Королева сидела с изменившимся лицом. Она поняла, что перед ней посланец старых богов и героев, если не одна из них. Она стряхнула с себя наваждение и уверенно сказала, принимая из рук гостьи алый букет:
– Раз уж королю нужна любовница, пусть это лучше будет маркиза, чем кто-нибудь другой, – тихо добавила, – А если ему будет мало, мы с ней найдем ему развлечение.
Следующая женщина, решившая попробовать Жанну на прочность, была мадам Куазен, первая красавица двора. Она часто замечала вслух:
– Наша малышка Жанна, лучше смотрится на коне, тогда не видно ее крошечного роста.
Услышав это, маркиза стала носить высокие прически, укладывая свои медные волосы в подобие вавилонской башни и высокие каблуки, тайну изготовления которых знал только ее сапожник.
Ответ ее был изощрен и неотразим. Такому маленькая Жанна научилась в Серале в гареме султана, славящимся своими интригами. Вызвав своего верного Жанеля больше похожего на серую тень, чем на смотрителя почт, она вручила ему листок со словами:
– Вставьте эти строки в отрывки из писем, которые подаете королю. Если он спросит, кто писал, ответьте, что парламентский советник, но или…., – она надула губки, – сами придумайте. Соблаговолите прочесть, что здесь написано.
– Это верно, что у нашего монарха появилась подружка, – монотонно и серо начал читать Жанель, – Лучше бы он оставил прежнюю. Она тихая, никому не делает зла, и уже скопила достаточное состояние. Та, о которой говорят, знатного происхождения и потребует привычного блеска. На нее придется тратить миллион в год. Расточительность ее известна всем. А еще содержать всех приближенных…Они заполонят весь дворец и заставят дрожать министров.
– Хорошо, – остановила его Помпадур, – зачтешь это через три дня.
Вечером она постаралась сделать так, что бы претендентка нырнула в постель к Луи, как теперь она называла короля после писем Ришелье. Через три дня король услышал строки письма, написанного для Ришелье. Будучи скупым с детства, этого он вынести не мог. Мадам Куазен вылетела из его спальни как пробка от шампанского. А по дворцу пополз слух:
– Очередная соискательница королевского кошелька просчиталась. Король насквозь видит корыстных и алчных обольстительниц.
Желающих на свой страх и риск убедится в прозорливости монарха, больше не находилось. Дорога к ложу короля проходила теперь только через будуары королевы и мадам Помпадур.
Первый бой был выигран. Женщины Франции были вместе в войне против мужчин.
Война развивалась по законам войны, так хорошо знакомым Жанне за ее немереную жизнь. Как и положено, по законам войны в бой вступил военный министр Франции. Военные министры всегда думают, что они что-то понимают в тактике и стратегии. В данном случае он не нашел ничего более лучшего чем попытаться подложить в постель короля свою любовницу. Через несколько минут растрепанная доблестная воительница вышла из спальни короля.
– Ну что? – лицемерно поинтересовался не менее доблестный мужчина, – Можно ли вас поздравить с успехом?
– О да граф, – поправляя одежки, ответствовала она, – Король счастлив! Он дал слово ее прогнать!
Военный министр, как и все военные министры, не дождавшись последствий атаки, созвал других министров. Но радость была не долгой. В тайную комнату, где заседал тайный заговор, проскользнула серая тень, бросившая на стол заговорщикам записку, источавшую аромат луговых трав, на которой изящным подчерком было написано:
– Король бросил вашу девку.
Казалось, с белого листа в лицо придворным интриганам улыбалась рысья мордочка маркизы де Помпадур. Сговор провалился.
Война принимала затяжной характер и каждой стороне в ней нужны были союзники и закаленные бойцы. Жанна нагло выбросила боевой стяг первой, получив к дворянскому своему званию еще и дворянский герб. Но когда она вывесила его над своим замком, даже у Ришелье волосы стали дыбом. На гербе был изображен золотой экю, имеющий форму рыбьей головы с золотыми усами. Маркиза де Помпадур без обиняков намекала, что находится под покровительством Приоров Сиона, золотых властителей Вселенной. Тем не менее, Жанна, понимая, что Рубикон перейден, а враг пока не сломлен, вызвала в помощь Микулицу и Роллана.
Первым приехал Роллан. Как всегда в темноте, в тайне. Заперся с ней в комнате, проговорил до утра, и с первыми лучами солнца передал ей власть над всем своим хозяйством во Франции: над иезуитами, вехмом, фемой и серыми тенями.
На следующий день фаворитка короля создала подчиненную только ей и королю тайную службу названную просто «Секреты короля». Отныне в этой стране для нее секретов не стало.
Микулицы все не было.
Жанна направилась в Академию, в любимое место размышлений.
Глава 8Великолепный
В дружбе нет никаких расчетов, кроме нее самой.
