся.
Обезьян махнул посохом против ветра, наращивая размер и полетел на невидимом сноуборде в сторону драки, ловко лавируя между деревьями.
Подход подкрепления оборотень заметил заблаговременно. Быстро оценив свои шансы, он опять перекинулся в зверя и бросился бежать.
— Не отпускай его! — закричал Псих. — Кончать его надо, иначе подмогу приведет! Лётом зажимаем с двух сторон!
Запыхавшийся Жир молча кивнул — дескать, понял, с ходу на бегу тоже оседлал ветер и помчался вслед тигру. Оба монаха демонстрировали высший пилотаж скольжения по пересеченной местности, виртуозно огибая препятствия. Тигр потерял свой главный козырь — преимущество в скорости.
Минут через пять случилось неизбежное — загоняя с двух сторон, они прижали противника к скалам. Оказавшись в безвыходной ситуации, оборотень свирепо зарычал и бросился в самоубийственную атаку на преследователей. Монахи, спрыгнув с оседланных ветров, кинулись ему навстречу, размахивая граблями и посохом.
Казалась, развязка близка, но за секунду до столкновения тигр применил какое-то заклинание. Из остановившегося тела выскользнула едва заметная тень, с невероятной скоростью полетевшая вперед. При этом оставшаяся позади тигриная тушка рычала, махала лапами, пытаясь зацепить Психа и Жира когтями, и вообще вела себя совершенно естественно. Монахи же азартно охаживали тигра сталью, не замечая, что творится у них за спинами.