– Это другой мой сын, Стив, – представил старик. – И невеста моего Тони, Анна Страделла.
Молодой человек изумленно вгляделся мне в лицо.
– Папа! – хрипло сказал он. – Ты знаешь, кто это такой?
Старик поднял голову.
– Он отец девчонки! Ты не имеешь права говорить с ним. Ты же помнишь, что сказал адвокат.
Старик уставился на меня, затем повернулся к сыну.
– Какая моя дело, что сказал адвокат? Я видел лицо этого человека, когда он стоял у гроба. И на нем была та же печаль, что в моя сердце.
– Но, папа, – запротестовал молодой человек, – адвокат сказал – не говорить с ним, если мы будем подавать в суд. Это может помешать нашему делу!
Мистер Риччио поднял руку.
– Стоп! – твердо сказал он, и на лице его появилось странное выражение достоинства. – Потом пусть дерутся адвокаты. А сейчас мы равны с ним, два отца, дети которых навлекли на них печаль и позор.
Он повернулся ко мне.
– Садитесь, мистер Кэри. И простите моего мальчика. Он еще слишком молод.
– Благодарю вас, мистер Риччио.
Молодой человек сердито отвернулся от нас и вышел из комнаты. Девушка осталась стоять, наблюдая за нами. Я взял два стула, стоящих вдоль стены, и один предложил ей. Помедлив, она села. Я занял другой.
– Примите мое сочувствие, мисс Страделла.
Она молча кивнула. На ее бледном лице выделялись только глаза.
– Это была ваша малышка? – спросил мистер Риччио. – Как она? Я не знал, что ему ответить. Имел ли я право сказать ему, что с ней все в порядке, когда его сын лежит в гробу рядом с нами? Он понял, что я чувствую.
– Бедная ребенок, – посочувствовал он. – Она всего лишь дитя. – Он посмотрел мне в лицо. – Почему вы пришли, мистер Кэри?
– Посмотреть на вашего сына. – Я увидел, как расширились его глаза. – Не для того, чтобы проклинать его, – заторопился я, – но чтобы выяснить кое-что относительно моей дочери.
– Не смущайтесь, мистер Кэри. Вы имеете полное право стараться помочь своей дочери.
– Спасибо, что вы понимаете меня, мистер Риччио.
– И что же вы хотели бы узнать?
– Были ли у вашего сына какие-то близкие друзья?
Он пожал плечами.
– Друзья? – переспросил он. – Нет. У него не было друзей. Его другом могла быть Анна, на которой он собирался жениться. Его братья, Стив и Джон, – они тоже могли считаться его друзьями. Но никто из них ему не был нужен. Он хотел лишь попасть в высшее общество.
Старик горько усмехнулся, и глаза его затуманились воспоминаниями.
– Когда Тони был совсем маленьким, он говорил мне: «Пап, пап, посмотри наверх. Вон туда, на Ноб-хилл. Когда-нибудь я буду там жить. Вон там наверху, где ты больше не будешь пахнуть рыбой!» Я смеялся. – «Тони, – говорил я. – Иди учи свои уроки. Играй в бейсболл, как все хорошие мальчики. Может быть, когда-нибудь ты будешь как Ди Маджио и купишь своему папе большой ресторан на Пристани. А пока перестань мечтать.» Но Тони вечно мечтал. Когда он кончил школу, то не захотел стать вторым Ди Маджио. Он хотел быть артистом. Он отпустил бороду и стал шляться по кафе. Каждый день он приходил домой поздно и спал до полудня. Он не выходил в море на лодке, как его братья. У него были такие нежные руки. Когда ему было двадцать лет, он получил работу у торговца искусством. У такой толстой леди. Через год он перешел на другую. Куда больше. Рядом с «Гампом».
Как-то в один день он подошел к моему прилавку с красивой леди. «Это жена моего босса», – сказал он. Они ели креветок, клешни крабов и смеялись, как дети. Потом они ушли. А чуть позже я прочел в газете, где было о боссе и о его жене, что они развелись. Я беспокоился о работе моего Тони, но как-то он приехал ко мне в новой машине. Дорогой. Не в американской. В иностранной.
«Папа! – Сказал он. – Все в порядке. Теперь я работаю на жену босса. Она та еще штучка. У нее много денег. И ты знаешь, где я живу?»
«Нет, – сказал я. – А где ты живешь, Тони?»
Он показал мне наверх.
«Вон там наверху, папа, – сказал он. – Как раз на Ноб-хилл, где, как я всегда говорил, и буду жить. И знаешь, папа, все так и стало. Там наверху совершенно не пахнет рыбой!»
Старик посмотрел на гроб, а потом снова на меня.
– И с тех пор Тони больше не пах рыбой. Он вообще больше ничем не пахнет.
Я сидел, застыв в молчании, а потом поднялся.
– Вы были очень любезны, мистер Риччио, что поговорили со мной. Прошу прощения, что обеспокоил вас в такие минуты.
Старик поднял голову и кивнул мне, но по глазам было видно, что он уже где-то далеко отсюда. Он смотрел на гроб, и губы его шевелились.
– Я буду молиться за вашу дочь, – сказал он, – как и за моего сына. Я повернулся к девушке.
– Мисс Страделла.
Она смотрела на старика, но тот по-прежнему не отрывался от гроба. На лице его жили только глаза.
– Подождите меня снаружи! – шепнула она.
