– Я понял тебя брат. Спасибо за истину. Я буду думать. Легкой тебе дороги в Беловодье, и тишины и покоя там, – Брюс задумался, – Увидишь Малку, передай привет. Скажи…нам без нее грустно. Спасибо еще раз. Удачи, – он обнял Лейбница.
Петр бросил пять тысяч конницы в Данию, заставив всех недовольных замолчать. Встретился с королем Пруссии Фридрихом Вильгельмом и, заключив с ним союз, с легкой душой направился в Голландию, куда его направил Лейбниц, известие, о смерти которого застало его в пути. Здесь по дороге к местам его юности их посольство догнала Екатерина в сопровождении Меньшикова.
Остановившись в Амстердаме, в одну из ночей Петр тайно в сопровождении только Якова Брюса и надежной стражи выехал в замок Флардинген. Там их уже ждали и, миновав подъемный мост и поднятую решетку башни, они въехали в замок. Все повторялось как тогда в юности. Те же приготовления в маленькой комнате, рядом с тем же Брюсом, кажется не состарившимся не на день за эти долгие двадцать лет. Только в этот раз обнажили не левую сторону груди и ногу, а правую, и буксирный канат обмотали вкруг шеи дважды. Опять завязали глаза и сверху надели темный колпак. И опять поводырь, Яков, как и в прошлый раз, повел его в залу. Все повторялось, как во сне, когда действие идет по замкнутому кругу. Те же вопросы тайлеру и те же ответы. Петр возложил правую руку на циркуль и наугольник, лежащие на Святой книге, вытянул вторую руку и начал повторять за Мастером слова клятвы уже не ученика, а товарища по братству.
– Я Петр, сын Алексеев, царь Российский, по своей доброй воле и согласию пред Всемогущим и этой достопочтимой ложей товарищей по братству, посвященной святому Иоанну, здесь и сейчас торжественно клянусь и обещаю сверх ранее принятых обещаний, что не выдам тайн, доступных степени товарища братства никому из младших степеней, а также не одному живому существу в подлунном мире, кроме истинного и верного брата, или брата-товарища по братству, или в кругу настоящей и полноправно собранной ложи таких братьев, – Брюс про себя отметил, что название Ложа прижилось, и что запрет распространяется только на живых существ, то есть нечисти это не касается. А Петр повторял за Мастером дальше, – Далее я обещаю, что ничего не сделаю сознательно во вред ни этой ложе, ни своим братьям, той же степени, никому другому вообще, если только это будет в моих силах, – он перевел дыхание, слышно было как булькает в сухом горле, – Я клянусь далее и обещаю, что буду послушным всем обычным сигналам, врученным, переданным, посланным, брошенным мне рукой товарища по братству. Я клянусь далее, что буду всемерно помогать бедным и безденежным товарищам по братству, их вдовам и сиротам, которые живут на Земле, и будут обращаться ко мне за этой помощью. Если же по своей воле провинюсь или нарушу любую часть своей торжественной клятвы и обещания товарища братства, то заслуживаю не меньшего наказания, как моя левая грудь должна быть рассечена, сердце вырвано и нацеплено на самый высокий шпиль Храма. Да укрепиться во мне решимость!
После этих слов по знаку Мастера, Брюс снял с глаз Петра повязку, и пожал ему руку особым рукопожатием, затем взял его за руку и повел к винтовой лестнице ведущей в средний зал Храма Соломона, по бокам которой стояли два столпа.
– Это Иохим и Боаз, – шепнул он Петру, – Это пилоны, подпирающие Храм. Смотри на правом земная сфера, на левом – небесная. Помни, ты должен знать географию, астрономию и навигацию в этом мире, потому что ты Навигатор. Два учения объединены в знаниях братства. Действенное и умозрительное, Жизнь и мистика, – Яков сразу вспомнил Лейбница, – Истина разума и истина факта, – он подвел его к лестнице и слегка толкнул в спину, – Иди.
– Первые три ступени, – раздался голос, кажется льющийся из-под сводов замка, – Знаменуют собой юность, зрелость и старость. Так же Посвящения знаменуют собой, вступление, возмужание и серьезный труд. Ты пришел в период возмужания. Замыкаются ступени первой площадкой – исходом жизни в степени мастера с верой в бессмертие души. Кроме того, эти три ступени еще означают мудрость, силу и красоту, – Петр поднялся до первой площадки. Голос продолжал, – Следующие пять ступеней – это пять стилей строителей, вольных каменщиков. Тосканский, дорический, ионический, коринфский и сложный. Это восхождение по ступеням прекрасного – от простого к сложному. Эти пять ступеней – пять чувств. Слух, зрение, осязание, обоняние и вкус, данных тебе чтобы познать мир во всем его многообразии. Иди! – Петр поднялся еще выше, но голос вел дальше, – Следующие семь ступеней воплощают в себе многое. Семь голодных лет, семь лет строительства Храма, семь чудес свет, которых ты не видел, семь небесных светил, которых ты не знаешь, семь искусств. Грамматику, риторику, логику, арифметику, музыку, астрономию, и геометрию. Эти искусства ты должен постичь, иначе ты слеп и беспомощен в этом мире. Иди! – Петр поднялся и вышел в освещенную залу верхнего этажа. Посреди залы стоял стул Мастера, больше похожий на трон. Над ним с потолка свисала золотая буква G.
