А ведь я совсем по-другому поводу пришел. Все забыл, как ее увидел.
– Пустишь? – тихо спросил я. Ника выразительно посмотрела на полупустую бутылку виски у меня в руках. – Не буду больше, честно, – растягивая губы в пьяной улыбке, пообещал я. – И тебя не трону, если сама не захочешь.
– У тебя случилось что-то? – мне не понравилось, как отстраненно прозвучал вопрос. Она ни хрена не рада мне.
– Все перечислить? – напряженно уточнила Ника. Я поставил бутылку на пол и неловко поднялся на ноги, придерживаясь за стену. Вероника отступила назад, скорее инстинктивно, чем из опасения, что я снова к ней пристану, а я пристану, но позже, если выдержу… Вытянув руку, я начал загибать пальцы. – Тёма оклемался и пропал, исполнительный директор моей компании разбился, а секретарша в горах замерзла. А еще мне сказали, что ты чертова лгунья. Так пустишь? Или тут будем разговаривать?
– Пошли, – кивнув, бросила Вероника сквозь зубы и достала из сумки ключи. – Отойди, я дверь открою.
Я послушно отодвинулся в сторону и бессовестно пялился на ее зачетную задницу, пока она возилась с замком. Вошел вслед за ней в темную прихожую.
– Разуйся, – приказным тоном велела Ника. Я ухмыльнулся и снял кроссовки. Она включила свет, скинула туфли, сунула маленькие ступни в тапочки.
– Показывай, где ты принимаешь своих пациентов, – нагло заявил я.
Ее плечи напряглись, но Вероника не обернулась, не спросила, откуда я узнал, а неторопливо направилась в комнату, в которой я еще не был. Она показалась мне гораздо меньше ее спальни. Бежевые стены, матовый натяжной потолок приятного персикового цвета с хаотично вмонтированными точечными светильниками. Возле окна белая кожаная кушетка, на которой, вероятно, боролись со своими психическими недугами пациенты доктора Божич, рядом обыкновенное офисное кресло и небольшой столик. Вдоль одной из стен высокий стеллаж с книгами, разнообразными фарфоровыми фигурками и небольшим прямоугольным аквариумом с рыбками. Вдоль другой стены уютный диванчик и кофейный столик рядом с ним. В углу куллер и шкафчик с припасами для приготовления кофе и чая. Действительно очень похоже на кабинет для приема пациентов, и атмосфера располагающая, пахнет чем-то приятным.
– Куда можно сесть? – спросил я, остановившись по середине комнаты. Взгляд зацепился за мрачноватую иллюстрацию, изображающую средневековую сцену сожжения ведьмы, окруженной монахами и толпой горожан. Других картин на стенах не наблюдалось. Странный выбор… для украшения кабинета психолога. Вроде как обстановка должна расслаблять и наполнять положительными эмоциями, а тут сцена сожжения из средневекового трактата по демонологии.
– Или лечь? – отгоняя неприятные ощущения, ухмыльнулся я. Вероника обернулась и окинула меня выразительным отнюдь неласковым взглядом.
– Располагайся там, где тебе будет удобно, – произнесла дежурную фразу, которую, наверняка, говорила всем заблудшим сюда душам, и поспешно заняла свое место в кресле. Пожав плечами, я прошествовал к кушетке и сначала сел, а потом и лег. Очень удобно, кстати. И цветы красивые на подоконнике. Не жасмин, слава Богу.
– Артема ты здесь принимала? – вспомнив о цели визита, поинтересовался я, глядя на краснеющее за окном небо.
Странно, но все безумные события и потрясения этого дня, сейчас, когда я лежал на кушетке в светлой уютной комнате доктора Божич казались очередным кошмарным сном. Я испытывал внутреннее оцепенение, близкое к равнодушию. Возможно, это всего лишь защитная реакция подсознания на стресс, но я бы не хотел, чтобы это состояние улетучивалось. Я начал частично понимать желание Артема убежать от реальности. Жаль, что я не могу себе подобного позволить. Мне необходимы ответы, решения, объяснения. Я должен разобраться, что происходит в моей жизни, и кто стоит за творящейся вокруг чертовщиной.
– Да, здесь, – ровным тоном ответила Вероника. Я резко повернул голову и посмотрел на нее. Она улыбнулась одними губами, в глазах застыло настороженное выражение. Охренеть, мы ведем себя так, словно не трахались вчера, как двое животных в моей прихожей. Будто я очередной психопат, а она присматривающийся ко мне мозгоправ. Может быть, она ждет от меня извинений? Но к чему они, если я собираюсь повторить? Поэтому я решил не тянуть время и перейти к делу.
– Почему ты мне соврала, что в первый раз увидела моего брата в клинике? – задал я конкретный вопрос, требующий немедленного ответа.
– В клинике я действительно увидела его в первый раз. До этого он приходил исключительно сюда, – невозмутимо выкрутилась Ника. – Я не знаю, как он меня нашел. Я не афиширую свою частную практику.
– А это вообще корректно принимать пациента, с которым у тебя были отношения в прошлом? – небрежно уточнил я.
– У нас не было отношений, – холодно отозвалась Ника.
– Он так не думает, – сухо возразил я.
– Ты понятия не имеешь, о чем думает твой брат, – в довольно резкой форме ответила Вероника. – Артем испытывал ко мне чувства, которые он перепутал с влюблённостью, но это было давно. Если ты пришел ко мне, чтобы найти брата, то ошибся адресатом.
