– Нет. Я вообще не слышала никаких звуков из-за двери. А потом почувствовала запах дыма и испугалась.
– Вы пытались убежать? Позвать на помощь? – продолжал сыпать вопросами следователь. Ника сжалась, я видел, как задрожали ее плечи.
– Не сразу. Я растерялась, – нервно тряхнув головой, ответила она, убирая за уши спутанные пряди. – Несколько минут я пыталась открыть дверь, а когда дышать стало слишком тяжело, я побежала к входной двери. От испуга у меня не получилось справиться с замками.
– Вы закрывали дверь, когда вошли в квартиру или Артём?
– Он, но какое это имеет значение? – Вероника подняла на следователя испуганный взгляд.
– Замок был неисправен, – сухо сообщил он. – Случайно или намерено мы выясним. Поняв, что оказались в ловушке, вы пытались позвонить кому-нибудь?
– Нет, – отрицательно качнула головой Ника. – Все происходило слишком быстро, я растерялась. Задымление стало плотным, я почти ничего не видела, голова кружилась. Я стучала в закрытую дверь, звала на помощь. Потом услышала сирены пожарных. Почувствовав, что теряю сознание, я легла на пол, прижав мокрое полотенце к лицу. Когда в квартиру проникли пожарные, дверь в спальню, за которой находился Артем, уже горела.
– Вы считаете, что Артем Сергеевич совершил поджог? – задал следователь контрольный вопрос. Ника вцепилась пальцами в пододеяльник.
– Да, – выдохнула она. – Уверена, что он это сделал.
– Вам известна возможная причина?
– Психическое расстройство и на его фоне возникшая бредовая идея о необходимости самоуничтожения, – ответила она бесцветным, отрешенным тоном.
– Вероника вы подтверждаете слова Кирилла Сергеевича, что Артём не страдал никотиновой зависимостью? – выдержав паузу, задал Фурманов следующий вопрос.
– Он никогда не курил. Это правда, – недоумевающе взглянув на следователя кивнула Ника.
– Но для того, чтобы устроить пожар, как минимум нужны спички или зажигалка.
– К чему вы клоните?
– Вы дали ему зажигалку, Вероника?
– Что вы несете? – вмешался я, резко поднявшись на ноги. Следователь невозмутимо посмотрел на меня.
– Не надо так нервничать, Кирилл Сергеевич. Я никого ни в чем пока не обвиняю, а пытаюсь разобраться, – официальным, бесстрастным тоном ответил Фурманов. Ника, прижав руку к груди, учащенно дышала, перебегая испуганным взглядом от меня к невозмутимому следователю с потной раскрасневшейся рожей.
– Вероника, вы сами сказали, что у Артема Чернова имелись проблемы психического характера. Как друг и тем более профессиональный врач, вы должны были настоять на лечении.
– Я пыталась…, – беспомощно начала оправдываться Вероника.
– Или решили извлечь выгоду из нестабильного состояния пациента? – хищно прищурился Фурманов. – Вы знали, что ваш любовник, Кирилл Чернов, очень обеспеченный человек? А его младший брат был не так успешен, не так ли?
– Я не понимаю, – беспомощно пролепетала Ника, растеряно взглянув на меня.
– Вы задаете некорректные вопросы, Олег Андреевич, – стальным тоном произнес я, сделав шаг в сторону следователя.
– Я объясню, Кирилл Сергеевич, – невозмутимо ответил Фурманов. – Не так давно Артем Сергеевич продал квартиру, а вырученные средства перевел через компанию своего брата третьему лицу.
– Когда вы успели… – нахмурившись, спросил я, ощутив, как неприятный холодок пробежал вдоль позвоночника.
– Навел справки после гибели Стаса Чупрасова, проявил, так сказать, инициативу, – самодовольно сообщил следователь. – Мне удалось выяснить, что деньги от продажи квартиры Артему понадобились для покупки коллекции древних монет, которую разыскало для него детективное агентство «Фемида», исполнительным директором которой являлся погибший Стас Чупрасов. При обыске, в его квартире, в целях следствия, оперативники изъяли личный ПК Чупрасова, на котором была обнаружена переписка с множеством коллекционеров, в которой он обсуждал продажу монет из коллекции по отдельности. Могу сказать, что суммы там назывались внушительные. Смею предположить, что Чупрасов не собирался передавать коллекцию Артему Чернову. – Ника изумлённо распахнула глаза, и следователь резко повернулся и посмотрел на меня. – Он передал ее вам, – уверенно заявил он, выговаривая каждое слово. – А потом случайно выпал из окна. Вы служили, Кирилл Сергеевич? – Фурманов вопросительно выгнул бровь.
– Да, – с долей недоумения ответил я.
– Пять лет, четыре из них по контракту, – продемонстрировал Фурманов свою поразительную осведомленность. – Горячие точки, боевые операции, серьезная физическая подготовка и стальные нервы.
– На что вы намекаете? – ледяным тоном осведомился я.
– Ни на что не намекаю, Кирилл Сергеевич. Я озвучиваю известные мне факты, – повёл плечами Олег Андреевич. – Идем дальше. На том же персональном компьютере Чупрасова фигурировала переписка еще с тремя вашими, скоропостижно погибшими, коллегами. Элла Белевская, Иван Юматов, Маргарита Лихачёва.
– Вы забыли Оксану Мишину, – заметил я сухо. Фурманов снисходительно кивнул.