– Это Первая буква искусства Геометрия – указав пальцем на нее, сказал вставая Мастер, – Искусство Геометрия для не посвященных это наука о вычерчивании линий, а для братьев – это искусство измерения Земли. Измерения на ней всего, даже меры добра и зла. Постигай. Ты перешел в следующий зал. Он не последний. Башня мастерства высока.
В сопровождении того же Брюса и тех же стражников Петр под утро вернулся в Амстердам к постели своей Екатерины. Меньшиков с поклоном вручил ему приглашение от короля Франции, незаметно подмигнул Брюсу и, проходя мимо него, бросил, не разжимая губ.
– Тебя ждут в Париже. Быть тебе Великим Магистром.
Царь выехал из Голландии в конце марта. Иезуиты доносили в Рим:
– Полагают, что царь уже более не возвратится сюда, обстоятельство, которое всеми толкуется как признак неудовольствия на штаты. Не подлежит сомнению, что его нынешнее пребывание отличалось от прежнего меньшей к нему предупредительностью и не представляло много приятностей. Вообще, здесь стали теперь отзываться о царе с гораздо меньшим уважением.
Глупые им так этого хотелось. Они не знали, что в Голландию въехал подмастерье, а покидал почти Мастер.
В Париже для Петра были приготовлены два помещения: в Лувре и в доме Ледигнер, принадлежавшем маршалу Виллеруа, верному брату Сионского приората. Петр предпочел поместиться в доме маршала, он теперь верил братьям более чем королям. На другой день после приезда Петра у него был с визитом герцог Орлеанский, царь держал себя гордо. Герцог Орлеанский после разговора, с похвалой отзывался об уме царя, про себя подумав, что за ним немалые силы, и это видно по всему поведению загадочного варвара. Два дня спустя сам король, семилетний Людовик XV, навестил царя и при этом весьма ловко сказал затверженную им речь. Петр в восхищении, целовал короля. Он уже начинал чувствовать себя покровителем Франции. Наконец и он сам отправился с визитом в Тюильрийский дворец. Теперь юный король с министрами и маршалами встретил Петра на нижнем крыльце. Петр взял его на руки и, неся по лестнице, сказал:
– Всю Францию на себе несу!
Брюс понял, что Петра заносит и быстро отправил его осматривать достопримечательности города на Сене, тем более что у него самого были дела поважнее королевских аудиенций. И пока Петр, Екатерина и вся окружавшая их свита таскались по городу и замкам. Затем на монетный двор, где в его честь была выбита медаль, на которой была представлена при восходящем солнце от земли парящая и проповедующая трубным гласом Слава со стихом из Вергилия вокруг: «Vires asquirit eundo». Пока они осматривали королевскую типографию, а затем Академию наук, обсерваторию, анатомический театр, гобеленовую фабрику, смотрели мастерскую, где делались статуи, гуляли в тюильрийском саду, наблюдали за строением моста, были в опере, в «Hotel des invalides», в разных замках, в Мёдоне, в Сент-Клу, в Исси, Люксембургском дворце, в Версале, Трианоне, Марли, Фонтенбло, Сен-Жермене и в Сен-Сире осматривали знаменитую женскую школу, он поехал в Нотр Дам де Пари.
Под сводами старого Храма, под розой святой Екатерины, горящей витражами над входом, его шаги гулко раздавались в тишине. Серый брат, встретивший его у алтаря, знаком показал следовать за ним и направился к боковому нефу. Открыл неприметную дверцу и, так же знаком поманив за собой, шагнул в темноту.
Пройдя знакомый до боли обряд Посвящения, дождавшись, когда достопочтимые братья перейдут ко второй основной его части, повторяющей легенду о смерти строителя Первого Храма Хирама-Абифа, Яков, позволил им произвести весь ритуал. Инсценировать убийство архитектора и его захоронение. Арест убийц и находку тела, воскрешение убитого с помощью «лапы льва», специального захвата известного только мастеру. Он позволил довести церемонию с показом истории гибели легендарного Хирама до конца, и объявить себя Великим Магистром Ордена Тамплиеров. Только когда старый Христофор Рен снял с его головы колпак и с удивлением моргая подслеповатыми глазами, пытался понять, неужели перед ним тот же щеголеватый русский, что двадцать лет назад рассказал ему о том, как он объединит ложи вольных каменщиков Лондона, что и произошло месяц назад в саду у Собора святого Павла. Только тогда, Брюс позволил себе шепнуть ему на ухо.
– Мастер нам надо переброситься парой слов.
– Пойдем за мной брат, – так же тихо сказал ему Христофор.
– Неужели это ты? – удивленно спросил Великий архитектор Лондона, когда они уединились в тиши собора, – Ты действительно Совершенный? Зачем тебе это Посвящение? Ты и так выше нас всех. Ты бессмертный.
– Такова была воля Богов, – ответил Брюс, – Даже я не знаю, правильно ли я выполняю ее. Помоги мне мудрый и знающий Мастер. Я запутался на своем пути.
– Говори, чем я могу помочь Совершенному? Я простой смертный.
– Я веду Петра тем путем, каким мне указали Боги. Я поставил рядом с ним Чистую. Я привел его к веретену мира…