недолго. Северная Германия, опять задумалась Малка, да там княжеств как лоскутков на одеяле в бедной избе. Княжество на княжестве и княжеством подгоняет. Одного гонору германского мешок, на всех с избытком, а так – деревни деревнями. Замки, так хуже чем у Брунгильды. И труба пониже и дым пожиже. Пойди там, найди кого. Кони уже ступили на широкую тропу. Вскоре показались зеленые альпийские луга. Гляди-ка Карантания, опять подумала Малка. Вдруг как будто кто-то крикнул ей в ухо. Она вскинула голову. Угрюмы тоже крутили головами, положа руки на эфесы сабель. Малка подскакала к передним.
– Что? Что учуяли?
– Странное что-то, – ответил тихо старший, – Это не люди, хозяйка. Я, было, подумал уж не знакомец ли наш, граф Дракула, балует, благо, что замок его в этих краях. Но это не вурдалак. Своих я бы почуял. Не нежить это, хозяйка. Одно могу сказать. Тут кто-то есть. И этот кто-то либо из сонма Богов, либо тебе под стать!
Малка напряглась. Нет, не было никого видно. Дух ее ведовской говорил, здесь этот неизвестный, здесь, а глаз, даже не глаз зрение ее чародейское не брало его, как туманом все подернуло. Зеленым таким туманом с золотыми проблесками.
– Туманом!!! – вдруг ударило как молнией Малку, – Туманом!!! – и она крикнула прямо в небо, – Брунгильда, выходи!!! Хватит в прятки играть!
– Все-таки ты Совершенная, – раздалось совсем близко, и почти у них на дороге показалась конная фигура, – Как же ты меня узрела?
– Так вот! Я ж Совершенная. А ты собиралась куда-то по делам? – Малка расслабилась.
– Так вы без меня и не найдете никого, – как о чем то давно решенном сказала валькирия становясь стремя в стремя с ведуньей, – Там ведь тоже, те кто ее хранят, не лыком шиты. А потом, нет в мире героев. Нет. Что ж без дела шляться по свету, а в хорошей компании и дорога веселей. Потом, глядишь, за тобой ведь, по сказам войны тянутся и переделы мира. Значит, быть там героям. Быть героям, значит и место мое там. Ты не против, коли я вам компанию составлю?
– Незваный гость, он конечно…, но все ж в дороге путника не гонят. Присоединяйся. И раз уж мы в одной упряжке, подскажи, куда нам путь держать?
– Правьте к Штеттину.
– Скажи Брунгильда, ты давно в Карантании?
– Все корень Андрея Боголюбского ищешь? Потому и вопрос задаешь. Не задирала бы нос от гордыни непомерной, любимица Артемиды, я б тебе давно про Георгия сына Андрея рассказала. Это ж я его сюда от царицы Тамары привела.
– Ты?!! – опешила Малка.
– Я. Что ж я своего героя бросать должна? Привела и здесь его на земли посадила. А ты не ахай, коли, слушать будешь.
– Говори, говори. Молчу я.
– Ладно. Слушай, – валькирия откинула капюшон, привязала поводья к луке седла, села по-татарски боком, поджав под себя ногу и повернувшись к слушательнице, и повела рассказ, – Это было давным-давно, – Малка сразу вспомнила запорожского деда и то, как он говорил про рыжую рассказчицу. Но сказ уже потек.
Все уже забыли, откуда название такое Карантания взялось, а в те далекие дальние годы каждый помнил, что воины князя Георгия по прозванию Рус, что был царем на троне рядом с царицей золоторуной Колхиды Тамарой, звались Солнцеподобными. Прозвание они такое имели по своим красным щитам с ликом солнца на них, да по мечам хоролужным-солнечным. Потому и звались его воины по-словенски – хорутане, что значит воины Хороса. Когда пришли они сюда в эти долины среди неприступных гор, вела их огненноволосая валькирия, покровительница битв и героев. Местный князь сын огненнобородого витязя, увидев косы ее цвета пожара, не стал спорить с пришельцами, а даровал им земли в этих местах названные с той поры Хорантией, как ты поняла на языке пришельцев Солнечной. Широко раскинул свои владения Георгий Рус: от града Триеста на Андреевом море, где обосновались беглецы из Трои, до Тироля, где жили рутены. От широкой реки Дунай и до Болото-озера, захватывая, и Хорантию и Стырию и кусок Остырии. В центре ее стоял Крнски Град на Госпосветском поле. На поле том высился Княжий камень, у которого горел знич, и стояла Ромова. Вкруг этого камня и той Ромовы собирался воинский круг из лучших воев хорутан. Местный князь дал им в жены дев из народа своего, и зажили они мирно с соседями. Врагов же разили беспощадно и рады были те, кто дал им пристанище на своих землях. Крепко стояли на землях эти хорутане, растили сыновей своих и дочерей. Красивых и смелых. На смену Георгию, что доживал свое век в замке на скале, так и названом в его честь Замком Святого Георгия, пришел сын его Борут, а на смену ему его сын Хотимир. Давно уже носили они титул герцогов, то есть правителей, герцогов Рустовых, и считались властителями сильными и справедливыми. В краях тех жили в основном семьи воинов, что происходили из рода Медведей и пришли сюда еще с Альбрехтом Медведем, под прапорами с изображением властителя леса. Поклонялись они одному Святобору, да еще чтили Перуна – бога громовержца.
