Однако левоцентристская политика бразильского правительства никак не является односторонней. Наоборот, она предполагает сочетание интересов состоятельных слоев общества, владеющих значительной собственностью, получающих высокие доходы, с интересами народных низов, преодоление бедности и увеличение той части населения, которая живет на уровне среднего достатка. Правительство находит способы увязывания интересов противостоящих друг другу классов и социальных слоев на почве верховенства общенациональных целей ускоренного роста и выхода страны на одно из первых мест в мире.
Из такой политики вытекает не только преодоление бедности и смягчение социальной напряженности, но и поощрение частной инициативы и предпринимательства, неизбежным следствием чего является увеличение состояний преуспевающих бизнесменов. На почве общего роста экономики в 7-8 процентов в год увеличивается и число долларовых миллиардеров, поскольку их успех является немалым слагаемым этого роста. За последние десять лет их число возросло с 6 до 30. Наиболее известным из них является 54-летний Эйке Батиста с состоянием в 27 млрд. долларов.
При этом следует заметить, что в Бразилии частное обогащение происходило не на фоне спада экономики и захвата государственной собственности, как это было у нас в начале 90-х годов, а путем созидательного предпринимательства частного капитала. Это видно на том, что рост миллиардеров здесь происходил одновременно с высокими темпами экономического роста. Так, если рост ВВП Франции в 2010 году составил 1,6 процента, а Великобритании – 1,4 процента, то в Бразилии он составил 7,5 процента. Объем ВВП Бразилии достиг 3,675 триллиона реалов (2,23 триллиона долларов). Об этом говорится в официальном пресс-релизе статистического ведомства страны – Brazilian Institute of Geography and Statistics. Как заявил министр финансов Бразилии Гвидо Монтега (Guido Mantega), «если принять во внимание покупательную способность и цены, <…> бразильский ВВП составляет 3,6 триллиона долларов, что позволяет экономике страны выйти на пятое место в мире, обогнав Францию и Великобританию» (http://www.russobras.com/economy_main.php).
Пример Бразилии – еще одно свидетельство того, что вставшие на альтернативный Западу путь развития имеют успех, а перенимающие западную модель и идущие указанным им путем терпят провал.
7. О чем говорит опыт успешно развивающихся стран?
Как мы видим, контраст между странами, сделавшими правильный выбор и достигшими успеха, и теми, кто сделал ложный выбор, приведший их в тупик развала, столь велик, что говорит о многом. В частности о неспособности неолиберальной ортодоксии отвечать потребностям современного экономического развития. Если бы предложенные Поппером, Куном и Лакотошем критерии научной состоятельности соблюдались на практике, то осуществляемую Китаем, Вьетнамом, Индией и Бразилией концепцию планово-рыночной экономики надо было бы признать революционным переворотом в экономической мысли. При этом подтверждением научной состоятельности этой концепции служили не только успехи стран, идущих по этому пути, но и кризис, поразивший страны, идущие по неолиберальному пути и придерживающиеся неоклассической концепции развития. Выходит, что опыт развития подтвердил (верифицировал) теорию сочетания плана и рынка как наиболее эффективную систему ведения хозяйства. В то же время тот же опыт опроверг (фальсифицировал) основные постулаты неоклассической ортодоксии, не только то, что называется «защитным поясом (protective belts), но и твердым ядром (hard core).
Названные страны (Китай, Вьетнам, Индия и Бразилия) показывают миру новую модель экономического развития, позволяющую в перспективе преодолеть периферийность (отсталость) страны и обеспечивающую ей выход на более передовые позиции в мире. Отличительными чертами этой модели, как мы теперь лучше всего видим на их примере, являются:
Во-первых, отказ от фетишизации идеологических ценностей, какими для западной либеральной концепции являются частная собственность и рыночная экономика, а для советской марксистской концепции – государственная собственность и централизованное планирование. Новая модель экономики исходит из прагматической концепции социальной ориентации экономического развития и на первый план выдвигает задачу повышения народного благосостояния во всех областях жизни.
Как мы старались показать выше, попытки реформирования экономики в бывших социалистических странах потерпели крах, потому что они были ориентированы на достижение идеологических целей. Приватизация государственной собственности и разрушение социалистической плановой экономики и утверждение на ее месте рыночной экономики, основанной на частной собственности, были самоцелью, т. е. главными. Что будет при этом с населением этих стран, «реформаторов» и их западных наставников не занимало. В результате положение населения ухудшилось. В рассмотренных нами странах все обстоит иначе. Реформы были проведены таким образом, что экономический рост сопровождался повышением народного благосостояния. Основная часть населения, так или иначе, пожинает благотворные плоды реформ и принимает активное участие в их осуществлении. Высокая трудовая, изобретательная и предпринимательская активность значительных слоев общества была и остается одним из важнейших источников японского, а теперь китайского и вьетнамского чуда.
