– Я совсем спятила, – тряхнула головой Элла, пытаясь рассмеяться в лицо своим страхам, но они не уходили. Тени в углах кухни становились гуще и плотнее, удлиняясь, и замыкая освещенный настенным светильником круг. Дрожащими пальцами девушка потянулась к выключателю, чтобы зажечь еще один. Вспыхнув, второй светильник замелькал и погас. А потом и первый несколько раз моргнул… Сердце девушки бешено заколотилось, она схватила телефон, который лежал на столе и набрала номер Чернова. Сама не понимала, почему звонила именно ему. Непреодолимый и в то же время непроизвольный порыв.
– Слушаю, Элл, – ответил Кирилл, как ей показалось, с раздражением. Элла выдохнула, услышав человеческий голос и снова пугливо скосила взгляд в сторону темного угла возле раковины. На лбу выступили холодные капельки пота. Ей показалось… Нет, там никого не может быть.
– Ты дома? – нервно спросила Элла.
– Нет, в дороге. Что ты хотела?
– Можно я приеду?
– Я не знаю, когда буду. Я к Теме собираюсь ехать. Сама знаешь, сколько от Арбата до Чертаново.
– Мне не по себе, Кир. Жутко как-то. Давай ты ко мне приедешь, как освободишься?
– Ну, что ты как маленькая? У тебя подруг нет, что ли? Позови кого-нибудь.
– Я тебя хочу, а не подруг.
– Элла…
– Пожалуйста. Кир. Я тебя никогда ни о чем не просила.
– Это неправда.
– Хорошо, просила, но сегодня очень нужно. На душе погано, не представляешь как.
– Я подумаю. Пока, Эл. – И сукин сын бросил трубку.
– Ублюдок, – прошипела Элла. Ее уже трясло от леденящего, удушающего ужаса. Девушка не отводила глаз от темного угла, в котором, казалось, клубился черный дым и тянул к ней свои пепельные длинные пальцы.
– Господи, нет! – пискнула в панике Белевская, когда в комнате резко включился телевизор. Но даже сквозь хохот участников юмористического ток-шоу, она услышала чьи-то шаги. Все ближе и ближе.
– Мне это кажется, – убеждала себя девушка, мотая головой и вжимаясь спиной в стену. Она выронила потухшую сигарету на стол и вскрикнула от боли, почувствовав, как монета в ее ладони начала резко нагреваться.
– Ты плохо выглядишь сегодня. Тебя что-то тревожит?
– Я почти не сплю. Не могу себя заставить. Я все время думаю. Меня не покидает ощущение, что я должен сделать нечто важное.
– Что именно? О чем ты думаешь?
– О своих снах. О девушке, о том, что она хочет мне сказать.
– Сны, как правило, не имеют никакого отношения к реальным событиям, они транслируют работу нашего подсознания. Девушка во сне – это всего лишь символический объект, зафиксированный твоей психикой, олицетворение некой внутренней проблемы, подавленного страха. Незакрытый гештальт. Понимаешь, о чем я? Это может быть чувство вины за то, что ты однажды сделал или не сделал, хотя должен был.
– Она кажется реальной. Я слышал ее смех, видел, как вьются волосы за ее спиной, как мелькают босые ноги. Я уверен, что знаю ее. Это сложно объяснить… Тепло солнечных лучей. Ясное синее небо, озеро с прозрачной водой, цветущий жасмин. Закрывая глаза, я перемещаюсь туда… Каждый раз. Даже сейчас могу это сделать. Я думаю, она ждет меня, но я должен что-то предпринять…
– А я думаю, что тебе не стоит искать ответы в своих снах.
– У меня ничего нет, кроме них.
– Ты заблуждаешься. Так не бывает. Работа, близкие люди, друзья, повседневные обязанности, жизненные цели.
– Я чувствую себя…
– Как? Объясни мне.
– Не на своём месте. Словно я чужой здесь.
– А во сне ты ощущаешь себя иначе?
– Да, я чувствую связь с этой девушкой, я знаю, что она понимает меня.
– Что тебе мешает найти человека в реальной жизни и разделить с ним свои мысли, чувства, желания?
– Такого человека не существует.
– Почему ты так думаешь?
– Я знаю.
Глава 6
Кирилл
Просидев в машине минут двадцать и выкурив, как минимум, три сигареты, я набрал Тёмин номер, решив предупредить, что выезжаю к нему. Он ответил сразу, что само по себе удивительно. Он обычно бросает телефон, где попало и ищет потом по всей квартире.
– Тём, привет. Разговор есть серьёзный. Я подъеду через час, – как всегда кратко и по делу озвучил я.
– Давай завтра, Кирюх, я сплю уже, – сипловатым голосом пробормотал брат. – Я знаю, что ты в больнице был. Со мной нормально все. Сорвался немного, но это разовый случай.
– Я не только об этом хочу поговорить. И лучше не откладывать.
– Кир, устал. Устроишь свой допрос завтра.
– Ты знаешь, что Стас погиб?
– Знаю, – глухо сказал Тема.
– Ничего не хочешь мне рассказать?
– Это не телефонный разговор.
– Тём…
– Кирилл, я серьёзно. Не надо приезжать. Я не в состоянии сейчас. Завтра все обсудим. За одну ночь ничего не случится.
Так-то он прав. И время уже позднее. Пока доеду до Чертаново, уже около полуночи будет, потом обратно ехать…
– В десять утра я у тебя, Тём.
