дис. И за тобой, Арлюха, присматривать.
Мы почти дошли до столика. Эриман бросил настороженный взгляд и поднялся навстречу. Чёрные волосы растрепались, в них, не стесняясь, баловался ветер.
Викс успел шепнуть мне на ухо:
– Ты же знаешь законы Цимерии?
«Какие законы, Викс?!» – хотела было проголосить я, но сдержалась. И действительно: какие законы, когда душа больше мне не принадлежит? Если я отдала своё сердце в самые дорогие и чуткие руки? Если жизнь перетасовала карты так, что остаётся только диву даваться? Если за один взгляд любимых глаз готова полмира сокрушить?..
Какие законы, если я просто люблю?
Сдержавшись, мотнула головой. Прядь волос хлопнула по щеке.
– Хорошего вам вечера, – откланялся Викс. Повернулся к Эриману: – Ла'брисс Окард, – пожал профессору руку, – берегите Арли. Я же за неё любого поставлю на место.
– Угрожаешь? – ухмыльнулся Эриман, не разнимая рукопожатие. А затем резко стал серьёзным. Глядел на меня, но отвечал Виксу: – Обещаю. Сберегу, – и похлопал Илмауна по плечу.
Викс ещё помялся, попрощался с эбриссом Адонисом и пружинящей походкой ушёл к своей повозке.
Мы вернулись за стол. Несмотря на чудную тёплую обстановку, уют и непередаваемый аромат еды, тревога не оставляла меня. Она выпустила острые когти и царапала где-то под ложечкой. Будто должно было случиться что-то неладное. Непредсказуемое и не предусмотренное Вездесущими. Или уже случилось…
Сколько ни пыталась я себя успокоить, камень под рёбрами лежал и лежал. Может, это похмелье? Или знание о своей истинной сути, что все эти годы было таким очевидным, но пряталось от рассудка?
Пытаясь заглушить тревогу и панику, я закинула в рот ещё немного фаршированного кальмара и придвинулась поближе к Эри.
Музыканты, что до этого играли мелодичные композиции, неожиданно грянули струнами, застучали тамбуринами, и народ пошёл в пляс.
– Ну, что, эбрисс Адонис, – хохотнул Эриман, – покажем молодежи как надо веселиться?
Адонис ехидно подмигнул и, в одно мгновение скинув сапоги, вскочил на стол и принялся отплясывать, ловко маневрируя между блюд и тарелок. Я скривилась от неожиданности: ишь, каким может быть беспардонным! Но, присмотревшись, заметила, что он не касается стола ногами, а будто висит в воздухе. Магия, не иначе!
– Я, вообще-то, имел в виду парные танцы, – захохотал Эриман и потащил меня в центр площади.
– Я не умею, Эри, – прошептала я, когда Эриман развернул меня к себе и обнял за талию. – Совсем не могу…
– Не могу или не хочу?
В серых глазах плескалось озорство, а на губах играла открытая улыбка. Шаг. И я в ритме музыки закружилась по площади. Ещё один. Повернулась вокруг себя, закинув руки вверх. Тёплые пальцы не отпускали. Три. Профессор притянул к себе и заставил выгнуть спину. Глаза в глаза. Дыхание в такт. Пульс, как щелканье часов. Тик-так. Тик-так. Сердце бьётся в груди, но, кажется, давно вылетело наружу и птицей летает над моей головой. Осталось только его дыхание, скользящее по плечам, только его глаза, и никого вокруг. И моё тело, что словно неслось над землёй. От его прикосновений, поворотов, взглядов.
Мы разрезали толпу, как корабли морской простор. Усталое тело наливалось силой и мощью от прикосновений Эримана и послушно следовало за его руками. Огни вокруг смешались в дрожащее марево и раскрасили мир цветными пятнами. Звёздное небо опрокинулась на нас, вобрав в себя.
– Эри-и-и, – застонала я.
Чужие голоса заглушил свист буйного ветра в ушах. Ночные светила мелькали то сверху, то сбоку; то оказывались почти под ногами.
Шаг. Ещё шаг. Поворот! Ветер ухнул в ушах. Эриман снова заставил меня прогнуться назад, бережно придерживая плечи и не давая упасть. Да я больше и не боялась.
– Я с тобой будто над землей парю, – шепнул Эриман.
Музыка внезапно затихла. Новая мелодия зазвучала тоскливо и пронзительно, будто предупреждая об опасности. Будто вытягивая нас с Эриманом из веселья в настоящее. Она плакала за нас переливами струн, звоном ладов и нежным девичьим голосом. Вон же оно! Ты ученица, а он педагог, профессор, и быть вам вместе не суждено.
Эриман положил ладонь на шею, и притянул меня к себе. Правую руку отвёл в сторону и снова закружил меня, но уже совсем иначе. В другом ритме, не спеша и подсказывая мне:
– Шаг. Шаг. Шаг, – засмеялся, как ребёнок, ликуя. – Ты прекрасно танцуешь!
А я не помнила себя. Только его глаза, его пальцы на талии и в моей ладони. И запах. Костров. Полей. Пепла. И Тэйлана-Эримана.
– Кто учил тебя танцевать? – прошептала я, прижимаясь к его плечу.
– Время, – он подарил мне улыбку и закружил сильнее. Раз-два-три. Раз-два-три.
Сердце больше не принадлежало мне. Сорвалось с петель и улетело. Осталась только душа и его хрустальные глаза с золотым отливом в центре зрачка.
– Сколько женщин танцевало с тобой так же? – пропела ему в самое ухо и улыбнулась.
– О! Ревновать будешь, если скажу, что много?
