Когда она наконец пришла, я выкурил, наверное, полпачки, считая минуты и прислушиваясь к мирно-разговаривающим голосам в спальне. Я скрежетал зубами и сжимал кулаки до хруста в костяшках и выдохнул только когда Вероника бесшумно возникла на пороге, с укоризной посмотрела на меня и прошла к плите.
Кумар стоял такой, что даже распахнутое настежь окно не помогало. Однако доктор Божич не стала меня отчитывать и читать нотации о вреде никотина для здоровья человека.
– Я уговорила Артема поспать, убедив, что до начала первой пары еще три часа, – невозмутимо сообщила Вероника.
Она сварила кофе нам обоим и, поставив дымящиеся кружки на стол, села рядом. Я не смотрел на нее, изучая свою помятую, размытую физиономию, плавающую в отражении густого, круто-заваренного напитка. Знал, что один взгляд на девушку, сидящую напротив, и мозг расплавится, а тело превратится в сплошной раскаленный нерв. Само ее присутствие в небольшой, стерильной кухне, вызывало бешеную аритмию и всплеск адреналина в крови. Я уже молчу о тестостероне, от переизбытка которого скоро взорвусь, если в ближайшем времени не выпущу пар.
– Он пришел ко мне около полуночи, – после нескольких минут мучительного, напряженного молчания заговорила Вероника. Ее чувственный, хрустальный голос врывался в мое сознание, погружая его в состояние болезненной эйфории. – Полностью дезориентированный, со стеклянными глазами. Он несколько часов просидел на кухне, не реагируя на внешние раздражители, словно в состоянии сомнамбулизма. Если ты когда-нибудь сталкивался с лунатизмом, то понимаешь, что я имею в виду. Сначала я, как и ты подумала, что Тема принял что-то, но я знаю симптомы, как алкогольного, так и наркотического опьянения и я их не увидела… Он очнулся внезапно, словно ото сна, выглядел и говорил вполне осмысленно, но задавая ему наводящие вопросы, я поняла, что зря обрадовалась. Артем вел себя так, словно мы еще вчера вместе в универе учились.
– Это чушь. Тема вляпался в дерьмо, а теперь делает вид, что он не при делах, – грозно рыкнул я.
– Возможно, – не стала спорить Вероника. – Но он действительно верит, что ему двадцать один год. Я не буду тебе объяснять, как сильно влияет самовнушение на восприятие реальности. Скажу одно: для него – все по-настоящему. Если ты будешь сейчас нападать на брата, кричать, пугать его, он замкнется и станет только хуже.
– Откуда Артем знает, где ты живешь? – сухо спросил я, резко меняя тему и нервно раскручивая кружку против своей оси.
– Ты же помнишь, что мы дружили с Артемом, когда учились вместе. Я ушла из универа из-за сплетен, что распустили те идиоты, которых ты вышвырнул из квартиры… – она осеклась, видимо вспомнив, что потом отчебучил «спаситель». – Но я никуда не переезжала. Я всегда жила здесь и Артем знал мой адрес раньше, – ответила Ника, заставив меня удивленно вскинуть голову. Наши взгляды встретились и я физически ощутил, как все мое тело пронзили точечные разряды тока, и понеслись по венам прямо к самому сердцу. Меня чертовски пугало то, что чувствовал рядом с Вероникой Божич, но я понятия не имел, как это остановить.
– Он говорил, что ты переехала… – низким голосом произнес я. Теперь в ее глазах-линзах мелькнуло удивление.
– Ты искал меня?
– Да, – сглотнув, признался я.
– Зачем?
– Хотел извиниться, – я отвел взгляд. Слишком невыносимо было смотреть на нее и не терять при этом логическую нить мысли. – Зачем Артем пришел? Почему к тебе? – снова вернулся к насущной теме, решив обсуждение личных вопросов оставить на потом.
– Возможно, он пережил серьезный стресс и подсознание вернуло его в самый спокойный и комфортный период времени. Это защитные инструменты психики, Кирилл. Они не всегда работают стандартно и привычно, но, если продолжить давить на Артема своим авторитетом, нарушения могут стать необратимыми.
– Почему самый комфортный период связан с тобой, Ника? – резко спросил я, сделав глоток кофе. Горячий и терпкий. Она справилась не хуже, чем Элла… Элла, черт.
– Он считал, что влюблён в меня, – боковым зрением заметил, как Вероника пожала плечами. – А эти эмоции оставляют яркие и незабываемые воспоминания.
– Если они взаимны. Ты говорила, что вы друзья, – с нажимом напомнил я.
– Я не обязана тебе ничего объяснять, – с ноткой раздражения, ответила Ника. – Я никогда не давала твоему брату ложных надежд. И я не видела его с той… ночи. Когда Артема привезли на скорой в наш центр, я его не сразу узнала. И если хочешь помочь брату, то прояви терпение. Ему необходимо твое внимание. Из короткой беседы, что у нас была в клинике, пока он еще находился в осознанном состоянии, я поняла, что Артем очень одинок. И он нуждается в тебе больше, чем ты думаешь.
– Он не сказал тебе случайно, зачем продал квартиру?
– Нет, – качнула головой Ника. Я нервно постучал костяшками пальцев по столешнице. Я снова совершил ошибку, обратив прямой пристальный взгляд на Веронику Божич. Меня бросило в жар, словно языки пламени проникли под кожу и изнутри прорывались наружу. Судорожно вздохнув, я скинул пиджак и, заметив испуг, мелькнувший на лице Вероники, вспомнил, что так и не успел заехать домой, чтобы переодеть рубашку.
