н не любит легких побед. Но…загадочная Диана не появилась. Она не просто не появилась в ложе театра, куда была приглашена королем, она не просто не явилась на интимный ужин. Она пропала и из замка, и из Парижа. Шли дни. Прелестницы не было. Ее нигде не было видно, и никто о ней ничего не знал. Любопытство короля было задето. Самолюбие уязвлено. Но главное, он так и не узнал тайны маски. По следу охотницы были пущены лучшие ищейки Франции во главе с королевским камергером. Жанна играла свою роль на своем маскараде. Жанна – ученица Богини любви Афродиты, лучшая из окружения Сибиллы, которая знала толк в любовных интригах. Жанна – в недавнем прошлом великая Баффо, управительница Оттоманской Империи, учившая Жриц Забвения, как им доводить мужчин до полной покорности себе, играла свою игру.
Следующую встречу короля и будущей его фаворитки она подготовила в традициях добротной мелодрамы. Прелестница тайно с помощью серых теней пробралась во дворец и пала к ногам короля. Заламывая руки, она поведала его Величеству о безумной страсти, которую она давно к нему питает. О той опасности, которая подстерегает ее в лице ревнивца-мужа, о существовании которого король впрочем, как и сама Жанна до этого дня не догадывался. Людовик так и не увидит никогда этого чахлого и ревнивого Отелло, о котором ему рассказали в страстном порыве. Это был гениальный ход гениальной актрисы – при таком раскладе скуки как не бывало. Король пообещал Жанне, что после возвращения из Фландрии, произведет ее в официальные фаворитки. Жанна королю, что она станет его после этого. Уже осенью Людовик официально представил двору свою новую подругу. Двор принял ее в штыки. Она была неизвестно какого рода, поэтому получила прозвище Гризетка, на что фыркнула, как дикая кошка, чем доставила истинное удовольствие королю. Чтобы положить конец кривотолкам, король присвоил ей титул маркизы де Помпадур, но к ее опочивальне это его не приблизило.
Случайно забытое на секретере недописанное письмо, тут же попало в руки корыстного слуги, а от него перекочевало в кошель одной из дам высшего света, облегчив его наполовину. Его читали во всех уголках дворца.
– «Меня преследует страх потерять сердце короля, – писала в нем маркиза де Помпадур своей подруге, – перестать быть ему приятной. Мужчины высоко ценят определенные вещи, как вам, наверное, известно, а, к моему несчастью, у меня очень холодный темперамент. Боюсь, что моя «куриная натура» окончательно отвратит его от моего ложа, и он возьмет себе другую. Я испробовала и ароматный шоколад с тремя порциями ванили, трюфели, суп с сельдереем. Но чем сильнее действие такой диеты, тем более разбитой и бессильной я оказываюсь на следующий день. Моя огромная усталость вовсе не располагает меня предоставлять моему обожаемому повелителю все те удовольствия, на которые он вправе рассчитывать…»
По дворцовым покоям поползли уверенные слухи, что у новой фаворитки проблемы с темпераментом. Придворные дамы сочли это знаком свыше, тут же попытавшись оттеснить маркизу от царственного ложа. Но, по словам Жанны «даже самая красивая девушка не может дать больше того, что имеет». А в арсенале той, что скрывалась под маской лесной богини, было многое из того, о чем даже и не знали соперницы. Она владела тысячей и одним способом удержать короля около себя. Две ее чудесные нимфы были не самым главным аргументом из этой бесконечной череды. Даже королева признала в ней родственную душу, и они зажили как две сестры. Конкуренток, достойных госпожи де Помпадур, у новой фаворитки, и, похоже, единственной и последней, не оказалось. Маленькая Жанна выиграла свою игру у трона короля Франции.
Началась эпоха Помпадур при французском дворе. При дворе, где красивый, обаятельный, окруженный не только придворными, но и искренними друзьями король скучал. Жанна поставила перед своими подругами, наперсницами и слугами главную цель – развлекать короля. Развлекать, если понадобится, круглые сутки, тем более что сама она умела все. Умела петь, танцевать, превосходно музицировала, знала живопись, скульптуру, архитектуру, гравировку драгоценных камней лучше, чем любой академик искусств. Два раза в неделю у нее в салоне собирались художники, писатели, философы. Во дворце Шаузи по приказу маркизы был создан «Театр Малых Покоев» – интимный, изысканный, для сорока зрителей. Тут король мог, сидя на стуле, забыть об этикете и просто смотреть спектакль. А руководила всем и была первой актрисой сама маркиза.
Власть маркизы с каждым днем становилась все сильнее. Она стала негласной правительницей Франции, расположения которой искали иностранные державы. Жанна достигла вершины славы и счастья, открывая своей ножкой дверь в галантный век, расположившийся на мягких кушетках дворцовых будуаров.