Раз-два-три… Новый поворот, наклон, и Эри почти поцеловал мою шею. Тёплый воздух прошёлся по плечам и запутался в волосах.
– А если буду? – я стиснула его горячие пальцы и усмехнулась.
– Ревнуй, малыш, ревнуй! – засмеялся он раскатисто. – Да только бессмысленно. Однолюб я. Был таким всегда и умру таким.
– Значит, – я нахмурилась, едва не наступая Эриману на ноги от обиды, – шансов у меня нет?
– Я любил лишь раз, но это было… – он передвинул горячую руку ниже по талии и снова повернулся. Ноги шли за ним, будто магия звала. – Это было очень давно! – он отмахнулся. – Да и разве школьную любовь можно назвать настоящей? А остальное – не запомнилось.
Эри поджал губы и наклонил меня. Его ладонь пробежала от шеи вниз, мимо яремной ложбинки, по лифу, и снова спряталась за спиной. Огонь следовал за его пальцами, и я думала только о прикосновениях. И немного о словах.
Шаг. Ещё шаг. Раз-два-три, раз-два-три.
Глупая. Вот я глупая! Надеялась на что-то? Надеялась… Главное теперь, чтобы он не заметил, как я разочарована. Продолжай танцевать, Арли. Продолжай.
Он прижал меня к себе, обнял обеими руками и остановился. Опустил голову и коснулся сухими губами плеч.
– Если я решусь говорить тебе о любви сейчас, мне придётся шесть лет нарушать закон. Я хочу, чтобы ты сама выбрала жизненный путь. Я подожду. Если чувства есть – они окрепнут, если это наваждение – пройдут и забудутся. Но у нас ещё есть завтра. Наше бесконечное время для двоих. А потом – практический экзамен, и мы… окажемся на разных берегах.
Музыка затихла. Мы остановились и, поклонившись друг другу, пошли к столу. Адонис убежал куда-то. Компания Леана разошлась. Навес собирали, и из людей остались единицы. Несколько пар, да и те повернули к транспорту. Кони рыли копытами землю. Уж, видимо, надоели им пляски драконов да пёстрые фейерверки.
– Я стараюсь жить сейчас, сегодня, в эту минуту. Хочу быть с тобой рядом и делаю это, а завтра, вернее, послезавтра, попытаюсь понять, как ходить рядом и не претендовать на тебя. Ведь может так случиться, что ты начнешь встречаться с кем-то помоложе. Да хоть с тем рыжим! – от последних слов Эриман вздрогнул. – Ну, не могу же я, будучи преподавателем, вмешиваться в твою личную жизнь?
– Пусть завтра станет бесконечным, – я улыбнулась ему, пытаясь спрятать подступающие слёзы. – Наше завтра.
Я отвернулась, надеясь, что Эриман не заметит, как я кусаю губы. Оставшиеся на площади люди сплошным потоком текли к парковке. Блюстители порядка тоже расходились друг за другом. Место празднеств на глазах становилось диким и пустынным. Послезавтра столь же опустошённой и неприглядной станет моя душа. Цветы чувств завянут без благодатного дождя, чернозём – иссохнет, превратившись в седую пыль. Костры догорят, затихнет смех, пепел унесёт ветром. И придёт пустота.
Как, ну как можно пожертвовать любовью ради мечты? А мечтой ради любви?
Как учиться в Академии, постоянно сталкиваясь с Эриманом в коридорах? Как выбросить из памяти наши счастливые мгновения? Наши поцелуи: то робкие, то страстные? Его слова, которые хотелось слышать ещё и ещё?
Как убедить себя, что реальность – это сон?! И как проснуться?
– Что бы ни случилось, знай, – я отвернулась и прижалась щекой к рубашке Эримана. Втянула его дурманящий запах. Совсем как в первый раз. – Я тоже однолюб.
Эриман не ответил. Прижал мою голову к себе, будто позволяя слушать его сердце. И я слушала. И оно стучало громко и… может быть, для меня.
Мы двинулись к парковкам. Повозки с лошадьми уже отправились. Осталась только наша – на которую то и дело оборачивались прохожие. Профессор не обращал внимания на взгляды. Видимо, привык. А мне казалось, что я на самом деле в другой реальности: в сказке, иллюзии. Там, где современные машины без лошадей, и наручные часы не редкость.
Эриман помог мне сесть и перекинул тонкий ремень мне через плечо до талии.
– С горы, – пояснил он. – Лучше быть бдительным.
Я осторожно кивнула, поймав ласковый взгляд. Машинально потянулась к его щеке. Он потёрся, щекоча кожу щетиной, а затем развернул ладонь и поцеловал её.
– Лин, я не хочу ехать назад. Не хочу просыпаться.
В его волосах путались травинки, а в глазах мерцали огоньки. Как же хотелось этот момент заморозить, остановить. Сделать вдох и надышаться…
С улицы донёсся стук копыт. Мы оба резко выпрямились и уставились на дорогу.
Из-за поворота вылетела на полном ходу повозка. Вместо возницы ехал Викс. Он бил лошадей кнутом и не опускался на сидение. Заметив нас, резко натянул вожжи и повозка встала поперёк дороги.
Друг соскочил с подножки и побежал к нам. И, глядя на его взъерошенный вид, я почувствовала, как плечи стискивают челюсти ужаса. Что-то случилось. Что-то. Случилось!
Эриман распахнул дверь.
– Арли! – закричал Викс, подбегая. – Нимеридис, – он отдышался и навалился на магомобиль спиной, – пропала…
Глава 12. В поисках правды
– Как, – выдохнула я, заглядывая в шкаф. – Невозможно это! Не могла она сбежать так быстро!