– Это плохо?
– Не знаю, – признался Никк. – Просто… Меня не покидает ощущение, что я что-то упускаю. Что-то важное будто бы стучится в дверь на самой границе моего подсознания, и я никак не могу понять, вспомнить, что это такое. Почему мы там оказались? Именно там? Именно ты и я? Не люблю загадки без ответов.
– Мой папа обычно говорит, что мы всегда получаем то, к чему стремимся. – Видимо, Ане не пришло в голову ничего лучше, чем процитировать собственного отца.
Беседа на мгновение прервалась, но Никк не успокоился. Ему хотелось закричать, выплеснуть эмоции, которые он не понимал. Он чувствовал себя потерянным, ведь он всегда контролировал свою жизнь, а не наоборот. Но вот теперь… С тех самых пор, как Никк встретил Аню, в его сердце словно образовалась пустота, которую он никогда раньше не замечал.
«Ирн прав, – подумал Никк, внимательно разглядывая шнурки собственных кроссовок, – Аня – всего лишь человек, каких миллионы. Дафна права, Аня не имеет ни малейшего представления о моем мире. Она не может стать его частью».
Почему же Никк чувствовал себя так странно? Любовь? Нет, непохоже, он и раньше влюблялся, но чувства испытывал совсем другие. Волнение? Да. Трепет? Да. А такое ни с чем не сравнимое ощущение непостижимой тайны? Нет, никогда прежде.
Каждый раз, когда Никк смотрел Ане в глаза, ему казалось, что своим мягким взглядом она касается его души, пробуждая давно – но какие, о чем? – забытые воспоминания. Это будоражило его, сбивало с толку. Никк никогда не забывал ничего важного, а теперь терялся в догадках. Что он не может вспомнить? Что вообще с ним происходит? Или сестра права: не с ним, а между ними?
В это время мимо прошла Дафна и с любопытством глянула на Никка с Аней. Ничего не сказав, она направилась к Ирну с требованием сверить направление, на которое указывал Синчи, с картой навигатора.
– Ты кому-нибудь говорила про тот сон? – шепнул Ане Никк, провожая сестру взглядом.
– Нет.
– И не надо, – попросил он. – Особенно Даф. Не хочу, чтобы она переживала. Ей бы со своими снами разобраться.
Все двинулись в путь.
Аня знала, что Никк наблюдает за ней. Он выглядел странно, казался радостным и в то же время печальным. Точно какая-то мысль не давала ему покоя, отягощала его и окрыляла одновременно. Аня отвлеклась от мыслей о Никке, вспомнив о другом.
«Скоро мы найдем книгу, – с грустью напомнила себе она. – Даитьяне вернутся в Суталу, я вернусь домой. Они сотрут мне память, и ничего у меня не останется?..»
Идти оставалось действительно недалеко. За несколько часов компания добралась до перевала, за которым согласно навигатору Ирнея и словам Синчи возвышалась гора АнКу с заветным входом в тайный город Пайтити.
Когда они добрались до самой вершины склона, среди зарослей папоротника показалась извилистая тропинка, ведущая в низину. Синчи остановился и указал на тропу.
– Хломь, – серьезно сказал он.
– Какой хлам? – не понял Ирней и уставился под ноги.
– Хломь, хломь! Гора! – пояснил тот, нетерпеливо тыча пальцем в тропинку, а затем вперед на другую сторону перевала.
– А-а-а… Холм? – наконец сообразил Ирн. – Согласен, мы почти на месте. Чего же мы ждем? Пошли.
С этими словами кудрявый даитьянин решительно шагнул вперед, собираясь спуститься вниз.
– Нет ходить дальше, – замотал головой Синчи, испуганно схватив Ирна за руку. – Сумрачные танцоры!
– Ты опять начинаешь? – недовольно пробурчала Дафна. – В этой глуши никого, помимо животных, насекомых и шестерых сумасшедших, блуждающих которые сутки по лесу.
– Сумрачные танцоры, – настойчиво повторил Синчи и, словно боясь, что его заметят, опасливо выглянул из-за стволов деревьев, под которыми остановились путники.
Не обращая внимания на предостережения Синчи, Аня подошла к самому склону и замерла, затаив дыхание от увиденного. Перед глазами открывался чудесный пейзаж, точно нарисованный талантливым художником: полупрозрачные облака, подсвеченные лучами заходящего солнца, сами излучали свет и озаряли бескрайнее море зелени. В ее ветвях мелькали птицы, слышалось их мелодичное пение.
– Смотреть туда, – Синчи указал на что-то между деревьями.
Аня вгляделась туда, куда указывал гид. Вскоре она заметила какое-то движение в зарослях: к ним приближалась дюжина огоньков, выстроенных один за другим в цепочку. Скоро стало понятно, что огоньки эти не что иное, как горящие факелы.
– Я нет ходить дальше, – категорично заявил племянник Капака. – Сумрачные танцоры убивать. Идти вы.
– Вот спасибо, очень жизнерадостная перспектива, – усмехнулась Рилл.
– И ты бросишь нас в джунглях? – спросил у Синчи Никк, вглядываясь в стремительно погружающуюся в сумрак долину.
– Они пропустить вас, если вы достойны, – на лице Синчи застыл ужас перед таящейся во мраке неизвестностью. – Но если нет, вы не вернуться. Никто не вернуться.
Даитьяне и Аня смотрели на перевал. Теперь огоньки не двигались, а замерли у подножия холма. Постепенно стали различимы фигуры людей, заступивших на караул вдоль тропы. Рядом с каждым из них горел воткнутый сейчас в землю достаточно внушительного размера факел.
