– Ещё раз добрый вечер, – проговорила я сдавленно. А Эриман, подхватив меня под локоть, тут же повёл к столу. В фарфоровой чашке зажурчал ароматный напиток, и я невольно потянула руки к блюду с плюшками.
Эриман, пододвинув его ко мне, спросил:
– Амрес, а есть что посерьёзней плюшек? Я два дня не ел. Боюсь, этого будет мало.
Викс глядел на меня пристально и вопросительно и я смогла прочитать по губам: «Всё в порядке?»
Я кивнула другу и откусила внушительный кусок плюшки. Воздушное тесто растаяло на языке, обнажив ягодную начинку. Вкус смородины затушил послевкусие поцелуев.
Амрес удалилась в кухню. Вскоре на столе появилась огромная салатница с нарезанными овощами и кусочки запечённой индейки.
– Профессор Окард, Арли говорила вам о моем дяде? – спросил Викс.
– Сказала, – отрезала я, почувствовав, что краснею. Словно поделилась не домыслом, а чужим интимным секретом.
– Разберёмся утром. Сегодня все останетесь, – Эри глянул на Адониса, – у меня. Вернее, у нас, – он поправился, подарив меня лучезарную улыбку. – Арли согласилась стать моей женой.
Викс выронил чашку. Она опрокинулась, и тёмная вода проложила дорожку по белоснежной скатерти.
– Простите, – друг подорвался, краснея. – Я… я очень рад за тебя, Арли, и за вас Ла'брисс.
– Это нескорые планы. Мне выучиться надо, – я улыбнулась Виксу. Потянулась за чайником, чтобы налить ему ещё.
– Что значит нескорые? – нахмурился Эриман.
– Я всё ещё мечтаю стать лекарем! – я улыбнулась и погладила плечо любимого.
Веселье растаяло, как кубик сахара в чае.
– Что-то мне есть расхотелось, – проворчал Эри, глядя голодными глазами на индейку, что принесла на подносе Амрес. – Ай! Ладно! Сначала еда, а попозже, в кровати, мы обсудим твое обучение, Лин, – он коварно улыбнулся и, облизнувшись, потянулся к блюду.
Амрес хлопнула его по тыльной стороне ладони.
– Руки!
– Что?! – возмутился Эриман, недоуменно глядя на неё из-под густых чёрных ресниц.
– Помыть руки! Летал где попало, а потом за стол? – женщина встала в боевую стойку и уставилась на профессора, грозно сведя брови.
На секунду в столовой повисла тишина. Викс брякнул ложкой о чашку, Адонис захихикал, а я застыла. Чего ожидать от непредсказуемого мужчины? Который не только голоден, но и…
Амрес неожиданно раскатисто засмеялась.
– Расслабься, Эриман. Ешь уже! Я пошутила.
– Фух! Ты так больше не делай, а то я чуть руку твою не откусил, – любимый подмигнул мне. В его серебристых глазах мерцали алые искорки.
А мне стало не по себе. Оттого, что все за столом услышали, что после ужина мы ляжем в одну постель. И, возможно, больше. Да так не по себе, что даже плюшку пришлось отложить.
Хотя остальные будто пропустили эти слова мимо ушей. Никто не глянул осуждающе, никто не уточнил и не покачал головой. Только Викс зыркал на Эримана с опаской.
– Вы сказали «летал»? – тихо спросил он, будто боясь пошевелиться.
– По дому… бегал… – уточнила я.
Эриман перестал жевать и с набитым ртом проворчал:
– Боишшя шкажать лушшему другу, хто у тебя жених?
– Я думаю, что не вправе разглашать твои секреты, – я уставилась в чашку, и жар снова побежал по щекам.
– Я Виксу доверяю, – уже разборчиво и серьезно сказал Эриман.
– Так расскажи-и! – протянула я, искоса поглядывая на любимого.