Кивнув, я вышел, миновав младшего брата, ждавшего в первой комнате. Он вспыхнул, когда я проходил мимо него, и направился в альков. Я не стал дожидаться лифта, а спустился по лестнице и вышел на улицу.
Теперь мне предстояло ждать, и я прислонился к машине. Когда она вышла, я увидел, что она, озираясь, ищет меня.
– Мисс Страделла! – позвал я.
Она торопливо направилась к машине. Оказавшись рядом со мной, она через плечо оглянулась на похоронную контору.
– Лучше залезем в машину. Стив с отцом могут выйти каждую минуту. Не хочу, чтобы видели, как я разговариваю с вами!
Я открыл дверцу, и она оказалась в салоне. Я обошел автомобиль и, сев в него, включил двигатель.
– Куда?
– Куда угодно, – нервничая, ответила она. – Куда угодно, но только подальше отсюда.
Я влился в уличное движение и развернул обратно в сторону Эмбаркадеро. Мы проехали не меньше полумили, прежде чем она снова заговорила. Голос у нее был хриплый и напряженный.
– Вы ищите письма?
Я бросил на нее удивленный взгляд. Мне не приходило в голову, что это может быть так просто.
– Они у вас?
Она не ответила.
– Шантаж – это очень грязное дело, – сказал я. – За него можно на много лет оказаться в тюрьме.
– У меня их нет, мистер Кэри. Но я знаю, у кого они. – На глаза ее навернулись слезы. – Будь проклят Тони и душа его в аду! – с силой произнесла она. – Я не должна была слушать его. Я должна была сжечь эти проклятые письма, как только он их мне дал!
Я завернул за угол и выключил двигатель.
– У кого они?
Она прижала к глазам носовой платок.
– У моего брата.
– Где он? Я хочу поговорить с ним.
– Не знаю. Я отдала их ему в пятницу вечером. И с тех пор я его не видела.
– Вы передали ему письма?
– Да. Он обманом выманил их у меня. В половине одиннадцатого он пришел ко мне домой и сказал, что Тони просит вернуть их. Конечно, я передала ему. Я была только рада избавится от них. А в одиннадцать я услышала новости по телевизору и поняла, что он собирается делать.
– Как вы это поняли?
Она посмотрела на меня.
– Лоренцо точно такой же, как Тони. Вечно ищет, как бы получить большие деньги. Он был у меня, когда Тони вручил мне эту пачку. И слышал, что Тони говорил о них. Я хотела сжечь их, но Тони мне не позволил. «Эти письма – наш страховой полис», – сказал он. Он считал, что, когда для него придет время избавиться от старухи, эти письма гарантируют ему столько денег, что их хватит нам на весь остаток жизни.
– Тони всегда говорил мне что-то такое. Он был вечно занят этим. Вечно хотел прокручивать какие-то большие дела. Завтра, вот завтра все будет. Когда он стал работать у вашей жены, то сказал, что это только вопрос времени. Он не может выносить ее, говорил он. Даже когда она притрагивается к нему, его, мол, мутит, но она сходит с ума по нему, и, когда придет время, у него будут деньги. Всегда только деньги. Он приходил ко мне, чтобы отдохнуть от нее.
– Вы читали эти письма?
Она покачала головой.
– Нет. Когда он дал их мне, они были в большом коричневом конверте, запечатанном.
– Он что-нибудь говорил вам о моей дочери?
– Нет. Хотя, минуточку. Да, говорил. Как-то раз, примерно год назад. Он сказал, что девочка растет не по дням, а по часам, и, если мать не обратит на это внимания, в семье появится настоящая красавица. И старухе это не понравится.
– Он ничего больше не говорил?
– Нет, больше ничего.
– Знает ли кто-нибудь еще о письмах, кроме вас и вашего брата? Его братья?
– Тони дрался с братьями, как кошка с собакой. Они считали его никуда не годным типом, а он называл их ничтожествами. Он никогда им ничего не говорил.
Я вынул сигарету и закурил.
– Ренцо звонил вам? – спросила она.
– Нет. Он написал моей бывшей теще. Он сказал, что прочел письма и что, если она хочет получить их, то должна выложить приличную сумму. – Я посмотрел на нее. – Где живет ваш брат? Может быть, мы его там найдем?
Она засмеялась.
– Неужто вы думаете, что я не пыталась? Я ходила туда и искала его. Его хозяйка сказала, что он уехал в пятницу поздно вечером. И она не знает, куда он делся.
– У него есть какая-то подружка? Она покачала головой.
– Вокруг него вечно крутились девки, но никого из его девиц я не знаю. Когда умерла мама два года назад, Ренцо куда-то переехал. Я его видела только, когда ему были нужны деньги.
– Вы живете одна? – спросил я.
Она кивнула и снова начала плакать.
– Я всегда думала, что в один день Тони придет ко мне домой. Он и пришел домой, подумал я, но не так, как она хотела.
– Простите, мисс Страделла.
– Не стоит извиняться. Я плачу не из-за Тони. Все было давным-давно. Я все знала, хотя его отец ни о чем не догадывался. Теперь, может быть, Стив станет разговорчивее. Пока Тони был жив, он не осмеливался и рта открыть.
Я вспомнил о пылающем негодованием молодом человеке, которого видел в похоронном бюро. Я подумал, что между ними что-то есть, судя по тому покровительственному виду, с которым он держал ее под руку.