рская кровь, а не кровь этих выскочек Романовых-Схарьевых. Однако шепот этот полз тихо, как будто серыми тенями нашептанный. Даже в балаганах на торжищах пока еще не кричали и не скоморошничали по поводу сему. Так что, судачили бабы и мужики, мол, наследник есть, а иметь при юном царе, молодую мамку, что б за него правила, так к этому на Руси не привыкать. Не все ж под сумасшедшими ходить! Пора и честь знать!
Екатерина опять была на сносях и опять не от Петра. Однако теперь это могло боком выйти. Одно дело нагулять на стороне в великих княжнах, да еще и с согласия самой императрицы, ждущей наследника здорового, а другое сидючи на троне в короне императрицы, да еще при живом муже.
Петр же окончательно потерял голову. Потерял голову из-за Воронцовой, от которой не потерять ее было просто невозможно. Да и кто устоит перед самой Богиней Любви Афродитой. Потерял голову от жуткого вечного помрака, напущенного на него Малкой. В один из темных вьюжных вечеров холодного февраля, восседая во главе стола на очередной пирушке в своем дворце, он неожиданно приказал государыне снять орден Святой Екатерины и отдать его Воронцовой. Жест сей означал, что матерью наследника и женой своей он ее более считать не хочет! С животом, затянутым, чтобы скрыть беременность, Екатерина побледнела как мел, потом овладела собою и молча выполнила приказ. Спокойствие и благородство, с каким она сделал все, завоевывали сердца гвардейских офицеров и так в ней души не чаявших.
– Твоя главная забота теперь суметь родить во дворце, не вызывая подозрений всей этой расфуфыренной шайки, – раздался в ушах шепот и она узнала голос Малки, – Тут достаточно суеты пустой, крика твоего или плача младенца, болтливости девки сенной али ведуньи-акушерки – и все потеряно. Вот твоя забота. Родишь, тогда и думать будем, – зло добавила, – Нашла время рожать. Рожает как кошка ото всех. Скоро от воздуха рожать начнет!
Фатальный день приближался, Екатерина Малка от имени императрицы объявила, что государыня подвернули ногу и не могут покидать спальню. Опытная и преданная она одна будет ухаживать за ней. Вызвала старшего Угрюма.
– Когда Екатерина почувствует приближение родов, – спокойно втолковала ему Жрица Артемиды, – кинешься к домам, что находятся подальше от Зимнего, и подожжешь. Чего глазами лупаешь? Не в первой. Москву жег, Новгород жег, теперь Петербург пожжешь. Император, у нас большой любитель пожаров, наверняка побежит туда вместе с Сибиллой, как он всегда делает. А там держи его как можно дольше. Дай нам Богородица, глядишь, управимся к этому времени. Не первого чай рожает.
Все обернулось так, как и замыслила Малка. Разрешившись от бремени, ее избранница была готова к тому, для чего ее предназначала судьба. Однако искорка страха в ней еще тлела. Ее ли это Судьба или нет?
– Ну что ж, – подумала про себя Малка, – Я тебе спектакль устрою. Не хуже чем в театрах кажут!
Накатывало знойное лето. Государь праздновал очередной праздник. В этот раз мир с Пруссией и дядей Фрицем, спасенным этим миром от неминуемого поражения приближаемого летучей елизаветинской конницей ордынских гусар, что крошили его неповоротливые конные полки в мелкую капусту.
Малка глянула на императора своими синими глазами, поглотившими весь мрак бездны в которую толкала весь его род. Петр, сам не ожидая этого, поднялся и неуверенным голосом произнес:
– Тост за здоровье императорской семьи!
Гости разом встали, отодвинув стулья.
– Сиди!!! – грозно шепнула ведунья на ухо Екатерине и та осталась сидеть.
Едва она поставила бокал, император ехидно спросил:
– Почему это Екатерина Алексеевна вы встать не изволили как все остальные?
– А не следовало мне вставать, – гордо ответила Екатерина, – Я и есть императорская семья. Я тут кровь Рюрикова!!!
– Пойди-ка братец, – в раздражении Петр громко послал адъютанта, – скажи императрице, что она дура! – подумал, и неожиданно выкрикнул громко через весь стол, – Дура!!! – и вперил в нее сумасшедший, не мигающий взгляд.
В полной тишине слово прозвучало как пощечина. Все его слышали. Петр же уже добавлял ледяным тоном:
– Единственными членами императорской семьи в этом зале являюсь. Я сам – Император Российский и два дяди мои, принцы Гольштейнские. А ты приблуда!!!
– Молчи! – опять шепнула в ухо Екатерине Малка.
Та не сдерживая слез, повернулась к соседу по столу графу Строганову, и тихо попросила:
– Граф расскажите какую-нибудь забавную историю, посмешней, чем Петр Федорович сказывают.
А по знаку Малки к ней уже подошли братья Разумовские, всем показав, на чьей они стороне. Подняв на них глаза и овладев собой, будущая самодержавная властительница поняла, срок пришел, колебания прочь… и улыбнулась.
Последний ход в кровавой драме сделала Сибилла. По ее наущению, через четыре дня после этой ссоры Петр приказывает заточить Екатерину в Шлиссельбургскую крепость. Об этом его намерении Екатерина узнала сразу. И хотя, придя в себя, император отказался от очередной бредовой затеи, теперь ей стало окончательно ясно, что ее судьба поставлена на карту. Или она, или он. Или престол, или тюрьма. В ушах навязчиво застучала, неизвестно откуда взявшаяся, фраза:
– С Богами не спорят! С Богами не спорят! С Богами не спорят!
