— Не вышло чего-то.
— «Не вышло!» — передразнил Пера. — Как он могло выйти, когда ты руки в стороны растопырила! Сказано же — прижми руки к бокам и протиснись между несуществующими стволами.
Даша вернулась на прежнее месте, подошла поближе, поглядела, где примерно росли срубленные деревья — действительно узковато. Она протиснулась… правда ведь, что-то сжимало с обеих сторон, и проходить пришлось боком. И вышла на другую поляну, большего размера и — ой, кого тут только не было! Вон какие-то коренастые мохнатики, вон явный леший, похожий на Вэрсу из-под Чердыни, вон парочка менквов… это что за митинг?
Сзади её подтолкнул выпрыгнувший из портала Тове.
— О-ух! — раздался знакомый скрипучий голос. — Ждать-ждать!
Из толпы вышел Лютик и протянул Тове охапку цветов.
— Нюхать! — сказал он радостно. — Тове любить нюхать сено! Лютик принести! Лютик соскучиться!
Вся поляна уставилась на Тове… а потом разразилась смехом и криками:
— Петушиная лошадь! Петушиная лошадь! Здравствуй, петушиная лошадь!
— Ну почему? — обиделся Тове. — Я — скромный и добродетельный Товлынг-лув, а они дразнятся!
— Может, это наоборот, они тебя похвалили? — предположила Даша. — Мы же не знаем, что такое петушиная лошадь.
— Нет, — замотал остроконечной головой Лютик. — Не похвалили. Петушиная лошадь — йой, глупая. Она любит когда всё… того… неправильно. Без ума. Без порядка.
— Да, это странный персонаж, — подтвердил Волк. — Не вполне достоверно, что она существует. Я лично её ни разу не видел за … ну, неважно за сколько лет. Но если она реальна — то это олицетворение безумия и хаоса. Мир рухнет — а на его обломках спляшет петушиная лошадь.
— Тогда почему они смеются и так весело приветствуют Тове как петушиную лошадь? — возмутился Мир.
— Они просто дразнятся, как дети, — пояснил Волк. — Ой! А чтоб тебя…
Это из пустоты вылетел котёл, последним прошедший между несуществующими березами. Он не рассчитал скорости и больно ткнул Волка.
— Летучий горшок! — восхитился Лютик. — Того… сам летит! Пора кушать!
— Очень умный человек наш менкв, — согласился проголодавшийся Мир. — Пора кушать.
Глава 23. Кругосветное путешествие и зубная боль
Лютик, конечно, не производил впечатления академика. Но неожиданно оказалось, что он — прекрасный организатор. Пока друзья добирались из Искорского городища, он сумел собрать что-то вроде съезда жителей северной пармы и объяснил им цели похода. И теперь они вместе с осанистым вэрсой-лешим знакомили Перу и его команду с «делегатами съезда». Леший был похож на своего коллегу — чердынского Вэрсу, только толще, выше и более важный. Первым делом он вгляделся в Волка, поклонился ему до земли и спросил:
— Старшой, разрешишь ли ты начать?
— Разрешу, — удивился Волк. — Чего не разрешить.
— Ты всегда был милостив, — закивал Вэрса. — Разве что зимой иногда переусердствуешь… ну да ладно. Здравствуйте, дорогие гости! Позвольте приветствовать вашу героическую дружину в парме Югыд ва!
И опять на Волка поглядел.
— Позволяю, — согласился Волк. — И не надо спрашивать у меня разрешения на каждой фразе. Я — скромный лесной волк, побитый молью.
— Ну да, ну да, — опять закивал леший. — Как вам будет угодно. Мы собрались здесь — духи коми, вогулов и даже ненцев, чтобы помочь вам в вашей нелёгкой, но благородной миссии. От коми-духов пришел я да несколько чуклей-лесных духов, да яг-морты — лесные люди, да парочка васов-водяных — с рек Пырсью и Илыч. А вогульских менквов просто толпы набежали. И мисы — «лесные люди» вогульские тоже пришли. Даже уважаемые нгылеки, злые духи далёких ненцев, почтили нас своим вниманием.
— А вон там медведь! — указала Даша. — И еще один. Это ничего?
— А как же без медведя? — развёл руками Вэрса. — Медведя считали богом-предком и коми, и вогулы, и ханты, и славяне. Медведи тоже пришли. Мы все обеспокоены положением дел на вверенной нам территории.
— Иш ты, как политик в телевизоре говорит, — шепнула Даща Пере.
— Штампы всесильны, даже до пармы докатились, — согласился Пера. — Сейчас он скажет: «В этот знаменательный день…» Или «Мы должны объединить наши усилия в борьбе с общим врагом».
— В этот знаменательный день, — сказал Вэрса. — Мы должны объединить наши усилия в борьбе с общим врагом. Ибо…
— Хватит уж болтать попусту, — выкрикнул кто-то из-под ёлки. — Поговорил — дай другим. У меня важное сообщение.
— Подожди, пока я дам тебе слово, — сказал леший.
— А я его сам возьму, — и некто мохнатый и страшненький вылез на середину поляны, отпихнул Вэрсу и закричал:
— Это не Нга!!
Поляна зашепталась.
— Это что значит? — не поняла Даша.
— Лютик сказал, с севера идёт Пустота, Нга, — пояснил страшненький-мохнатенький. — Это клевета на благородных ненецких духов. Нга — Страна Мёртвых у ненцев. Я — нгылек, злой дух и полноправный гражданин Нга. Мы иногда выходим в Мир Живых и пакостим там. Вот сейчас, девочка, у тебя вырастет хвост.