– Нет ходить! Дазвидоня! – пискнул Синчи и, прежде чем кто-нибудь успел его остановить, сиганул назад в чащу.
– А сначала он показался вполне скучным молодым человеком, – глядя ему вслед, признала Амариллис.
– Гены берут свое, – невесело усмехнулась Дафна.
– Синчи был прав, ты всегда ломаешь чужое выше, – хмыкнул Никк и вполне серьезно добавил: – Что делать-то будем?
– Чтобы обойти холм с другой стороны, понадобится много времени, – высказался Ирней.
– Значит, дождемся, пока совсем стемнеет, и тихо перейдем перевал, – предложила Аня. – У вас в сумках полно «магических» кристаллов и гаджетов для всяких целей. Чем может быть опасна кучка диких индейцев?
– Согласен, – кивнул Никк. – Максимум, что они могут сделать, – это обстрелять нас деревянными стрелами. Но на такой случай есть гипергравитационные пояса. Проверьте, все ли кристаллы в них заряжены, и как только наступит ночь, двинемся через перевал.
Убедившись, что снаряжение в норме, все уселись под деревьями в ожидании заката.
Аня задумчиво смотрела на группку людей, с которыми ее свела судьба. Никк, его фокусы с огнем и снами, будоражащие воображение… Дафна, чье настроение меняется чаще, чем ветер в горах… Ирней, одержимый техническими игрушками, как ребенок конфетами… Амариллис, которая сходит с ума по местным цветочкам и может найти радость в самой неприятной ситуации…
Еще был пугливый Синчи, проживший всю жизнь в глухой деревне и все равно боящийся каждой хрустнувшей ветки. И она сама – Аня. Всего неделю назад ее больше всего заботило, как сказать отцу о проваленном экзамене. А теперь, когда она здесь, то вообще не может с ним поговорить…
– Что вас больше всего поразило на Земле? – спросила у даитьян Аня, чтобы отвлечься от своих мыслей.
– Замки на дверях, – немедленно выпалила Амариллис. – Это так странно! Почему люди воруют?
– Они не только воруют, но порой без особых причин убивают друг друга, – заметила Даф. – Я устала каждый раз, включая телевизор, слышать подобные новости. У нас на планете такого не бывает. Война не в счет.
– Но на Земле много чего интересного, – с азартом заметил Ирней. – Комиксы, например. Люди обожают супергероев со всякими сверхспособностями, но сами в них не верят. А тем временем кибербраслет, пара жидких кристаллов и…
– Мы поняли, – прервал его Никк. – Не нужно сейчас расписывать бизнес-план по воплощению комиксов в реальность.
– А что тебя удивляет на Земле? – Аня вопросительно посмотрела на Никка, и тот растерянно взглянул на девушку в ответ.
– Неопределенность, – наконец произнес он после долгой паузы.
– Неопределенность?
– Да, – кивнул Никк, его голос теперь звучал увереннее. – На Да’Арии ты всегда знаешь, что ждет тебя в будущем, понимаешь, чего можешь добиться, а чего нет, знаешь, что нужно делать, чтобы получить желаемое. Хочешь быть ученым – изучаешь науку. Хочешь стать музыкантом – учишься сочинять музыку. Ты видишь дорогу, что тебе подходит, и идешь по ней. Ты можешь изменить ее, если захочешь, но не можешь изменить себя. Так нас учат, верно?
Даитьяне молчали, и Никк продолжил:
– У землян все по-другому. Ты хочешь создавать музыку, но изучаешь науку, потому что другие говорят, что это правильно. Земляне порой отчаиваются, думая, что могут изменить себя, чтобы дорога стала для них подходящей, а не наоборот, – Никк кисло усмехнулся. – Сначала мне это казалось диким, ненормальным. Но потом я понял, что это не отчаяние, а надежда. Вы не выбираете очевидный путь, вы усложняете вещи, но зато это позволяет вам создать нечто большее.
– Вроде музыкальной науки? – фыркнул Ирн. – Никк, твои слова сейчас звучат дико, прямо как сами земляне.
– Нет, – Никк раздраженно выдохнул. – Вроде музыки и науки вместе. – Он посмотрел на Аню. – Вроде магии.
– Единственная магия в моем мире, – Аня постаралась натянуть на лицо улыбку, – это то, что вы принесли в него. Всякие ваши кристаллы.
– Для тебя, но не для меня. – Ветер растрепал волосы Никка, он поспешно пригладил их и улыбнулся. – Полагаю, наша с тобой магия отличается.
Аня улыбнулась: с Никком было сложно спорить, да и не хотелось. Похоже, теперь они наконец-то начали понимать друг друга.
За разговором время пролетело незаметно, солнце скрылось за утопающим в зелени горизонтом, и джунгли погрузились в привычную ночную тьму.
– Что-нибудь видно? – спросила Рилл у Ирнея, который рассматривал в бинокль склон горы.
– Ничего, – покачал головой тот. – Даже подозрительно, тепловизоры не улавливают никакого движения. Эти танцоры как будто испарились в воздухе.
– Ну и отлично, тогда пошли, – кивнула Дафна и, осторожно ступая по каменистому склону, двинулась вниз.
Остальные последовали за ней, напряженно вслушиваясь в ночную тишину. Спустившись в низину, они не стали выходить на дорогу, где по-прежнему стояли факелы, а решили пройти чуть поодаль.