Шестерка белоснежных скакунов, подаренных маркизе де Помпадур одним из арабских шейхов, несла ее карету на левый берег Сены в Латинский квартал. Лошади, гордо качая белыми султанами, процокали серебряными подковами мимо церкви Сент-Жермен де Пре, мимо кладбища Невинных младенцев, где когда-то жил, так ожидаемый их госпожой Микулица под именем великого алхимика Николя Фламеля. Затем кучер мягко подвернул шестерку направо с бульвара Сен-Мишель на бульвар Сент-Жермен, оставляя сбоку развалины Терм, как их сейчас называли. Жанна выглянула в окно. Сколько воспоминаний было связано у нее с этими банями, внутри которых был спрятан Храм Артемиды для Жриц Забвения, о чем мало кто догадывался в те времена. Теперь же об этом наверно кроме нее и не знал никто. Она помахала рукой из-за занавески, как бы приветствуя своих бессмертных сестер, если они прятались в развалинах. Навстречу выплыли серые стены Сорбонны, в прошлом главного воспитательного дома братьев госпитальеров, ныне Парижского университета. Кони чуть уменьшили бег и повернули к зданию Королевской Академии Наук, куда и спешила великолепная маркиза.
Карету ее узнавали издалека, поэтому на крыльце Академии ее уже ждал сам академик Вольтер. Она тоже узнала этот чеканный профиль графа Сент-Омара, Данте, Ньютона… или как он там себя называл за многие века своей жизни, узнала издалека. В отличие от Роллана, который пришел на ее зов, и от Микулицы, который до сих пор так и не пришел, Великий Сент-Омар явился незваным, опровергая поговорку, что незваный гость хуже татарина. Он просто почувствовал, что нужен маленькой Жанне, Принцессе, как звали ее Посвященные еще на волшебном острове Раймона.
За два десятка лет до ее крика о помощи, он покинул Лондон, навсегда оставив память о сумасшедшем Исааке Ньютоне, основателе Королевского научного общества, смотрителе Монетного двора и прочая, и прочая. Ушел тихо, как уходили все Посвященные, дабы память о них развеялась как туман или обросла бы небылицами и сказками, так, чтобы при встрече их не узнал бы никто. Собрался сначала в Беловодье, но потом, незнамо какими судьбами, зацепился за старый замок в Шампани, на древней земле Лотаря в горах, почти рядом с тем замком, где в свое время отсиживалась Жанна, бежавшая с костра Орлеанской девы. Замок тот высился на берегу речки Роны, окруженный прекрасными виноградниками, дающими нежное и пенящееся вино, названное по имени того замка. Вот там, в замке Сирей-дю-Блэз под покровительством маркизы де Шатле, чье имя означало просто «владелица замка», бывшей жрицы Артемиды, он предавался размышлениям и философиям, попивая знаменитое игристое шампанское и красное, как кровь Сира, к изготовлению которых сам приложил свою умелую руку. Услышав призыв о помощи, раздавшийся из уст Принцессы, он не мог себе позволить заниматься селекцией или писать исторические хроники Магомета и Короля-Солнца. Он ринулся в Париж. В Париже, представ перед обществом граф, Сент-Омар взял себе звучное имя Вольтер и, придумал родословную, ведущую начало, от простой мещанки Мари и мытаря Франсуа, что было равносильно тому, что у него вообще не было родословной. Однако охоту копаться в своих предках он отбил начисто. Для особо кропотливых он распустил слух, часто им подтверждаемый в разговорах, что он побочный ребенок шевалье де Рошбрюна, поэта и нищего мушкетера, сложившего голову во славу Франции, то ли на полях сражений, то ли в придорожных кабаках, но тоже знаменитого тем, что следы его терялись в придорожной пыли. В общем Совершенный во всем граф первым примчался на помощь Жанне, выбрав местом своего обитания в Париже самый незаметный уголок – Королевскую Академию наук, куда и вошел с триумфом, получив звание академика почти сейчас же по своем появлении.
Вот он и ждал карету маркизы де Помпадур, терпеливо стоя на крыльце. Всяческие слухи о любовных утехах с фавориткой короля его не пугали, да и мало касались, благо слухов о своих любовных победах он распустил предостаточно.
Лошади, мотая головой и качая белыми султанами, остановились, как вкопанные, дверцы золоченой кареты распахнулись и галантный академик, успел подать руку величественной маркизе. Она оперлась о кружевной манжет, тепло взглянула на кавалера, и, мило улыбнувшись своей очаровательной улыбкой, сказала:
– Милый Вольтер, вы меня настойчиво звали сегодня, в письме обещая показать такую древность, какой я не видела в последние годы?
– О да прелестнейшая. Я ценю в вас не только красоту и ум, но и знания, не понятно каким образом умещающиеся в таком грациозном теле, – граф был неподражаем, – Я обещал вам встречу с древностью, – он сделал нажим на слове «встречу», – Я сдержу свое слово. Извольте пройти в библиотеку Академии, – и он не менее галантно помог ей подняться по ступеням и пройти в дверь.
– Милый Вольтер, зная, как любите вы вина, производимые вашей обожательницей мадам де Шатле, – на ходу щебетала маркиза, – я позволила себе подготовить вам подарок, – она указала маленькой ручкой на ларец, который несла ее камеристка.
– Не интригуйте! Что в нем? – воскликнул академик.