— Ой! — перепугалась Даша, схватившись за толстый голый хвост, с усилием высунувшийся из штанов. — Уберите, пожалуйста. Мне хвост не идёт.
— Уберу, конечно, ещё хвосты на тебя, глупую, переводить, — обиделся нгылек. — Ничего ты в хвостах не понимаешь. Это я для примера только.
Хвост исчез, Даша с облегчением вздохнула.
— Так вот, — продолжил страшненький-мохнатенький. — Я как нгылек со всей ответственностью заявляю: то, что идёт с севера, не имеет отношения к Нга. Нга — это нормальная страна мёртвых. Там живут людские и звериные души, и когда они там, в Нга, умирают, то тут, на земле, рождаются. Не было бы Нга — не было бы Мира Живых. А когда люди и звери здесь умирают — там, у нас, они рождаются. И живётся им там неплохо. То, что наступает с севера — не Нга, и мы, нгылеки, никакой ответственности за это безобразие не несём. И вообще… я боюсь.
— Ты-то чего боишься? — удивился Пера.
— Так ведь Оно съедает и Мир Живых, и Мир Мёртвых, — шёпотом сказал нгылек. — Оно — пустое. Словно в дыру всё проваливается. Оно угрожает всем нам — и обитателям страны Нга тоже. Так что говорите, что вам надо — мы поможем. Дело общее.
— Кабы ещё знать, что надо, — вздохнул Пера. — А то я решительно не представляю, что делать конкретно.
— Покушать, — подсказал Лютик. — Конкретно покушать.
— Да, — кивнул Вэрса. — Я тоже больше ничего конкретного придумать пока не могу. Поэтому заседание плавно переходит в пир. Дорогие гости, представьтесь, пожалуйста, чтобы мы знали, как вас называть.
— Я — Пера-богатырь, герой коми-легенд, — сказал Пера.
Часть присутствующих одобрительно зашепталась — явно слышали про богатыря. Другие недоумённо переглядывались — худой мальчишка не был похож на легендарного силача.
— Я — Волк-зубами-щёлк, — сказал Волк.
Присутствующие тут же замолчали и поклонились до земли. «За кого же они его принимают?» — мучилась любопытная Дашка, но тут Пера толкнул её локтем — мол, твоя очередь, представляйся.
— Я — Даша, ученица 10 Б класса 15 школы города Сыктывкара.
Присутствующие озадаченно переглянулись — явно не поняли. Даше стало обидно — Волку вон кланяются, а ей даже простого «здрассте» не досталось. И она решила маленько преувеличить, чтобы её зауважали:
— Я — писатель, и пишу книги.
Все на поляне притихли и совсем растерялись
— А что это такое? — выкрикнул с места какой-то чукля.
— Это сказочница, — пришёл на помощь Пера. — Она сказки сочиняет.
— О-о-о-о! А-а-а-а! — поляна взорвалась приветственными криками. Такая овация — куда там Волку или Пере.
— Ну, Дашка, это ты попала, — захохотал Волк. — И вогулы, и коми безмерно уважали сказочников. Например, когда какой-нибудь вогул заболевал, первым делом звал сказочника — как вы в городе «скорую помощь». Тот рассказывал сказку, в которой перечислялись симптомы болезни — и страдальцу становилось легче. Для каждой болезни была своя сказка. Так что приготовься, дорогая, сейчас к тебе очередь выстроится из пациентов.
В самом деле, какой-то мелкий миса — лесной человек, держась за щёку, пробирался сквозь толпу к Даше — видимо, у него болел зуб.
— Караул! — перепугалась Даша. — Я же не умею!
— И коми, и вогулы, и ханты, и ненцы были уверены, что слово материально, — сказал Волк. — Кстати… а ведь это выход, Пера? А?
— Это может быть выходом, — кивнул Пера, и глаза его заблестели. — Но надо всё обдумать и разведать.
— Зубик болит, — проскулил миса, поглаживая щёку. — Расскажи сказку, сказочница.
Даша покраснела и совсем уже было хотела признаться, что наврала — ну какая она писательница. Но ей стало жалко перекошенного от боли взъерошенного лесного человечка. И она начала:
— В некотором царстве, в некотором государстве, в северной парме на краю земли жил-был миса. Хороший был миса, рыженький, лохматенький. И вот однажды заболел у него зуб. Да так заболел, что спасу нету! И колет, и жжётся, и словно сверлом ввинчивается, и прямо вся челюсть разламывается!
— Да-да! — воскликнул потрясённый миса. — Так и есть! Всё правда! Слышите, она всё про меня знает!
— Миса не знал, отчего у него заболел зуб, — продолжила Даша, увлёкшись сюжетом. — А дело было так: однажды миса спал в лесу и нечаянно открыл рот. Потому что ему снилось, что он ужинает. А в это время мимо проползала Золотая Змейка, знаменитая путешественница. Она совершала кругосветное путешествие. Видит, рот открыт, ей любопытно стало: а что там такое? Может, какая местная достопримечательность? Она и заползла. А миса рот закрыл. Золотая Змейка перепугалась, в темноте тычется, дороги не найдёт. И проползла она в зуб, стала там ходы сверлить, всю челюсть разворотила — ой, больно!
— Ой, больно! — эхом отозвалась вся поляна.
— Так открой рот и выпусти змею! — резко крикнула Даша.
Миса открыл рот (кажется, вместе с ним открыли рты все присутствующие, включая Волка и Перу).
Изо рта мисы показалось слабенькое жёлтое сияние. Потом оттуда выползла изящная змейка и спрыгнула на траву. Она встряхнулась, поморщилась и сказала интеллигентным голосом: