Куда ты скачешь гордый конь… — страница 16 из 71

– Я ведь не сам пришел. Я тут в качестве служки на посылках, – Роллан улыбнулся, и от его улыбки дрожь проняла князя, – В качестве служки на посылках. Упредить вас, что кого звали тот сейчас и придет, – он замолчал, от чего тишина, повисшая в воздухе, начала давить.

– Ну вот, сказал, – попытался разрядить обстановку Лефорт, – Чего сказал?

– Молчи! – оборвал его Роллан.

– Звали что ли? – раздался тихий женский голос, – Звали? Ведь просила не звать! Говорила что нет мне здесь места! Так нет! Зовут! Кто звал? – хозяйки голоса еще не было видно, но в голосе звучал, не шутейный лязг стали. Однако неожиданно для князя-кесаря лица всех растянулись в улыбке. Из-под иконы непонятным образом вышла сама Богоматерь, – Кто звал? – строго глядя на всех, спросила она.

– Он! – хором ответили Лефорт, Брюс и даже сам Роллан, как ученики в церковной школе.

– Ты? – на Ромодановского смотрели пронизывающие насквозь синие-синие глаза, в глубине которых искрились две хитринки.

– Я, – как-то сразу успокоившись, ответил он, понимая, что хозяйка таких глаз ни может совершить с ним ничего плохого, – Я прощения у тебя просил и свечу тебе зажег.

– Зачем? – удивленно спросила Богиня, а что это старая Богиня, которых все давно забыли, он теперь не сомневался.

– Маюсь я, – честно признался он, – Маюсь, а с чего не знаю.

– Может, не знаешь чего? – она как-то по-домашнему склонила голову к плечу, подумала и села под образ.

– Да все я знаю. Хошь сейчас свих людишек кликну, они мне все донесут?! – он осмелел.

– Кликни. Кликни, чего перья распушил как петух перед курой, – голос ее дрожал от сдерживаемого смеха.

– Люди! – тихо сказал глава Розыскного приказа. И тут же появилась серая тень. Оторопела и застыла в нерешительности. Она повернулась к Федору, потом к Роллану, потом уверенно склонилась в почтительном поклоне у ног гостьи.

– Здравствуй госпожа, сколько лет сколько зим. Не ждал увидеть здесь. Не твое время.

– Встань! То не я звала. Он! – она показала рукой на князя, Ему теперь служишь?

– Кому приказали тому и служим! Но ты одна для нас указ! Чего прикажешь? – князь-кесарь оторопел. Такой покорности от своих тайных служб не ведал никогда. Всегда они показывали ему, что не он в доме хозяин.

– Так ты и есть Хозяйка наша? – спросил он, впервые поклонившись.

– Ниже клонись! – сказал Роллан, – Она нам всем хозяйка. Она сама Сиятельная! Почитай выше нее у нас нет, – краем глаза отметил, усмешки на губах Гуляя и Микулицы. Добавил, – Это я говорю Роллан.

– Все братья, попугали и хватит. Звали зачем, знаю. Не можете без меня решить. Как огонь и воду объединить, как лед и пламень скрестить. Как Новую веру и старых волхвов свести воедино и вернуть на землю Русскую Род Рюриков. Не тебе укор Федор, – жестом остановила она Ромодановского, – Знаю, что из Рюриковичей твой род давно на службу Приорам отошел, а Острожский род братьям мальтийцам службу несет. То не ваша вина, а ваш выбор. Знаю, что нет у вас цели, как Долю свою править и куда путь держать. Одно вы поняли, что Петра Симеон себе в пару выбрал и надо его до встречи с Симеоном довести. А где та встреча – вам неведомо. Я так говорю? – она оглядела всех.

– Так Сиятельная, – ответил Лефорт.

– Так Малка, – назвав ее по-своему, подтвердил Брюс.

– Так, – коротко согласился Ромодановский.

– Вы друг на друга не скальтесь. Вам все одно этот воз вместе тянуть. Так что вы его в разные стороны не тащите. Цель у вас одна. Гоните государя из Москвы. Город Богородицы, Домом ее остаться должен. Не гоже тут царям да государям сидеть. Гоните на север к морю Варяжскому, – она посмотрела в глаза всем. Поняла, что никто не понял, – Гоните к морю Варяжскому, в болота, на уста реки Нави, где она с морем целуется. Поняли меня?

– Нет! – за всех опять ответил Лефорт, – Там гниль и болота одни. Чего там ловить, окромя лихоманки и горячки.

– Тогда слушайте умники. Я вас учить буду!

– А я и не в обиде, – неожиданно примирительно сказал Роллан, – Чего умное слово не послушать.

– Хорошо, раз так, – она подперла голову рукой и распевно начала, – Когда-то далеко-далеко на юге, где жили жрецы, что поклонялись Матери Артемиде называя ее звонким именем Изида, построили Великий Храм на берегу моря. А рядом с ним башню, что светом своим позволяла кораблям, затерявшимся в волнах синего моря, найти путь к берегу. Так и Храм этот позволял заблудившимся душам найти путь к берегу знаний и покоя, – Малка вздохнула, – Но Храм тот разрушили, так давно, что даже я не помню. От него потянули Посвященные ниточку, сначала на юг в пустынные земли, где встал новый Храм посвященный солнечной деве и правитель, живущий подле него решил посвятить себя Солнцу, но и он пал под ударами судьбы. И это было давно. Так давно, что я тоже не помню. Затем те, кто пошел на север, построили Храм Артемиды в Эфесе и Храм Аркона на Рюгене, и в них я принимала Посвящение. Вкруг же этой нити судьбы жили Новый Израиль и земля Афродиты Киприды. На стержне этом вырос великий Царьград, и мать все город Киев, – она замолчала и задумалась, – Однажды мы оторвались от нити этой. Ушли во Владимир и на берега реки Москвы. Стали ставить Храмы там,…но видно ошиблись мы, оторвав себя от пуповины своей, от нити той, что спряла нам Макошь-Судьба, и вышили узор вкруг нее норны. Нет таких сил, даже у Богов оторваться от кудели пряхи судьбоносной, от нити тебе сотканной. Потому и сгорел Эфесский Храм, в очистительном пламени, обрушились белокаменные стены Храма над Боспорской рекой, а вместе с ним и неприступные стены самого Царьграда. Пропал, с глаз сгинул, Храм Аркона. В морском тумане и пыли соленой рассеялся. Потому и рухнули стены у Святого града Иерусалима, и рассыпалась Мать всех церквей, что стояла на горе Сион, оставив свой алтарь, только для Посвященных.

– Мы ж как лучше хотели. Мы ж белокаменные чертоги и на Нерли и над Клязьмой и над Москвой-Смородиной возвели, – задумчиво, как бы сам собой размышляя, сказал Микулица.

– Видно не те Храмы, и не тем Богам. Потому и род нами хранимый. Мною хранимый, – поправилась Малка, – Мною хранимый род потому и сгинул. Те ветви, что остались на другие деревья приросли. Как вот он, – Она кивнула на Ромодановского, – Другие просто посохли. Остались черенки в других землях. Где-то растут пока. Не о том я, – она отмахнулась от мысли, как от назойливой мухи, – Оторвались мы в служении своем от нити нам предназначенной. Веры новые расплодились в круг, как порей в полях, как васильки во ржи. Красиво, да вот рожь побили всю, погубили зерно истины. Надобно вам возвращаться к пуповине общей. Потому путь вам туда к устью реки Нави. Там и град ставить, там и государя на трон сажать, покуда мы назад родовое древо в землю нашу не вернем.

– Так надо ж град ставить вкруг Ромовы, вкруг Алатырь-камня какого! – удивился Гуляй, – Иначе какой там главный стол? Кака там столица земли Русской?

– А кто же тебе сказал, что там стол главный будет? – вскинула голову Сиятельная, – Главный стол как был на Москве, так и будет стоять, до тех самых пор пока новый Храм там не поставим, пока законный род на трон не возведем! И хранить стол тот на Москве будет догляд братский, что за чистотой крови властной бдит, кто Святой Грааль бережет, как кровь государеву. Вот он и будет! – она кивнула на князя-кесаря, – У него Доля такая. А что б ему с вами, да вашим воспитанником не мотаться, время свое не тратить, ты Микулица, благородный кавалер Яков Брюс, храмовник потомственный, с сего дня будешь считаться надзирателем Братства Сионского при Петре Алексеевиче. Так то вот! Есть еще мысли у вас?

Не могет он без повиновения Великого Магистра надзирателем стать! – грозно насупив брови, выдохнул Ромодановский.

Могет! То я решила! Я сама с Неистовым Бернаром все обтолкую без вас. А вы пока собирайтесь и двигайте на западные земли, где еще братские общины сохранились. Решите все добром и по правилам. Оболтуса вашего посвятите. Найдите среди людей его двух-трех потолковей и их посвятите. Введите их в братский круг. Здесь круг создайте. Да что я вас, как детей малых, учу? Вы и без меня все это знаете. А ты князь-кесарь смотри, у тебя еще впереди дел гора, да не простых дел, таких, что руки по локоть в крови будут. Ну да ты отмоешься, отмолишься. Роллан вон поможет. Тени мои серые возьми в подмогу. Надоть еще кого, только свистни, помогу. Волхвов и ворожеек не тронь! Ведьм и ведуний не замай! Все! Выдернул, ты меня, не по делу! Так-то вот! Могли все и без меня решить! Мудрецы, – Жрица Артемиды встала, задумалась и окончательно добавила, – Запомните, от нити ни на шаг. Это хребет становой всей жизни нашей на земле и тянется он вдоль тех мест, где Храмы Старые стояли. Один раз ошиблись – второй не моги!

Может, останешься Малка? – просительно глядя на нее, спросил Микулица. Может останешься, – поддержал его Гуляй.

Нет! – резко отрубила она, – Не мое! Решайте сами! Совсем прижмет, помогу! – повернулась к Ромодановскому, – Боги тебе в помощь, – подумала, – Я тебе Угрюмов пришлю. Застоялись и заскучали. Они дело знают и тебе подмога. Прощевайте, – повернулась и пропала, оставив всю компанию за столом.

Глава 9Круги

Единение возможно только в истине,

А чтобы достигнуть истины, надо одно:

Искать ее постоянно.

Л.Н.Толстой

После возвращения с берегов теплого и ласкового Азовского моря, после того, как бросили Таганрог, который Петр уже видел своей столицей, молодой царь загрустил. Брюс уговорил его отдать Таганрог под руку и под пригляд братьев храмовников, на что Петр согласно кивнул, но потом вскочил и, меряя комнату длинными ногами из угла в угол, скороговоркой забубнил.

– Оно ничего. Оно ничего, пусть братья приглядят. Пусть приглядят, могет еще вернемся. Пусть приглядят и на гербе городском пусть крест свой тамплиерский водрузят. Чтоб не повадно. Никому чтоб, – затем как бы спохватившись, добавил, – Чтобы вензель мой в гербе и год, когда я государь город тот основал.