– Давай в Чайхоне, где твой день рождения отмечали в том году?
– Я наберу тебя, как проснусь, и порешаем.
– Договорились.
– Тём, ты точно в порядке?
– До завтра, Кир, – в наушнике раздались короткие гудки. Вот засранец. Тут такие дела из-за его монет творятся, а он не в состоянии объяснить, какого хрена он все это замутил.
Раздраженно рыкнув, завел БМВ и выехал со двора. Хотел домой, но в последний момент передумал. Вспомнил про звонок Белевской и как «никто» ее обозвал, снова стало неловко. Заеду на часик, осчастливлю. Тут близко, сорок минут езды, не убудет с меня.
Долетел быстрее. Полчаса, и я у подъезда Белевской. Домофон сломан, консьержка спит прямо на своем посту. В очередной раз поразившись людской беспечности и халатности, поднялся пешком на шестой этаж, позвонил в дверь. Прислушался в ожидании шагов, не дождался. Позвонил снова.
Тишина… Спит? Или к кому-то другому в гости напросилась? Позвонил еще раз, автоматически дернув ручку двери и та к моему изумлению открылась.
Еще вчера я бы не удивился. Женщины бывают забывчивы и безответственны. Еще вчера я мог бы предположить, что Элла увидела меня в окно, поэтому открыла дверь, а сама побежала в спальню наряжаться в сексуальное белье или наоборот раздеваться. Еще вчера я бы зашел в квартиру и отчитал ее за легкомысленность. А сегодня я точно знал, что ни один из перечисленных вариантов не окажется верным. Неприятное, липкое чувство пробралось под рубашку, прошлось волной озноба вдоль позвоночника. Я осторожно толкнул дверь плечом и неторопливо вошел в освещенную, стильно обставленную студию. Ощущение дежавю накатило мгновенно. Снова работающий телевизор и никаких признаков присутствия хозяйки.
У Эллы небольшая квартира, но уютная, вместительная и чисто женская. Комната, соединённая с кухней, ванная, туалет и большой балкон… Я очень надеялся, что не найду там табурет… Я начал с него. С балкона. Эллы там не было, во дворе тихо. Вернулся в комнату. Снова огляделся. На разобранной постели ночная шёлковая рубашка. Ко сну готовилась.
Может, в душе? Я медленно приблизился к ванной комнате. Шума воды не слышно, но свет включён.
– Элла? – постучав, позвал я. Мне никто не ответил. Я нажал на ручку и еще одна дверь оказалась не заперта. Я распахнул ее и окаменел от потрясения. Меня качнуло в сторону, и я придержался за косяк.
Все мы видели похожие сцены в триллерах, боевиках и фильмах ужасов. И я тоже. И не раз, и не два. Никогда не хотелось отвернуться. Закрыть глаза или промотать, никогда не подкатывала к горлу тошнота, не сбивался пульс, не колотилось, как обезумевшее, сердце. Я четко понимал, что все происходящее на экране, хорошо поставленная работа съёмочной группы. Голая мертвая девушка со вскрытыми венами в наполненной до краев ванной после команды «Стоп. Снято», улыбнется, откроет глаза и пойдет смывать грим; разбавленная красителем вода утечет в сток, а бордовые разводы на кафеле вымоют уборщики.
Но сейчас я смотрел не на профессиональную актрису, а на реальную девушку, лежащую на дне ванной, и полностью скрытой красной от крови водой. Я смотрел в ее широко распахнутые, неподвижные глаза, неестественно-блестящие на мертвенно-бледном лице и начинающие синеть губы. Я смотрел на ярко-алые, густые капли, монотонно капающие на кафель со свисающего с края ванной женского запястья. Там же, в луже крови, на полу валялся нож, которым Элла вскрывала вены. Она резала, наверняка, вдоль и глубоко, с остервенением, словно боялась передумать.
Не моргая, я неотрывно смотрел на Эллу Белевскую, которая всего час назад умоляла меня приехать, потому что ей было страшно и одиноко, а я отмахнулся от нее, как от назойливой мухи и появился, только потому, что другая сказала «нет», а брат перенёс встречу. Присев на корточки, я закрыл лицо ладонями. Все вокруг было пропитано сладковатым, металлическим запахом крови. Бордовые капли продолжали падать в густую расползающуюся лужу. Мне нужно собраться, но внутри образовался вакуум. Ни чувств, ни эмоций. Пустота.
Я опустил ладони, открыл глаза и включил рассудок, активировал логическую и беспристрастную часть своего мозга. Медленно поднялся на ноги и, проглотив горький комок, образовавшийся в горле, подошел ближе. Ее вторая рука находилась под окрашенной кровью водой. Я рассмотрел несколько глубоких порезов на запястье точно таких же, как на другой руке, но эта была сжата в кулак, словно в нем она пыталась удержать что-то. Я начал действовать на чистом инстинкте. Не анализируя. Не строя предположений. И не сомневаясь…
Сняв пиджак, я повесил его на один из крючков на стене. Расстегнул пуговицы на манжетах и закатал рукава. Я не думал, зачем и почему это делаю, когда запустил правую руку в кровавую остывшую воду и попытался разжать кулак девушки. Один за другим расцепил все еще гибкие пальцы и подхватил то, что выпало из ее ладони, а затем вытащил из ванны. Красная вода стекала по локтям, намочив рубашку, капала на ботинки, а я потрясено смотрел на зловеще поблескивающую в моих пальцах золотую монету.