Во-вторых, смешанная планово-рыночная организация экономики со значительными регулирующими функциями государства, в особенности макроэкономических пропорций, вместо чисто рыночной ее организации, когда функция государства сводится к роли ночного сторожа, а развитие экономики предоставлено воле невидимой руки рынка. Тесная связь между бизнесом и государством, о которой говорилось выше на примере Японии, является проявлением такой модели экономики.
Япония пришла к ней прежде всего под влиянием шока своего поражения в ходе Второй мировой войны, когда ее экономика оказалась в руинах. Тогда было осознано, что своей невидимой рукой рынок не сможет вывести экономику из этого состояния, а тем более поднять ее до нужной высоты. Поэтому государственная власть стала основным рычагом этого подъема. Китай пришел к необходимости этой модели с противоположной стороны, под влиянием шока «культурной революции» и провала тотального планирования. Вьетнам также со временем отказался от механического заимствования советского опыта, что одними директивами без рынка можно сделать рывок к желанной высоте. Своими успехами опыт рассмотренных стран положил конец утверждениям о несовместимости плана и рынка.
В-третьих, активизация частного предпринимательства, которая осуществляется не путем разрушительной и грабительской пиратизации, как это было в постсоветских государствах, а путем основания и развития частных предприятий, их обеспечения ресурсами, повышения результатов деятельности, и создания, таким образом, класса талантливых организаторов и менеджеров частных и государственных предприятий. Правда, Китай имел для этого лучшие возможности, поскольку частное предпринимательство там до конца не было ликвидировано и всегда оставались его островки, которые в условиях реформы стали опорой развития частного капитала. Тем не менее главное в том, что государственная собственность ни в Китае, ни во Вьетнаме не была разрушена, а преобразована в соответствии с требованиями рынка, а развитый частный сектор был создан за счет его форсированного роста при полной государственной поддержке.
В-четвертых, образовательная система и научные исследования в рассмотренных странах, в отличие от нас, не только не были разрушены в ходе реформ, а получили небывалое до этого развитие. Вместе с заимствованием лучшего зарубежного опыта и повышением отечественного образования и эффективности научных исследований практикуется массовая посылка молодежи на учебу в развитые страны, как и командировки и стажировки в западных научных центрах. Ученые не были опущены до нищенского уровня, как у нас, а, наоборот, были созданы благоприятные условия для их эффективной работы. Наряду с этим была развернута в буквальном смысле массовая охота за лучшими в мире научно-техническими разработками, для приобретения которых не жалели средств. В странах ускоренного развития было и есть полное сознание того, что расходы на образование и науку являются самой эффективной сферой приложения капитала, если иметь в виду не захват краткосрочного куша, а долгосрочные интересы страны и перспективы ее развития.
В-пятых, экспортная ориентация китайской экономики за счет всемерного развития обрабатывающей промышленности, прежде всего выпуска и поставки на мировой рынок изделий высоких технологий. Конечно, рассмотренные страны еще далеки от того, чтобы полностью избавиться от своего периферийного положения в мире, но явно идут по этому пути. Есть полное сознание того, что только конкурентоспособность на мировом рынке гарантирует им экономическую, а вместе с тем и политическую независимость от более могущественных стран, и они следуют этим курсом. В прошлом мы видели тот же курс на примере обилия и высокой конкурентоспособности японских товаров на мировом рынке, а теперь то же самое мы видим на примере ряда других стран.
Заключение
Здесь мы смогли рассмотреть лишь основные проблемы, которые, по нашему мнению, диктуют необходимость отказа от гибельной для нас неоклассической модели рынка и выбора соответствующей нашей традиции и нуждам планово-рыночной модели экономики. Теоретические истоки наших многочисленных бед и страданий, как должно быть видно из вышеизложенного, надо видеть в неоклассической теории, которая была предложена нам в соответствии с западной стратегией подчинения российской экономики своим интересам. Наглядным подтверждением принятия такой стратегии явилась наша готовность под обманным названием «великой энергетической державы» подчинить свои ресурсы развитию других стран и тем самым поставить свою судьбу в зависимость от милости покупателей топлива и сырья.