– Ну, хорошо, – Эриман сжал мою руку и вольготно разложился на спинке стула. – Тот дракоша, которого вы полечили – это я.
– Не может быть! – выкрикнул Викс и приподнялся.
– Полечили? – Адонис вскочил, прекратив жевать. – Ты что ж, хвостов нацеплял, бедолага? Говорил тебе: будь осторожен с эмоциями! А если бы тебя почистили?!
– Тише-тише! – взмахнул рукой Эриман. – Тебе легко говорить. Ты контроль легко держишь, а я…
Амрес что-то тихо пробормотала и быстро вышла.
Адонис стал ходить туда-сюда по столовой, протирая ковер, но Эриман его остановил.
– Сядь! Не мельтеши! Может, я хотел, чтобы меня почистили? – он повысил голос и обвёл нас горьким взглядом. – Да что вы все взъелись? Амрес дуется, что сына не нашёл. Хотя я изо всех сил пытался. Нет его нигде! И мужа её тоже нет! Будто и в живых… Арли обижается за то, что не позволил ей учиться, хотя знает, что я защитить пытался. Викс, у тебя есть претензии ко мне? Ну, может, девушку увел или что-то подобное? Нимеридис не нашёл, например.
Парень помотал головой и почти уткнул нос в чашку.
– Хоть это радует! – хлопнул ладонями по столу Эриман и прошептал: – Простите меня, – он встал и поцеловал меня в лоб. – Я просто очень устал. Оставлю вас. Амрес покажет спальни, будьте как дома. Извините.
Эриман, шатаясь, вышел из столовой. Он витиевато ругался и в коридоре грохнул кулаком в стену.
Мы переглянулись. Викс вжался в сидение стула ещё сильней и, кажется, уже пил заварку чая, а Адонис потирал подбородок и качал головой.
– Что ты сидишь, Арлюха? – прошептал друг. – Иди к нему. Его нельзя в таком состоянии одного оставлять. У него не тело болит, а душа.
Ни секунды не мешкая, я вылетела за дверь. Эримана поймала в коридоре. Он стоял, вжавшись в стену и не думая прятаться. В глазах плясали красные огоньки. Не говоря ни слова, я приблизилась к нему. Словно он был миной. Или источником открытого пламени, что в любой момент мог меня зацепить. Прислонилась к его груди и поймала в воздухе его руки.
Эриман настороженно взглянул на меня. Совсем как дракон на берегу реки! Я проглотила тревогу: что, если оттолкнёт и придётся начинать всё с нуля? Что, если всё зря?!
– Любимый мой, – прошептала я. – Ты просто устал. Ох, Вездесущие, из-за меня всё… Как мне ещё извиняться?
– Я тоже виноват, не кори себя. Я несдержан и импульсивен, – он обнял меня и опустил голову на плечо. – За что ты меня любишь, Лин? Я же как ураган. Хорошо хоть дом деда не развалил, и мы с тобой не остались без крова. Прости за мою слабость. Не успокаивается сердце почему-то. Кажется, будто вот-вот тебя потеряю. Вот здесь сидит, – он приложил мою руку к своей груди. – И здесь жжёт, – и показал на плечо. – Невыносимо. Как раскалённое железо, что прилепили на голую кожу и не снимают.
– Ты больше меня не потеряешь. Я обещаю тебе, – шепнула я и потянулась к его губам. – Успокойся, хороший мой. Успокойся, родной. Я с тобой. А про клеймо мы подумаем завтра, когда узнаем всю правду.
Он посмотрел в глаза настороженно и снова обнял. Крепко-крепко, будто в последний раз.
– Пойдём поищем комнату. Моя должна быть цела. И даже не надейся, что будешь спать в другой. Пусть все знают, что ты моя. Только моя, Лин, – поцеловал мои пальцы и повёл меня по коридору.
