Видел он как уверенный и спокойный Приор отобьет все попытки выйти из-под его тяжелой руки. Он придушит новоявленный Сенат, пытавшийся тряхнуть казну, затем укажет место Синоду, занявшему место упраздненного патриарха и тоже захотевшему править и карать. Тяжелая длань князя-кесаря будет мылить шеи всем не понимавшим, что у руля Руси стоит он, а не императрицы и императоры, Сенаты и Синоды.
Опять сменятся правители, там, на берегах Невы, в болотах и торфяниках. Новый император Петр, теперь уже Второй, по умному совету, нашептанному в ухо, сразу же отпишет Ромодановскому.
– «Нашему действительному и тайному советнику и Московской земли генералу и губернатору и кавалеру князю Ромодановскому со товарищи…, – кто-то умный шептал слова, знал, что не один князь-кесарь правит, – должны вы и все ваши поданные, обретающиеся на Москве и в городах и уездах вам подвластных, как духовного, воинского, гражданского, так всякого чину и достоинства в верной вам службе присягу учинить…. О том вы и ваш Верховный Тайный Совет должен нам рапортовать….»
– Государь, – будет отвечено Новому Петру, – Кому присягу давать, то нам и без тебя ведомо. Пока ты венец и бармы на себя в Соборе московском не возложил, ты нам не указ. Но служить тебе будем верой и правдой, как наши отцы твоему отцу служили.
– Определяю порядок, – ответит император, послушавшись мудрого совета в другой раз, – Отныне Великий Тайный Совет ведает: первое, ежели кто за кем ведает злое умышление на здоровье Его Императорского Величества… – тем самым передал себя под руку и защиту Приоров Сиона, – второе об измене, третье о возмущении и бунте, – при этом жестко разделит и точно обозначит прямо в письме, – Из ближних к Санкт-Петербургу Новгородской, Эстляндской, Лифляндской губерний доносить в Сенат, а из других губерний, провинций и уездов писать в Москву действительному тайному советнику, генералу и губернатору князю Ромодановскому, в Верховный Тайный Совет, притом писать немедленно, – письмо кончалось просьбой о строительстве трех триумфальных ворот к приезду императора Петра в Москву для венчания на царство, и бракосочетания с княжной Долгорукой.
И вновь листал книгу судьбы, не дрогнувшей рукой Брюс. Пролетали на страницах и соколиная потеха, так любимая всеми князьями-кесарями и заячья травля, и охота с борзыми в имении в Ропше на берегу холодного Вряжского моря. Шумные пиры на Моховой и тихие заседания Третьего круга, где решались важнейшие вопросы государства. Благодарственное письмо от новой императрицы Анны Ивановны и новое назначение на тот же пост. Но уже стар стал Ромодановский, и не дала ему судьба наследника, только дочь Екатерину. Хотел Микулица глянуть на страницу, кому Ромодановский догляд за Русью передал, но опять тряхнуло кибитку, и картина сменилась погребальной церемонией в храме Святого Георгия, куда внесли тело с неистовым князем-кесарем, и понял чернокнижник, это Макошь– Судьба толкнула его под руку, чтоб не смотрел того, что не дадено.
– Хорошая у него жизнь впереди, – подумал он, глянул на полосатую будку ямской заставы, приказал, – Гоните прямо на Моховую к дому Преображенского Приказа, или прямо к терему Ромодановского.
На крыльце его встретил сам хозяин. Великан лет сорока. Такой же, как отец брюхатый, большой, с такими же вислыми усами и волосами, подстриженными в кружок. Обнял, сдавил в медвежьих объятьях, так что даже у Микулицы кости хрустнули под его стальной хваткой.
– Проходи, проходи, таким гостям, как сам Яков Вилимович Брюс, мы всегда рады, – хозяин радушно распахнул дверь, пропуская гостя в сени.
После чарки с дороги и закуски. После сытного обеда и пустых разговоров, гость с хозяином затворились в маленькой комнате, подальше от посторонних ушей. Все оговорив, обсосав и облизав, они вышли на резную террасу, выходящую во внутренний двор терема.
– Чем повеселишь, Иван? – весело сказал Яков. Чувствовалось, что он отмяк после разговора.
– А вон у меня челобитчик, – Ромодановский свесился с балкончика, указав на человека стоявшего в углу двора.
– Чего я челобитчиков не видал? – удивился Брюс.
– Он «слово и дело» кричал.
– И о чем? Да кто он вообще?
– Он пономарь церкви Иоанна Предтечи, что на Пресне, Конон Осипов, – терпеливо, но издалека, объяснял всесильный князь, – А «Государево слово и дело» кричал о том, что царевна Софья Алексеевна посылала в подземный Кремль дьяка Большой казны Василия Макарьева, коего уже нет в живых. За каким делом посылала дьяка она Конон не знает, но прошел Василий Макарьев подземным ходом от Тайницкой башни до Собакиной через весь Кремль. По пути видел дьяк две палаты, заставленные сундуками до самых сводов. А как донес дьяк об этом царевне Софье Алексеевне, то она приказала в тот тайник до государева указа не ходить.
– И чего хочет тот крикун? – заинтересовано спросил Яков, поняв, что дьяк случайно, проходя его тайным ходом, наткнулся на библиотеку, что он еще при Иване Грозном собирал.
– Просит дозволения поискать те палаты с сундуками, – хитро глянув на гостя, уточнил хозяин.
– Так нехай ищет. У тебя, что людишек нет ему в подмогу?