– То есть ты не знаешь, где он? Тёма не упоминал во время сеансов, случайно, где снял комнату? Он что-то говорил об общежитии…
– Я просила тебя не оставлять Артема одного! – не дав мне договорить, отчитывающим тоном упрекнула меня доктор Божич. – Но ты не просто снова его бросил, ты еще и новый адрес не удосужился спросить.
– Я поехал на похороны к другу. У меня уважительная причина, – напомнил я.
– Причина может и уважительная, но результат ты сам видишь, – в зеленых глазах снова мелькнуло осуждение. – Я не знаю, где обосновался Артем, но завтра у нас назначен сеанс.
– Как интересно! – раздраженно ухмыльнулся я. – Ты, вообще, собиралась мне говорить, что Тёма посещает твои сеансы?
– Если бы ситуация вышла из-под контроля….
– А разве это не так? – оборвав Веронику на полуслове, спросил я, приподняв голову. – Ты считаешь нормальным то, что весь вчерашний день мой брат провел в образе окаменевшей статуи? Если подобное случится, когда он будет переходить дорогу, или идти по улице, в магазине, в метро? Да, где угодно! Ему необходима помощь, но квалифицированная и в стационаре.
– В психиатрической клинике, хочешь сказать? – уточнила Ника.
– Да, если нет других вариантов, – подтвердил я.
– Я озвучила тебе имеющиеся варианты. Но ты предпочел заниматься своими проблемами, оставив брата одного, – парировала доктор Божич выдержанным спокойным тоном. Что б её!
– Ему не десять лет! – резко ответил я. Она вздохнула и отвела взгляд, поняв, что спорить со мной бесполезно. – Я поговорил с ним вчера, – продолжил я присмиревшим тоном. – И мне не надо иметь диплом психиатра, чтобы понять, что в его рассуждениях присутствуют признаки паронаидального бреда.
– Он говорит то, во что верит, Кирилл.
– Конечно, верит! – согласился я. – Все психи верят в то, что им мерещится. Меня интересует, поощряла ли ты его фантазии?
– Ты с ума сошел? – возмутилась Вероника; глаза гневно сверкнули.
– Да, – кивнул я, принимая сидячее положение. – Сошел. Любой бы сошел, оказавшись на моем месте. Мне необходимо знать, что рассказывал тебе Артем на своих сеансах. Именно поэтому я здесь. И мне, Ника, кажется чертовски странным, что ты скрывала от меня ваши еженедельные встречи.
– Сеансы, – деликатно поправила доктор Божич. – Как ты правильно заметил, Артем совершеннолетний и медицинского заключения о его недееспособности не существует. Я не обязана ставить тебя в известность. Ты не его опекун.
– Я могу поспорить, но не хочу тратить свое и твое время. Что ты знаешь о его одержимости золотыми монетами? Он объяснял тебе, зачем они ему нужны? Что он собирался с ними делать?
– Кирилл, я говорила тебе…
– Ника, – рыкнул я, не дав закончить. – Не зли меня. Я хочу решить вопрос мирным путем. Я озвучу тебе хронологию событий, чтобы ты понимала, насколько все серьезно. – Ника сложила руки на коленях и с непроницаемым выражением посмотрела на меня.
– Я слушаю, Кирилл, – ровным тоном сказала она, склонив голову на бок. Я не услышал скепсиса в ее голосе, но заинтересованности в нем тоже не было.
– Четверо моих знакомых погибли при странных обстоятельствах в течение четырёх дней. Причем все они имели отношение к исполнению заказа, который сделал Артем. Мой брат продал квартиру, чтобы оплатить гребаную коллекцию римских старинных монет. Мой друг и деловой партнер Стас Чупрасов, на похороны которого я не попал, лично занимался заказом, что сделал Артем. И погиб первым. На следующий день после доставки монет он выпрыгнул с балкона, а сама коллекция исчезла. Артем вечером того же дня отравился алкоголем и оказался в больнице. Следующим вечером вскрыла вены в ванной моя подчиненная, которая тоже, заметь, была в курсе заказа моего брата, как и секретарша Стаса, замёрзшая вчера в горах, где каталась на лыжах с друзьями. Только вместо лыж на ней было нижнее белье. Удивительно, правда? А сегодня исполнительный директор моего охранного агентства Иван Юматов попал в жуткую аварию. В его легковушку въехала фура, снеся верхнюю часть автомобиля, а нижнюю расплющив под колёсами. Ивану при столкновении оторвало голову. Так уж вышло, что мы оба ехали на похороны, и я находился недалеко от места аварии. Знаешь, даже во время боевых операций я не испытывал того, что почувствовал, когда увидел на дороге голову друга. И что странно, Иван тоже имел определенное отношении к заказу Артёма.
Я окончательно выдохся и замолчал, пристально наблюдая за реакцией Вероники, но она казалась абсолютно бесстрастной и слегка задумчивой. Какое-то время доктор Божич изучающе сканировала меня своими бездонными глазами.
– Ты видишь во всем происходящем некую взаимосвязь? – лаконично уточнила Ника, первой нарушив молчание.
– Что говорил Артем о коллекции, Вероника? – с нажимом повторил я один из ранее заданных вопросов. – Что он собирался делать с ней? – Девушка нахмурилась, и на ее лбу появились крошечные морщинки.