Глава 6Симон-волхв
Совершенство зависит не от природы, а только от воли, оно есть совершенство воли…
В Беловодье все пришло в движение. Прошел слух, что из Яви вернулась Малка. Но и это не все. Поговаривали, что она ищет Симона-волхва, которого не видели уже почитай лет тысячу, кабы не более. Мало того она не просто вернулась и ищет Симона, но и собирает всех Совершенных. А такого не было уже два века, с того момента как все Жрицы Артемиды Явь покинули и людей оставили. Беловодье замерло в ожидании. Впервые в этой обители Посвященных среди белых одежд замелькали черные плащи детей Мараны, и красные хитоны Ариний – Богинь мщения. Но больше всего поразило обитателей Беловодья, что говорят, кто-то видел здесь золотое платье Фреи. А в это было трудно поверить, потому что по негласной договоренности Боги не приходили в обитель любомудров.
Дремучие леса и неприступные горы, отделявшие место, где раскинулось среди заснеженных вершин и горячих озер Беловодье, последнее время шатались и отступали под натиском людей. Давно уже готовил Старец последнее убежище, давно уже помогал обустроить его Раймон, часто пропадая там, среди неприступных вершин и перевалов в поднебесье, упрятанном за ледниками и высокогорными снегами. За низвергавшимися водопадами и зеленью лугов, казавшимися такими ласковыми и манящими, крылись расщелины и лавины, стерегущие подходы и тропы к новому месту укрытия героев и чародеев.
Общий сбор, задуманный Малкой, не входил в планы Старейших, но они знали, что Боги благоволят к ней, особенно Артемида. Кроме того, за последние сотни лет она собирала всех три раза и все три раза этот сбор был оправдан и принес самые неожиданные результаты, но всегда именно такие, которые были необходимы Богам. Но такого, что бы собрать вместе всех. Посвященных и детей Мараны, Ариний и Жриц Артемиды, и даже позвать на Собор Богиню Фрею, такого не было никогда. Старец долго думал, наверно призывал весь свой опыт, накопленный им за тысячи лет жизни. Думал, смотрел в глаза Раймону, советуясь с ним не открывая рта. Потом резко встал и громко сказал:
– Наверно она права. Мы подошли к той грани, когда следующий неосторожный шаг может привести нас в пропасть. Мир сошел с оси Ойкумены. Мы знаем, какими неимоверными усильями она, Микулица, Жанна, да и многие другие Совершенные возвращают его назад. Но это не значит, что он опять закрутится вокруг оси мирового веретена, продолжая прясть нить судьбы всех нас.
– Но даже если он закрутится, – с сомнением вступил в разговор Раймон, – это ведь не значит, что все вернется на свои круги?
– Не значит, – Старец опять задумался, – Однако я напомню тебе Великий Раймон, что мы прошли грань, когда Эра Рыб пошла на убыль и теперь мы неукоснительно приближаемся к Эре Водолея. Мне кажется, настала пора готовиться к ней. Я согласен с Малкой, настал час собрать всех.
– Всех!? – в голосе Раймона слышалось сомнение.
– Всех! Я понял твой вопрос. Всех вместе. Детей света и тьмы, служительниц природы и помощниц Судьбы Макоши. Всех вместе!!! – Старец замолчал, и Раймон понял, что он принял решение. То решение, которое сам он принял давно. Быть с Малкой рядом.
Общий сбор – Вселенский Собор разместился по склонам курганов и на полянах вокруг священного огня. На высоком утесе, там, где стояла Эолова арфа, издалека был виден зеленый наряд любимой Жрицы Артемиды Малки. Сиятельной, Лучезарной, как ее называли здесь в Беловодье. Она стояла на краю пропасти, так же легко, как стоят у жертвенника или святой чаши пифии, или у алтаря в Храме. Ветер шевелил ее огненно-рыжие волосы, распущенные по плечам и перехваченные золотым обручем с зеленым изумрудом надо лбом. Сзади, из-под развевающихся волос, выглядывали рога гребня Мараны, в виде полумесяца. Тонкую талию перехватывал зеленый поясок, напоминающий змейку, ухватившую себя зубами за хвост. Она вскинула руку, призывая всех к тишине:
– Дорогие братья и сестры! – голос ее разнесся над головами всех.
– Как она так умеет? – тихо шепнул Старец Раймону.
– Не знаю, я ее этот секрет так и не смог раскрыть, – ответил тот, – Самое удивительно, что она голосом говорит, а не в голову нам вкладывает, как все делают. Вот это-то и поражает всех. Потому она и любимица Артемиды.
– Любомудры и весталки! – продолжал звучать голос в поднебесной сини, – Чародеи и ведуньи, кудесники и ворожейки, колдуны и берегини. Дети Мараны. Ты – Черная смерть, и ты – Великий Мор, и ваши слуги, – она повернулась к ущелью, где в тени скал мелькали черные плащи, – Вы, помощницы Макоши-Судьбы, искусные вышивальщицы норны и неутомимые преследователи Аринии, – она раскланялась в сторону поляны, на которой алыми маками рдели хитоны Богинь Мщения, – Вы воительницы валькирии, амазонки и вравронии. Ко всем вам мое слово! – она замолчала перевести дух, и над убежищем Посвященных разлилась звенящая тишина.