– Отчего нет? Есть. Но больно скользок, как угорь. Боюсь, не о том печется сей страж чужих тайн. А потом я сии сундуки не клал, мне их и искать не потребно. Может у них хозяин есть? – он опять хитро глянул на гостя, – Может ты к моему человечку кого из своих дашь?
– Так у твово отца были, говорят, четыре ближних мастера на все руки, от них и уйти даже никто не пытался. Все равно, как волки они любого загонят. Вот их и пошли.
– Нету Угрюмов. Как отец отошел, так они и пропали, как будто он их с собой забрал, – вздохнул Иван.
– К Малке вернулись, – про себя подумал Микулица, – Без ее указа никому служить не будут, – вслух сказал, – Так и быть дам тебе человека своего, Раз у тебя с людьми нехватка. Пусть пособит дьяку твоему за крикуном сим присмотреть, да еще в подмогу мальчишку шустрого дам, подьячего. Пусть учится, – он свистнул каким-то особым свистом. Из угла двора подошли двое, – Ты. Яков, – обратился он к старшему, – возьми вот Петра и идите в подмогу…
– Дьяку Василию Нестерову, – подсказал хозяин.
– Вот к нему.
– А что делать, хозяин?
– А посмотреть как вон тот ферт, – Брюс показал глазами на челобитчика, – будет вас вкруг пальца водить по подземному Кремлю.
– А чего узнать-то надо? – понятливо уточнил старший.
– А надо узнать. Чего он знает? И чего хочет?
– А главное, чего он знать не должен, вы сами поймете, – добавил Ромодановский, махнув рукой своему дьяку, – Берите его и идите.
Конон Осипов начал поиски с Тайницкой башни, где и нашел вход в подземную галерею, а дальше случилось вот что. Он и подьячий тот выход осмотрели и Конон донес дьякам, что такой выход есть, токмо завален землю. Дьяки донесли Брюсу и по его повелению из Преображенского Приказа дали им капитана и, для очистки земли, десять солдат. Они тайник отрыли и две лестницы обчистили. Однако вдруг стала земля валиться сверху. Люди Брюса доложили ему сразу же, что пошел ход прямой и чистый. На том работам и сделали стоп. Но пошло полетело по Москве:
– Есть в Москве, под Кремлем-городом тайник, а в том тайнике есть две палаты, полны наставлены сундуков до стропов. А те палаты за великою укрепой, у тех палат двери железные, поперечь чепи проемные, замки вислые, превеликие, печати на проволоках свинцовые, и у тех палат по одному окошку, а в них решетки без затворок. А ноне тот тайник завален землею за неведением, как веден ров под Собакину башню, и тем рвом на тот тайник нашли, на своды, а те своды проломали, и, проломавши, засыпали землею накрепко. А ныне в тех палатах есть ли что или нет, про то никто не ведает.
– Вот ведь душа неуемная, – помянув Конона ядреным словом, крякнул колдун. Позвал своих людей, – Найдите его и пусть ищет… а вы мне так и не сказали, чего он ищет?
– Так клады! Злато, серебро! Книги ему нужны, ну как… – старший дьяк замялся.
– Пусть ищет…и пусть найдет… но не книги.
Найдя ход у Тайницкой башни сильно разрушенным, Конон решил попытать счастья в Собакиной башне. Но и здесь пономаря поджидали неудачи на каждом шагу. Во-первых, спуск в подземелье оказался загорожен столбом Арсенала. Пришлось выломать дыру в стене потаенной лестницы, что вела вниз с первого этажа. Во-вторых, все подземелье, как и начало хода, по которому шел дьяк Макарьев, было залито водой из невесть откуда взявшегося родника. Пройти по тайному ходу можно было только метров пять. Искатель стал пробивать брешь в стене. Выполнив эту работу, Конон уперся в материк. Никакого хода за закладкой не было. Только в боковом проходе нашелся маленький ларь с серебром. У Конона голову свернуло на клады. Микулица понял, что все, более он книг искать не будет и, забрав своих людей, поехал смотреть Сухареву башню, подаренную ему Петром. Для себя отметил, что пора библиотеку из подземного Кремля забирать в другое место. Не дай Бог, еще какого крикуна нелегкая принесет, или хуже того царевы холопы начнут землю рыть. Гляди с дурных глаз и дороются.
На крутой горе усыпанной низкими домиками возвышалась четырехугольная, сизая фантастическая громада – Сухарева башня. Она гордо взирала на окрестности. Ее мрачная мшистая физиономия, гигантских размеров и ее решительные формы хранили отпечаток грозной орденской власти, мощь рыцарских братств, которым ничего не могло противиться в этом мире. Ее история началась давно. Во время стрелецкого бунта только полк полковника Сухарева не поддался тогда опьянению кровью и свободой. Ему тогда за верность что ли и разрешили построить башню из камня, там, где они охраняли свои ворота на валу Земляного города.
Брюс подъезжал к ней по Сретенке, оставляя по правую руку Сретенский монастырь, перебравшийся сюда почти из-под стен Кремля, и притащивший за собой название улицы Сретенка. Башня поражала своей красотой и величием. Вокруг нее рассыпались часовни, амбары, караульные помещения, даже кабаки, как будто камешки, упавшие с нее при ее постройке. Она состояла из трех ярусов. В нижнем был проезд. На втором и третьем – располагались комнаты и залы. На самом верху, под башенными часами, был маленький кабинет.