Дочери великих князей, что сидели наместниками в городах Империи, считали честью идти в шатер воинских воевод. Ангелы всегда были не прочь породниться с Медведями. Вот тогда Мария-Доброгнева дочь князя Киевского и вышла замуж за воеводу тех мест. От них и пошла ветвь Ангелов Цербского дома, звавшихся так по главному дому своему в городке Цербск. Вот из их рода и взял себе новую жену твой подопечный Георгий, сын Андрея Боголюбского. От нее и пошел новый побег на дереве Рюриковичей. Она ведь тоже была из рода властителей.
Много воды утекло, много веков пролетело над горами и перевалами, какие-то ветки отсохли и погибли, какие-то завяли и отпали. Ветка же Ангелов Цербских оказалась на редкость живучей. Так бывает, там, где тонкие и нежные розы вянут и умирают, там чертополох живет и цветет. В кровь властителей Империи вливалась новая кровь воевод рода Вильгельма Завоевателя и наместников рода Плантагенетов, так не любимых подругой твоей Жанной, но она позволила ветке зазеленеет вновь. В кровь эту подмешали свою кровь герои Вальхаллы, мои герои. Это Олав Святой и Харальд Прекрасноволосый. Ты не знаешь их. Я отвела их в чертоги вечной жизни, когда тебя еще не было на свете. Это были дети Бога Одина, который изобрел Спас Нерукотворный. Это были мифические Инглинги, которые пели Песню Всевышнего перед боем и ушли учить других воев в Навь. В жилах нового рода текла кровь великих воевод таких, как Альфред Великий и Генрих Птицелов, Карл Великий и Вильгельм Завоеватель, наконец, Альфред Медведь. Все они относятся к самым легендарным из рода Медведей. Но кроме них, капли своей крови добавили в этот род великие из рода Ангелов. Владимир Мономах и Ярослав Мудрый и многие другие. Но главное в побегах этого дерева пульсирует руда Андрея Боголюбского. Род этот жив до сих пор, и мы едем туда.
– Куда? И что это за род? – не выдержала Малка.
– Ты плохо слышишь любимица Артемиды? Это род Рюриковичей, княжеский Ангел-Цербский род, – тихо сказала Брунгильда, – Он почти что засох, этот последний отросток, некогда великого и пышного дерева, но…на нем есть дивная почка и имя этой почке – Софья-Августа-Фредерика принцесса Анхель-Цербсткая. Пока еще почка, но может расцвести дивным цветком.
– Так едем туда!
– Куда?
– В ее княжество.
– Едем. Но не в ее княжество, а в город Штеттин, где ее батюшка служит комендантом. Едем. Ну что, как тебе моя сказка?
– Я понимаю теперь, почему старый казак назвал тебя лучшим Баяном и бандуристом в его краях.
– Ты еще не слышала, как я играю на бандуре, впрочем, и на гуслях тоже, и на органе, и …да, честно говоря, на всех инструментах на которых можно играть, – засмеялась Брунгильда, – я ведь создала Гильдию скальдов, учила менестрелей и бардов. Я пела в Вальхалле на пирах героические песни. О да, я хороший сказитель и трубадур.
– Ты прекрасный сказитель и миннезингер. Ты просто сама ходячая баллада, – восторженно сказала Малка.
– А я и есть ходячая баллада, – просто ответила валькирия, – Я для этого и хожу по этому свету, что бы напоминать людям о подвигах. Поехали. Кстати принцесса эта чудо как хороша. Вашему подопечному повезло. Хотя мне он не нравиться.
– Почему? – в глазах Малки мелькнули знакомые хитринки.
– Мужчина должен уметь держать оружие, а не скрипку, – жестко отрезала рассказчица, быстро повернулась в седле и уже сидела как влитая посадкой умелого всадника.
– Поехали, – поддержала ее Малка, – Куда?
– Туда! – махнула рукой в сторону перевала валькирия.
– И мне он тоже не нравиться, – как бы себе под нос буркнула Малка.
Отряд перевалил горы Гарц, оставил за спиной самые северные виноградники на склонах гор у речек Заале и Унструт. Въехал в плодородную равнину Медведьграда, названного сегодня на новый манер Магдебургом. В этих краях вообще все напоминало о медвежьих родах: и герб этих земель со спокойно идущим медведем и названия городов, в которых все время вылезал этот не укрощаемый «Бер». Он рычал во всех именах и прозвищах, мохнатый лесной великан, на землях странного княжества с Ангельским именем. Сам городок Цербст лежал почти у истоков великой реки Альбы. Но они миновали его, держа свой путь к Штеттину, где комендантом города правил отец той, которую искала Жрица Артемиды.
– Это все вотчина древних Асканийских князей, – рассказывала, качаясь в седле Брунгильда, – У Энея героя Троянской войны был сын по имени Асканий, который с ним бежал из горящей Трои. Эней, как известно, дал начало всем вендским и рутенским родам и начал создавать первую Империю в Ойкумене. Ты меня слушаешь, Малка?
– Говори, говори. Мне интересно знать то, что было задолго до меня.
– Так вот, все властители, кто правил в Ойкумене и твой Андрей тоже, ведут род свой от Энея, который заложил главные города по всей земле и направил в них своих сыновей править, а сам тропою троянскою ушел на восток и основал Орду. Асканий же сын его построил град Альбу-Лонгу. Белгород по-словенски и создал Латный союз – союз воевод на реке Альбе. От него и пошли Асканийские князья. Было это давно, но все они были героями, – в голосе валькирии слышалось сожаление о прошедших временах.