Комната Эримана казалась огромной, несмотря на то, что была выполнена в тёмных тонах. Тёмные обои с изысканным рисунком, тёмный комод старинного дерева, огромная кровать с тёмным пологом, тёмный ворсистый ковёр на полу. Тёмные камни камина, тёмные угли внутри. Тёмные портреты на каминной полке и кресло в тёмном бархате у окна, затенённого тёмным тюлем.
– Здесь так… спокойно, – высказалась я.
– Мрачно, ты хотела сказать, – Эриман провел меня к кровати и осторожно подтолкнул, заставляя сесть. Потянул рукав, приоткрыв одно плечо. То, что с меткой. Присев рядом, он долго водил пальцами по контурам, дышал учащённо и наклонялся, чтобы разглядеть.
– Здесь есть надписи, но они ещё не проявились четко, – пальцы побежали по шее, и широкая ладонь пробралась на затылок. – Пойдём со мной в душ? – хрипло сказал любимый и, откинув на спину волосы, поцеловал мочку уха. – Не захочешь близости, я не буду настаивать. Просто хочу, чтобы ты рядом была и спинку потёрла.
Неожиданно я почувствовала страх и смущение. Ведь несмотря на то, что мы спали в одной постели – и даже больше – я никогда не разглядывала его обнажённое тело. Просто робко взгляд отводила, цепляя грудь и плечи. Но противиться я не могла. Тем более сейчас, когда мой любимый был ранен, а раны – болели. Поэтому робко кивнула, надеясь, что не покраснею.
Эриман увлёк меня за собой.
Эта душевая была шире и выше, чем в прошлой комнате. Под стеной стояла белая кожаная лавочка, на крючках висели полотенца и халаты. Все огромные и ворсистые.
Присев, Эриман стал расстегивать пуговицы рубашки, но руки его тряслись, и он путался в ткани. Еле слышно шипел сквозь зубы и нервничал.
– Лин, иди ко мне, – бросив очередную спрятавшуюся пуговку, он притянул меня к себе за талию. Уткнулся в шею и долго сопел. – Я болен. Представляешь? Совсем с ума схожу, когда не чувствую твое тепло. Колотить начинает, – жалобно посмотрел на меня и положил широкие ладони на щёки. – Арли, что со мной не так? Как это остановить?
– Я не знаю, – промямлила растерянно, прижимаясь к нему. А руки тянулись к коварным пуговичкам на рубашке и расстёгивали их. – Я сама то же самое чувствую. Умираю без тебя. А когда прогоняешь – совсем сердце не бьётся. Будто мёртвой становлюсь.
Эри дёрнул застежку на спине, и чёрное платье упало на пол. Мягкая ткань погладила ноги, отчего я задрожала. Тёплые ладони скользнули по бёдрам и замерли на талии.
– Будто каждую клеточку твоего тела помню, каждый изгиб и родинку. Запах твой сладкий… Что за сны такие, что кажутся реальностью?
Я стянула с его плеч рубашку. Эриман шикнул, когда ткань зацепила воспалённую метку.
Опустилась к его плечу. Линии шестиконечной звезды побагровели и налились кровью. И я чувствовала по жару на коже, что с моей меткой происходит то же самое. Чем ближе мы становились, тем ярче разгорались наши звёзды.
Но мне не хотелось искать объяснения странным вещам. Я услышу всё завтра. По крайней мере, надеялась, что услышу.
Я осторожно коснулась его метки губами. Поднялась выше, целуя шею. Эриман настойчиво потянул меня к себе, и я оказалась на его коленях. Прижал так крепко, что кожу обожгло. Жар его дыхания скользил по плечам и шее, порождая мурашки.
Эри встал, увлекая меня за собой. Поставил в душ и медленно развязал бельё. Избавился от последней детали и долго любовался моим обнажённым телом, ничуть не смущая. Его восхищённый взгляд опьянял меня, а дыхание и кроткие прикосновения заставляли выгибаться и стонать.