– Ты ранен? Что случилось? – она вскочила со стула и подошла. О, черт, лучше бы она этого не делала. Капельки пота выступили на лбу и хотелось содрать всю одежду с себя, потом с нее.
– Это не моя кровь, – сдавленно ответил я, поднимая голову и не отрывая взгляда от ее излучающего внутреннее сияние лица, находящегося в недопустимой близости от моего. – Моя подруга покончила с собой, вскрыла вены в ванной. Сегодня ночью. Я нашел ее.
– Мне жаль, Кирилл. Это она вчера звонила? – в глубине глаз Вероники светилось искреннее сочувствие. Такое теплое, что хотелось окунуться в него, нырнуть с головой. Находясь на расстоянии вытянутой руки, Ника Божич одновременно взрывала все мои рецепторы штормовыми эмоциями и заполняла беснующиеся пустоты сердца исцеляющей энергией. Эффект ее влияния на меня сравним с солнечными лучами, согревающими и возрождающими к жизни, но в любой момент способными сжечь дотла одним раскаленным прикосновением.
– Да, – кивнул я, опуская взгляд и уставившись на ее тапочки. Я вздрогнул, почувствовав прикосновение теплых ладоней к моим плечам, сквозь которые в мое тело струящимся потоком перетекало тепло. И снова произошло нечто не поддающееся объяснению…
Мысли окутал легкий дурман, теплый и обволакивающий, глаза закрылись сами собой и я уткнулся лбом в плечо Вероники Божич. Она стояла так близко, что я ощущал исходящий от нее аромат, тонкий, одурманивающий, знакомый. Он проникал внутрь, словно летучие пары наркоза, подавляя мышечную активность, расслабляя настолько, что я испытывал состояние близкое к полету. Мне никогда не было так хорошо и спокойно. Невесомая нега, эйфория….
Неподвижность не пугала, этот сон наяву казался абсолютно другим, исцеляющим, срывающим внутренние блоки и страхи.
И я позволил этой теплой реке нести меня на своих волнах все дальше и дальше. Под сомкнутыми веками вспыхнул целый мир. Яркий, пестрый, наполненный запахами, цветами, звуками. Пение птиц, шелест листвы, тревожные крики птиц в грозовом небе, сгущающиеся махровые тучи, закрывающие раскалённый солнечный шар. Я вдохнул ароматы луга и полевых цветов, влажной земли и предзакатной свежести. Никогда еще ни один из преследующих меня снов не был настолько реалистичным. Я зачарованно смотрел, как в зеркальной глади озера отражаются склонившиеся кроны деревьев; дрожат и кружатся сорванные кем-то цветки жасмина, мелкие травинки… Склонившись, протянул руку, пытаясь поймать один из белоснежных цветков и замер в оцепенении.
Там, в прозрачной глубине, среди ила и водорослей, я увидел женскую фигуру в белом. Она лежала с закрытыми глазами, раскинув руки. Темные длинные волосы, словно пролитые чернила, расплывались вокруг ее головы и плеч, цепляясь за корни тянущихся к поверхности воды растений. Солнце окончательно скрылось, мгла заволокла небо, вспышки молний ударяли в деревья за моей спиной, и они вспыхивали как факел.
В груди полыхнули горечь и боль утраты. Этот сон перестал дарить наслаждение. Я должен проснуться. Прямо сейчас, но не мог оторвать взгляд от фигуры в белом. Мёртвая девушка на дне озера распахнула глаза. Застывшие, пустые, безжизненные, разноцветные глаза, неотрывно смотрящие на меня сквозь вспенившуюся, окрасившуюся алым толщу воды.
Беззвучный крик сковал онемевшее горло. Отшатнувшись, я споткнулся и полетел в бездну.
Открыл глаза снова на кухне Вероники Божич. Расфокусированным взглядом скользнул по скромной обстановке, отчаянно цепляясь за реальность; бешено скачущий пульс в висках причинял физическую боль. Из груди вырвался хрип, когда вместо Ники Божич на соседнем стуле я увидел Оксану Мишину. В одном нижнем белье, с превратившимися в сосульки волосами и посиневшей кожей. Она улыбнулась мне черными губами, из пустых глазниц потекли кровавые ручейки. Девушка подняла вверх сжатый кулак и медленно, один за другим распрямила три пальца, а потом резко перевернула кисть и открыла ладонь, на которой зловещим блеском мелькнула монета…
– Я сварила свежий. Ты спишь на ходу, – в ноздри ворвался аромат кофе, мгновенно рассеивая очередной быстрый сон. Я растерянно посмотрел на Веронику, двигающую ко мне по столешнице кружку с горячим кофе. – У тебя часто такое бывает? – спросила Божич, внимательно наблюдая, как я постепенно включаюсь. – Ты вырубился с открытыми глазами, – пояснила она. – Это норма или усталость? Точнее, понятие норма тут неуместно.
– У меня проблемы со сном, – голос прозвучал натянуто, рвано. Я пытался осознать, какого черта только что произошло.
– Кошмары? – глубокий, пронзительный взгляд девушки проникал глубже, следуя за обволакивающим хрустальным голосом.
– Что-то вроде, – пробормотал неопределенно, онемевшими губами касаясь горячей кружки. – Я справлюсь.