– Она была его секретаршей. И подозреваю, что диалоги с Мишиной были благополучно удалены с рабочего сервера компании, принадлежащей вам. В попавшей в распоряжение следствия переписке подробно изложена схема готовящейся махинации. Ваши коллеги собирались вывести средства со счетов трех компаний через подставные фирмы-однодневки, – следователь самодовольно улыбнулся, видимо считая, что раскрыл тайну века. Самонадеянный идиот. – Я бы на вашем месте чертовски разозлился и захотел отомстить предателям.
– Если вы так дотошно изучили все обстоятельства, то должны знать, что все смерти носили случайный характер, – нейтральным тоном заметил я, сохраняя невозмутимое выражение лица.
– Да, – быстро кивнул Фурманов. – И это очень странные совпадения.
– Я ничего не знал о готовящейся махинации, никому не собирался мстить, – уверенно заявил я.
– И о коллекции золотых монет, которую приобрел для вашего брата Стас Чупрасов и не собирался ее в последствие ему передавать, вы тоже не знали? – скептически уточнил Фурманов.
– Нет, – уверенно ответил я.
– Какие у вас были взаимоотношения с братом? – капитан резко сменил тему.
– Обычные. Как у всех.
– Как у всех? – Фурманов снова впился в меня сканирующим взглядом. – Мы, например, с моими братом и сестрой поделились бы столь серьёзными фактами из своей жизни. Артем продал квартиру, которая была приобретена вашими родителями, обратился в фирму, принадлежащую вам, а вы ничего не знали?
– Представьте себе, – отчеканил я. – Так бывает.
– Не представляю. Поэтому и спрашиваю, – следователь оскалил зубы в хищной усмешке. – Значит, вы ничего не знали… – протянул он, неторопливо раскрыв кожаный портфель, достал оттуда фотоснимок, который протянул мне. – Как объясните это, Кирилл Сергеевич?
Я снова опустился на стул, взял фотографию и взглянул на нее. Внутри все похолодело, когда я увидел на снимке проклятые римские динарии, собранные в полиэтиленовый пакет для улик. Ника наклонилась ко мне, чтобы тоже посмотреть на фото и почти сразу отпрянула, шумно втянув воздух.
– Смотрю, девушка узнала монеты, – озвучил свое наблюдение Фурманов. Огромным усилием воли, я сохранил хладнокровие и сдержанность.
– Где вы их нашли? – требовательно спросил я.
– Не совсем верная постановка вопроса, Кирилл Сергеевич, – ухмыльнулся следователь. – Где ваш брат нашел монеты из своей коллекции, которую так и не получил?
– Можете говорить яснее? – теряя терпение, потребовал я конкретики.
– Монеты были изъяты криминальным экспертом при осмотре тела. Погибший сжимал их в кулаке, – сверля меня взглядом, произнес Фурманов. Я закрыл глаза, пытаясь справиться с нахлынувшими на меня противоречивыми эмоциями. Ника закашлялась и приложила маску к лицу, следователь молчал и ждал ответа. А я…Я вдруг отчетливо увидел, как умирал мой брат, и моя собственная душа горела вместе с ним.
Я все еще находился в прострации, когда следователь вновь переключился на Нику.
– Давайте теперь поговорим откровенно, Вероника. Вы состояли в сговоре с Артёмом Черновым, у которого был конфликт с братом?
– Зачем? – сипло спросила опешившая Ника. – Я не понимаю…
– А я объясню, доктор Божич, – ехидно улыбнулся Фурманов. – Вы хороший психиатр, я навел справки и ваша репутация среди коллег безупречна. И убедить в чем-либо психически нестабильного молодого человека не составило бы для вас большого труда.
– Зачем? – снова напряженно-звенящий голосом повторила Ника. – Зачем?
– Ради денег, доктор Божич. Материальный мотив – по статистике самая распространенная причина преступлений. А коллекция стоит весьма недешево. Давайте я попробую изложить реальную картину случившегося, доктор Божич, – Фурманов зловеще усмехнулся. – Итак, Вы вошли в квартиру Кирилла Чернова с целью забрать коллекцию, которая по факту принадлежала Артему. Он считал, что не совершает ничего предосудительного и просто хотел взять свое. Именно Вы, Вероника Андреевна, дали Артему зажигалку и приказали поджечь квартиру.
– Зачем? Какой во всем этом смысл? – изумленно прошептала Ника.
– Никакого смысла, – очнувшись, металлическим тоном вмешался я. – Абсолютно никакого. Мой брат действительно не курил, в отличие от меня. Зажигалка находилась на прикроватной тумбочке, рядом с пепельницей. Еще одна на балконе. Ваши обвинения нелепы и беспочвенны. Я в глаза не видел коллекцию, которую приобрел Артем. Да, сделка прошла через мою фирму, но Вы сами только что сказали, что Стас готовил мошенническую схему, о которой я, повторюсь, ничего не знал. Монеты в квартиру принес мой брат сам и совершил поджег в приступе психоза. Вероника Божич, и я всего лишь жертвы обстоятельств, пострадавшая сторона, – закончив свою уверенную речь, я в упор посмотрел на Фурманова.
– То есть вы все отрицаете? – побагровев от недовольства, уточнил следователь.
– Вы меня услышали. Я понятно донес свою позицию? – холодно осведомился я. Фурманов покраснел сильнее. Широкие ноздри раздувались от негодования.