Однако война за Францию только началась. Галантный век не предполагал возвращения рыцарского преклонения перед дамой или древнего обожания жриц Артемиды, или, хотя бы, возвращения женщине права решать судьбу страны. Крылатый девиз «Негоже лилиям прясть!» вошел в жизнь крепко, похоже, навсегда, оттесняя женщин от прялки с нитью судьбы государства. Жанне здесь место не было. Ей были не то что бы не рады, ее готовились утопить в лести и тайных интригах. Против нее восстал весь мужской королевский двор во главе с всесильным герцогом Ришелье, достойным потомком своего знаменитого предка. Достойным, хотя бы в области интриг. Но в этот раз потомственный интриган столкнулся с умелым противником. Жанна, спасшая Францию в далекие легендарные времена, будучи Орлеанской девой, сменив рыцарские брони на платье придворной красавицы, не сменила своего бойцовского характера. В делах же закулисной борьбы она имела прекрасных учителей таких как Раймон и Гуляй, Сибилла и Сент-Омар. Ришелье предстояла долгая и жестокая борьба, выиграть в которой он шансов не имел, о чем конечно не догадывался.
В ответ на перехваченное письмо герцога, где она прочитала, сидя у камина не очень лестные слова в свой адрес, она назначила главой тайной полиции господина Беррье, всем своим видом напоминающего разбуженного посреди зимы медведя и тем оправдывающего свое имя. Он был никому не известен и никому не знаком, но служил своей госпоже как пес. Главой почтовых ведомств Жанна поставила Жанеля.
Теперь все письма своих врагов, сначала читала она потом адресат. Война началась и началась не так, как думали мужчины.
Буквально первой ласточкой было письмо Ришелье к королеве. Жанна вскрыла его так, что заподозрить, что кто-то его читал не смог бы и самый щепетильный почтмейстер. Школа гарема. Прочитала:
– Мадам де Помпадур, потребовала, будучи любовницей, то, что мадам де Ментенон получила, являясь тайной супругой. В рукописях Сен-Симона она прочла о фаворитке Луи XIV. Та сидя в особом кресле, едва привставала, когда монсеньер входил к ней, не проявляя должной учтивости к принцам и принцессам, и принимала их лишь после просьбы об аудиенции или сама вызывала для нравоучений. Мадам де Помпадур считает своим долгом во всем ей подражать и позволяет себе возможные дерзости по отношению к принцам крови. Они почти все покорно ей подчинились, кроме принца де Конти, он холодно с ней общается, и дофина, который открыто ее призирает.
Она закрыла письмо. Вызвала своих камеристок.
– Немедленно мне лучший букет роз и аудиенцию у королевы, – протянула им письмо, – Это верните в почту Марии. Не-за-мет-но!
Через час Жанна была в Лувре в крыле королевы, проходя через анфилады комнат в окружении своей изысканной свиты, благоухающим шлейфом тянувшейся за ней. Мари Лещинская, конечно же, не отказала ей в аудиенции, назначив ее в музыкальной зале. В глубине души она любили новую фаворитку короля, и побаивалась ее, не зная почему. Она чем-то напоминала ей старых польских богов, волховинь старого литовского бога Кривое-Кривелло или лесных ведуний. Однако в этот раз, по совету супруги своего сына мадам Конти, она решила дать урок зарвавшейся, как ей сказали, наглой самозванке.
Маркиза вошла в музыкальную залу с огромным букетом красных роз в руках. В нарушение этикета это были красные розы, а не белые лилии. Цветы королевского дома Англии, а не Франции. К тому же в нарушение этикета Жанна не надела перчатки, держа букет в голых руках. Одного не могла понять королева, как она вообще держит его в руках, не поранив рук об острые шипы розовых веток.
– Здравствуйте душечка, – мило улыбнулась королева.
– Здравствуйте ваше величество, – присела в полупоклоне Жанна и вслед за ней вся ее свита.
– У вас сегодня такой прекрасный цвет лица, глаза просто искрятся радостью, а руки нежней персика. Вы, радость моя, просто само воплощение изящества, – Мари смотрела на Жанну из-под опущенных ресниц.
– Ну что вы, моя госпожа, мне никогда не угнаться за вашим тонким пониманием двора и за вашим обаянием, урожденной аристократки, – в зеленых глазах Жанны загорелся рысий огонек.
– Мне все уши прожужжали, про ваш великолепный голос и врожденный дар музыкальности, – хозяйка тонко вела игру, чуть заметно скосив глаза на мадам Конти, – не могли бы вы что-нибудь нам спеть?
– Извольте, госпожа, – Жанна поняла, что ее хотят выставить на посмешище, зная, что петь она не умеет, а руки ее заняты букетом, поэтому и подыграть себе она тоже не сможет, – Но так как этот дар природы не дает мне возможности усладить ваш слух музыкой, а среди ваших фрейлин нет ни одной, которая могла бы сыграть то, что я спою, я буду петь без аккомпанемента.
Маркиза оперлась на высокую тумбу, скрыв лицо в алых розах. Вдруг оттуда из глубины цветов полился глубокий мягкий голос. Жанна пела арию Армиды из новой оперы Освобожденный Иерусалим, которую кроме нее еще никто не слышал. Она пела арию обольстительницы, заманившей свою жертву витязя Риальдо в волшебный сад. Ее лица не было видно и, кажется действительно, это был не букет роз, а волшебный сад на далеком острове, и голосу ее подпевает шум ветра и рокот волн.
– Наконец он во власти моей! – взлетел к потолку голос и смолк.